Лазо - Моисей Губельман

Положение осложнялось еще и тем, что в ряды советских частей пробрались не только политически бесхребетные люди, но и шпионы, негодяи, предатели. Выполняя задания врагов, они вели подрывную работу, призывали бойцов к ликвидации гражданской войны, уверяя при этом, что чехословаки удовлетворят «все требования демократии». Эта пропаганда разлагала отдельные воинские части, и те самовольно оставляли фронт. Отряды, оставшиеся верными советской власти, не могли, конечно, без снарядов и патронов сдерживать натиск белогвардейцев и интервентов.

Контрреволюция при содействии эсеров и меньшевиков, демагогически пользуясь громкими словами: «демократия», «учредительное собрание», «закон», «порядок» и т. д., вызвала колебание у некоторой части чрезмерно доверчивого середняцкого крестьянства и трудового казачества.

Лазо, учитывая и эти факты, говорил:

— Подождите немного. Партизанская борьба начнется не из тех отрядов, которые сейчас находятся у нас. И крестьяне, казаки — середняки, испытав на себе прелести хозяйничанья интервентов, бандитов, подобных Семенову, Калмыкову, чехословацкому и японскому офицерью, поймут на собственном опыте, куда привели их эсеры и меньшевики, и резко повернут свои силы в сторону Октябрьской революции и поведут совместно с рабочим классом под руководством Коммунистической партии решительную борьбу за торжество советской власти. Тогда мы развернем партизанскую войну. Сейчас же надо нам готовиться к ней, части распустить, удовлетворить бойцов всем, чем возможно.

И конференция приняла такое решение:

«Объявить всех контрреволюционеров… злейшими врагами народного дела и довести до всеобщего сведения, что организованные боевые дружины должны будут неустанно следить за их преступной работой и за кровь и страдания наших товарищей будут беспощадно им мстить.

Всем доблестным революционным войскам, выдержавшим многомесячную борьбу с врагами и оставшимися верными революционному долгу до конца, выразить глубокую братскую признательность»[23].

Военно-революционному комитету было поручено снабдить всем необходимым отряды, уходившие в тайгу, и в дальнейшем оказывать им нужное содействие и помощь.

Отряд Лазо отходил по Забайкальской на Амурскую железную дорогу. Любовно встречали и провожали его рабочие, помогая ему чем только могли.

На станции Зилово железнодорожники встретили поезд Лазо демонстрацией с красными знаменами, пением революционных песен, лозунгами. Они организовали митинг, на котором выступил Лазо.

— Пролетарская революция победит — в этом не может быть сомнений, — говорил он. — Мы здесь, на далекой окраине, потерпели поражение: советская власть здесь пала. Белогвардейцам помогла зарубежная иностранная контрреволюция. Без нее мы быстро уничтожили бы белогвардейцев. Я, товарищи, знаю, какой вопрос больше всего мучает вас. Что дальше делать? Прежде всего не унывать, не падать духом, не поддаваться панике, не терять веры в победу, ни на минуту не забывать о борьбе, готовиться к ней, работать в подполье, вооружаться! Власть Советов здесь пала временно. Трудовой народ вновь сплотится, подымется, ряды бойцов умножатся во сто крат, и мы опять победим. Революционная Россия непобедима! Да здравствует партия большевиков! Да здравствует советская власть! — закончил свою речь Лазо под бурные овации собравшихся.

Его провожали к поезду с пением революционной песни:

Смело, товарищи, в ногу,Духом окрепнем в борьбе…

Основная масса красногвардейцев, перешедшая из Забайкалья, продвинувшись в Амурскую область по рекам Зее и Селемдже, рассредоточилась по деревням и селам, золотым приискам и лесным разработкам.

Лазо с небольшим отрядом отправился по Амурской железной дороге дальше на восток, выбирая более удобное место для ухода в тайгу. Он предполагал пробраться тайгой в Якутск, а оттуда снова в Сибирь.

Вскоре отряд прибыл на станцию Ерофей Павлович. Здесь надо было разойтись. Бойцам самим предстояло определить свой дальнейший путь.

Никогда еще, пожалуй, этот волевой, мужественный человек так не волновался, как теперь, прощаясь с боевыми друзьями. Не так уж много прожито вместе, а сколько пережито! Лишь громадное напряжение нервов и железная воля сохранили самообладание Лазо. Его прощальное слово было сердечным и кратким:

— Мы выполнили свой долг, временно расстанемся. Но победа придет! Думаю, что она не за горами. Разойдитесь пока по деревням и поселкам и готовьтесь к грядущим битвам. Мы еще встретимся с вами, друзья! А теперь примите от меня товарищеское спасибо за верную службу народу и революции.

Стояла удивительная тишина. Молча получали бойцы документы, деньги, продовольствие. Никому ни с кем и ни о чем не хотелось говорить. Каждый старался только поближе подойти к Лазо, пожать ему руку.

Вдруг раздался чей-то голос:

— Товарищ командующий, как же так: воевали вместе, а отступать врозь? И мы с вами. Куда вы, туда и мы!

Лазо, подавив вздох, сказал:

— Нет, товарищи, теперь вместе нельзя. Пока надо отдельно, так будет лучше для всех нас.

По указанию партии Лазо должен был уйти в тайгу с группой военных работников, к числе которых была и его жена Ольга Андреевна.

Только одному человеку, не числившемуся в этой группе, Лазо не мог отказать и взял его с собой. Это был молодой казак Виктор, вестовой, который прошел с Лазо Забайкальский фронт и безгранично любил командующего.

Уходить в тайгу решили со станции Малый Невер. Это была даже не станция, а разъезд, поезда здесь редко останавливались, и отсюда казалось легче скрыться незамеченными.

Машинист Агеев, часто помотавший революционным отрядам, привел небольшой состав на Малый Невер. Темной ночью Лазо и его спутники пересели на лошадей и взяли путь… Куда?..

И тут в сознании Лазо промелькнула вся жизнь. Вспомнились молдавские холмы и равнины, горячее солнце, вековые дубы на оргеевских дорогах, рыжий жандарм у афишной тумбы, старый сторож с колотушкой в кишиневском саду, студенческие сходки, карнавал в Дворянском собрании… Но почему-то ярче всего он увидел в своем воображении прощальный вечер перед отъездом в военное училище… «В темную даль» — так назывался рассказ, который прочитал вслух Юрий Булат… Да, в темную даль… Сейчас он действительно едет в темную даль… в неизвестность… в глухую тайгу… На небе ни звездочки, ни единого светлого пятнышка… Все небо обложено непроницае-мой толщей черных туч. Лошади чутьем находят дорогу… Темная, очень темная даль впереди… Но он знает, что за этой темной далью снова будет светить солнце, вновь начнется борьба за светлую жизнь.