OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА» - Лев Безыменский

У нацистской Германии тоже была своя эскалация. Рейх начал ее еще в 1936 году вступлением в демилитаризованную Рейнскую зону, затем продолжил в 1938 году захватом Австрии и Судетской области Чехословакии, а в 1939 году — захватом остальной Чехословакии и нападением на Польшу.

Польская кампания продолжалась недолго. Она закончилась даже быстрее, чем предполагали в немецком генеральном штабе, — и уже надо было думать о следующем этапе. Действия Англии и Франции, хотя и вызвали раздражение фюрера, не причинили вермахту больших забот. Если против Польши было брошено 60 дивизий, то на французской границе были оставлены 23 — к тому же «второклассные» — дивизии.

В 1969 году на английском и западногерманском книжных рынках появилось исследование английского военного публициста Джона Кимхе, наделавшее много шума. Эта книга в английском варианте называется «Несостоявшаяся битва» (под таким заголовком она вышла и на русском языке в 1971 году); в немецком переводе она названа «Могла ли война кончиться в 1939 году?». Джон Кимхе тщательно проанализировал как архивные материалы, так и свидетельства очевидцев, касающиеся начального периода войны, а именно: первых сентябрьских недель 1939 года. Во введении к своей работе автор не без иронии пишет:

«Среди оставшихся в живых английских и немецких генералов существует общее мнение, что вторую мировую войну немцы проиграли вследствие того, что приковали себя к определенным решающим битвам, из которых им следовало бы своевременно выйти. Основная идея данной книги состоит в том, что в действительности в ходе всей войны, на всех театрах военных действий наиболее истребительной и решающей была та битва, с которой не стали связывать себя ни Англия, ни Франция, — «несостоявшаяся битва» периода первых трех недель сентября 1939 года. Она повлекла за собой больше человеческих жертв, чем все другие битвы, вместе взятые, — по меньшей мере двадцать миллионов»[185].

Это свое парадоксальное утверждение Джон Кимхе подкрепляет целым рядом фактов, заявляя, что если бы западные державы не пошли на «странную войну», а силами 85 французских и нескольких английских дивизий ударили по 23 слабым немецким дивизиям на франко-германской границе, то Гитлер бы уже тогда проиграл войну. Выводы Кимхе разделяет и другой исследователь этого периода — западногерманский историк Андреас Хильгрубер. В своей книге «Стратегия Гитлера» он пишет, что вермахт не выдержал бы соединенного удара Англии и Франции в сентябре 1939 года. «Тогда бы не только судьба Польши, но и все развитие второй мировой войны пошло по иному руслу»[186]. Но этого не произошло, когда Польшу постигла тяжелая судьба.

Гитлер был доволен развитием событий на фронте. Но он был недоволен поведением Советского Союза: его сокровенным желанием было втянуть СССР в прямые военные действия против Польши, и в адрес Шуленбурга летели одна телеграмма за другой... План заключался в том, чтобы заставить Советский Союз официально вступить в войну, тогда Англия объявила бы войну Советскому Союзу и тот оказался бы изолированным в будущем столкновении с Германией. Однако Советский Союз не клюнул на эту удочку.

Уже 12 сентября 1939 года — когда был ясен успех операции «Вайс» — Гитлер задумался над подготовкой новой операции — против Франции и Англии. 20 сентября Кейтель отдал соответствующее распоряжение ОКВ, причем Гитлер настаивал, чтобы новая операция началась сразу, без промедления, в конце осени 1939 года! Как вспоминал тот же Кейтель, некоторые дивизии были отправлены иа Запад тотчас после взятия Варшавы (то есть после 27 сентября). Кейтель утверждал, что начало новой операции было назначено на 25 октября. Возможно, он ошибался, но то, что в генштабе серьезно думали о нападении на Францию уже в 1939 году, — неоспоримый факт[187].

23 ноября 1939 года в имперской канцелярии состоялось очередное совещание фюрера со своими генералами. Речь Гитлера опять была очень длинной, но в достаточной мере откровенной. Вот фрагмент стенограммы, который дает нам дополнительную возможность проникнуть в гитлеровскую «лабораторию войны»:

«Цель нашей встречи состояла в том, чтобы вы получили представление о мире моих идей, которые сейчас мною владеют, и чтобы вы узнали о моих решениях... Я в 1933 году пришел к власти. Позади был период тяжелых боев. Все, что было до меня, обанкротилось. Я должен был все реорганизовать снова, начиная с народа и кончая вермахтом. Сначала была предпринята внутренняя реорганизация — устранение явлений распада и пораженчества... В ходе внутренней реорганизации я поставил перед собой и вторую задачу — освободить Германию от ее международных обязательств. Следует обратить внимание на две вещи: выход из Лиги наций и отказ от конференции по разоружению. Это было трудное решение. было немало пророков, которые заявляли, что дело дойдет до оккупации Рейнской области, а число веривших мне было очень небольшим... После этого я дал приказ вооружаться. И здесь было много пророков, которые предсказывали неудачу, и было очень мало веривших. В 1935 году последовало введение всеобщей воинской повинности. Вслед за этим была осуществлена ремилитаризация Рейнской области — еще одна операция, которую никто не считал возможной. Мне мало кто верил. Затем началось создание укреплений по всей территории, в первую очередь на Западе.

Год спустя на повестку дня встала Австрия. И в этом шаге многие сомневались. Однако он принес существенное укрепление рейха. Следующий шаг — Богемия, Моравия и Польша. Но это нельзя было сделать единым духом. Сначала я должен был построить Западный вал. было невозможно достичь цели, не переводя дыхания. C самого начала мне было ясно, что я не мог удовлетвориться Судетской областей. Это была лишь часть решения вступить в Богемию. После этого последовало создание протектората и тем самым была заложена основа для захвата Польши.

Но в это время мне еще не было ясно: должен ли я сначала ударить против Востока и после этого против Запада или наоборот? Мольтке в свое время стоял перед такой же проблемой. События развернулись так, что началось с борьбы против Польши...

Меня могут упрекнуть: борьба и снова борьба. Но я вижу в борьбе сущность всего живого. Никто не может уклониться от борьбы, если он не хочет погибнуть. Численность населения растет, и это требует увеличения жизненного пространства. Моей целью было создать разумное соотношение между численностью населения и жизненным пространством. Для этого необходима война. Ни один народ не может уклониться от решения этой задачи иначе он погибнет. Таковы уроки истории.

...После смерти Мольтке было упущено много возможностей. Решение было возможно только путем нападения на какое-либо государство при удобной ситуации. Политическое и военное руководство несло ответственность за то, что шансы были упущены. Военное руководство всегда заявляло, что оно еще не готово. В 1914 году началась война на несколько фронтов. Она не принесла решения проблемы. Сегодня пишется второй акт этой драмы. Впервые за 67 лет можно констатировать, что мы не должны вести войну на два фронта. Наступило то, о чем мы мечтали с 1870 года и что считали невозможным. В первый раз в истории мы должны вести войну только па одном фронте, а на другом руки у нас должны быть свободны. Однако никто не может знать, как долго так может продолжаться.

Я долго сомневался, где начинать — на Западе или на Востоке. Однако я не для того создал вермахт, чтобы он не наносил ударов. Во мне всегда была внутренняя готовность к войне. Получилось так, что нам удалось сначала ударить по Востоку. Причина быстрого окончания польской войны лежит в превосходстве нашего вермахта. Это славное явление в нашей истории. Мы понесли неожиданно малые потери в людском составе и вооружении. Теперь мы можем держать на Восточном фронте только несколько дивизий. Создалось положение, которое мы ранее считали недостижимым. Положение таково: па Западе противник сосредоточился за своими укреплениями. Нет возможности на него напасть.

Решает следующее: как долго мы можем выдержат такое положение? Россия в настоящее время не опасна. Она ослаблена многими внутренними событиями, а кроме того, у нас с ней договор. Однако договоры соблюдаются только до тех пор, пока они целесообразны... Мы сможем выступить против России только тогда, когда у нас будут свободны руки на Западе»[188].

Обратите внимание на фразу: «Мы сможем выступить против России только тогда, когда у нас будут свободны руки на Западе».

Иными словами: план операции на Западе рассматривался все в том же принципиальном ракурсе — под углом зрения будущей войны против Советского Союза!

Были и другие — дополнительные — соображения в пользу удара против Запада. Так, Гитлер хотел обезопасить Рурскую область, свой главный арсенал.