Чужеземец - Виталий Каплан

— Ты ещё всего не знаешь, — вздохнула я. Жестоко было открывать ему это, но и молчать не стоило. — Ты не знаешь, к примеру, что Хаонари родом из-за южного моря, что за пределами Высокого Дома. Из Ги-Даорингу он. В малолетстве сюда попал, с родителями вместе… Имя ему хозяин здешнее дал, а истинное имя-то его другое, Ми-Гарохажи, что означает «месть земли». И здешних богов он чтил притворно, ибо воспитан был в тамошней вере. А они, южные варвары, богам своим человеческие жертвы приносят. Хаонари это с молоком матери впитал. Вот и думай, зачем ему столько крови? Я пока ехала, со многими перемолвилась, были и те, кто своими глазами его злодейства видел. Не абы как он людей казнил. Когда на каждом пальце верхнюю фалангу отрезают — думаешь, это простая жестокость? Нет, родной, это у них за морем так принято жертву к убиению готовить. Когда из живого человека сердце вырывают, а после жгут — это опять же обряд ихний. Только Хаонари не божкам своим диким эти жертвы возносил, а твоему Истинному Богу.

В слабом свете костра не было видно, как побледнел Алан, но я и так знала, что кожа его сейчас белее пальмовой бумаги.

— Какой же я дурак… — слетело с его губ, а потом ещё несколько слов, не по-нашему. — Понимаешь, когда я шёл сюда — думал, будут люди, которые станут смеяться над истинной верой. И будут люди, которые возненавидят её и начнут преследовать вестников Слова. Будут, однако же, и уверовавшие. А вот что найдутся злодеи, которые так исказят суть… в угоду своим страстям, своим идолам… нет, я понимал, что такое возможно, но как-то… не готов был.

Надеялся, пронесёт… ведь мне казалось, я хорошо подготовлен. Я восемь лет изучал ваши обычаи, языки… читал свитки ваших мудрецов… И всё пошло насмарку. Из-за какого-то…

Выплюнув не наше слово, он вновь замолчал, и не хотела я прерывать вязкую тишину.

— Остаётся одно, — наконец встрепенулся Алан. — Я вернусь в Огхойю и сдамся властям. Объявлю им, что Истинный Бог — это вовсе не то чудовище, которое сочинил Хаонари. Что наша вера не призывает бунтовать против земного порядка.

Что…

— Ничего глупее не мог придумать? — сплюнула я в костёр кислую слюну. — Ты что, вообразил, будто тысячные толпы соберутся тебя слушать? Твои слова долетят только до государева чиновника да парочки палачей. И уверяю тебя, они не станут в божественных тонкостях разбираться. Им надо представить Внутреннему Дому зачинщика смуты. И это будешь ты. Хаонари сбежал, и когда ещё его словят, если вообще словят. А ты вот он, рядом. Казнят тебя в столице, и всего делов. А Хаонари что? Он ловкая тварь, он ещё вдоволь по Высокому Дому погуляет, кровушки польёт. Потом-то конец ясный — или поймают государевы люди, или свои же придушат… И ты этого смертью своей глупой не остановишь. Уж о том не говорю, что и мальчишку погубишь. Он ведь от тебя не отвяжется. Не так ли, Гармай?

Тот промолчал и только плотнее прижался к своему господину.

— Что же ты предлагаешь, тётушка? — тусклым голосом спросил Алан.

А что я предлагаю? Будто у меня есть задумка какая. Сдаваться властям нельзя, долго бегать от них тоже не выйдет. Я, конечно, пошла бы с ними, но и мои уловки бесполезны против целого легиона. Ведь каждый локоть земли прочешут, каждую пядь. А Алана-то многие видели, уже год как он в наших краях бродит, Бога своего проповедует…

Уже год… А раньше?

— Алан, — сказала я. — По твоим словам, ты родом из очень дальней земли, что за бескрайним океаном. Я права?

Он молча кивнул.

— И так далека твоя земля, что хоть всю жизнь до неё на лучшем жеребце скачи да на лучшем корабле плыви, а ведь не доскачешь и не доплывёшь. Иначе б нашлись путешественники, и ходили бы из уст в уста их рассказы. Тебе на вид не более трёх дюжин лет. Как же ты сумел добраться до Высокого Дома, Алан?

Тот молчал, глядя в мятущиеся языки пламени. Я чуть отдвинулась от костра, вытянула затекшие ноги. И увидела звезду — она проскользнула своим холодным синеватым лучом сквозь дубовую листву.

— Ладно, — махнул он рукой. — Чего уж теперь… Всё равно хуже не станет… Куда уж хуже-то… Что толку теперь скрывать… правила ведь принимаются для обычных обстоятельств… а когда всё катится псу под хвост…

Казалось, он отвечал не мне, а кому-то другому — суровому и въедливому.

— Моя земля очень далеко, тётушка Саумари, — продолжил Алан уже спокойнее. — Так далеко, что никто из вас не может и представить. И, конечно, ни пешком, ни на корабле туда не добраться. Однако есть иные пути. В вашем языке просто нет таких понятий… Но если говорить иносказательно… я прилетел сюда на воздушной лодке. Это, конечно, не лодка… просто другого слова не подберу. Пойми, наш мир очень отличается от вашего… и у нас есть такие вещи, которые здесь все, и даже ты, тётушка, сочли бы сильным колдовством… хотя никакого колдовства, а всего лишь хитроумные устройства…

— Да уж поняла. — Мне вдруг захотелось расчесать его спутанные волосы, как две дюжины тому назад, в прошлой жизни, расчёсывала я их моему мальчику, Миухири. — Ты можешь вернуться обратно, тем же путём? Где сейчас твоя лодка?

— Там, — Алан направил ладонь вверх, к невидимому за листвой ночному небу. — Наверху. Внутри ещё большей лодки. Да, я могу её позвать, и она спустится, заберёт меня. Правда, это не так просто…

— В чём же сложность? — перешла я к делу.

— Я не могу вот прямо сейчас послать ей приказ… У меня нет для этого необходимой вещи… Если бы ты верила в колдовство, я бы назвал эту вещь талисманом… но ты не веришь, а истинное её название ничего тебе не скажет. Я когда спустился сюда, спрятал её в надёжном месте… не так уж далеко отсюда, в горах Анорлайи…

— Пол-луны по меньшей мере, — облизала я пересохшие губы. — Сперва по этой дороге, южной, дале к востоку отклониться, и степями. А луна сейчас жаркая стоит, колодцы в степи пересохли, да и немного их, колодцев, знать надо места.

Можно, конечно, степь югом обогнуть, но это на целую луну длиннее выйдет, да и места там населённые. Как бы не схватили вас… Лучше уж степью. Бурдюки у меня большие, здесь воды наберёте, и потихоньку двинетесь. Гиуми возьмёте, скотинка крепкая. Пока вода будет встречаться, он вам послужит. А в степи падёт, что ж делать-то. Судьба конская… Дале пешком пойдёте. Авось, удача твоя покуда не кончилась…

— Да какая там удача, — сплюнул в костёр Алан. — Сама видишь, тётушка, что творится.

— А как же воля твоего Истинного Бога? — не удержалась я от ехидства. — Сам же говорил, что всё по Его воле делается.

— Это верно, — согласился он. — Да только если воля человеческая наперекос Его воле идёт, Он ломать не станет, как палку об колено. Свободу Он нам дал, а уж как мы этой свободой распорядимся… Кажется, где-то я сильно ошибся… Как-то очень уж легко поверил, что сила Его всегда со мной, что раз на великое служение я отважился, то Он меня во всех делах моих поддержит. Слишком я понадеялся, будто всегда пойму божественную волю…