Поваренная книга анархиста Подземелья - Мэтт Динниман

Специальным взмахом руки я создал пузырь частного пространства вокруг головы, и мы вошли в просторный качающийся танцевальный зал. Публики в нём было совсем не намного больше, чем при нашем последнем посещении. Никого из элит я на этот раз не увидел, зато обходчиков было довольно много. Заметили нас сразу. Несколько человек прервали свои занятия и замерли. Двое обходчиков как будто вознамерились приблизиться к нам, но увидели наших сопровождающих и вернулись на танцпол.

Я увидел Элли раньше, чем она заметила нас. Её единственный охранник, тоже каменный монстр, стоял за её спиной со скучающим видом, скрестив на груди руки. Его звали Глина-тон. При нашем приближении он поднял над головой кулаки-валуны и пророкотал:

– Не ближе.

– Она нас ждёт, – возразил я.

Когда я в последний раз видел Элли в итоговом выпуске, то не отдавал себе отчёта в том, насколько она уменьшилась. Она и раньше была миниатюрной, но теперь усохла до метра с небольшим, а кожа приобрела светло-голубой оттенок, какой бывает у чистого неба в ясный день. Её белые, подстриженные кое-как волосы остались почти такими же, но теперь они обрамляли совсем маленькое личико и уже не казались безжизненными, как раньше.

Она плыла примерно в футе над полом, и я понял, что она по-прежнему носит защищающие от скольжения носки из «Медоу Ларк». Пузырь частного пространства над её головой напоминал нимб, делая её похожей на святого персонажа картины эпохи Возрождения. Она наклонилась над стойкой бара и яростно махала бармену с головой барсука; тот в это время обслуживал другого клиента у стойки.

– Ты глянь, как она хороша, – шепнула мне Пончик. – Просто видение чистой грации.

– Эгей! – закричала Элли бармену. – Чей член мне пососать, чтобы ещё выпить? Иисусе.

– Здравствуйте, ледяная принцесса, – приветствовал я старушку. – Следующая порция за мной.

Элли не обернулась.

– Эй, короткий поц, или вы пошевелитесь, или у моей настоящей хранительницы на интерфейсе прибавится ещё один череп.

– Это вы про Имани? – спросил я. – Да, так где она?

Тут она повернулась, и её глаза округлились.

– Карл! Пончик! – закричала она, отталкивая охранника Глина-тона.

Когда она двигалась, её ступни вовсе не касались пола, но при этом она ими двигала. Пара наших телохранителей выступила вперёд, но я жестом остановил их. Старая дама заключила меня в объятия, и мне показалось, что меня обхватили две ледышки. После этого она погладила Пончика по голове.

– У тебя новая тиара! Мы видели в шоу, как твоя старая погибла.

– Та мне нравилась, – вздохнула Пончик. – Она была пурпурная.

Я улыбнулся.

– Я не знал, вспомните ли вы меня.

Глаза Элли теперь были в два раза больше, чем до нашей встречи. Но я видел в ней сходство с той древней реликвией, какой она была прежде.

– Бóльшую часть я помню. Это как посмотреть фильм, когда лежишь под кайфом, а потом стараться его вспомнить. Но как же я забуду, что ты спас мне жизнь? Когда Джек писал на стену… Такие вещи не забывают, даже если у тебя мозги в кашу превратились. Ну, а моя новая хата тебе нравится?

Элли приподнялась выше над полом, отплыла назад и раскинула руки в стороны. Она двигала ногами так, как будто поднималась по невидимой лестнице спиной вперёд. Мне стало любопытно, насколько высоко она способна парить.

– Теперь я Морозная Дева. Пока что.

– Это здорово, – сказал я. – И я видел, как вы стреляли льдинками из ладони.

Сзади к ней приблизился бармен.

– Вы хотели ещё порцию?

Она обернулась на барсука.

– Пошёл ты, мужлан. Тут как будто пятеро настоящих людей. А у тебя бормотуха из своей картошки? Да, я хочу ещё выпить. Заплатит мой друг Карл. А после этой будет ещё одна, и тогда я буду платить. И не лей мне мочу, как в прошлый раз. Карл будет пить то же, что я. А ты, Пончик, ты чего хочешь?

– «Грязную Ширли»! В миске! И вишен побольше!

– Так, кошке миску «Грязной Ширли» в миске с вишнями, и чтоб вишен побольше.

Я быстро проверил содержимое своего инвентаря на предмет наличия антиалкогольного зелья. Оно у меня было.

– Так что вот, Морозная Дева – таков был мой единственный реальный выбор. – Миссис Макгиббонс слегка опустилась и склонилась над стойкой, так и не касаясь ногами пола. – У меня была куча вариантов, ну, таких, с которыми я могла бы собрать свои шарики с роликами, но Брэндон заставил меня остановиться на Деве. Путь, скажу я тебе, был с крючками. Но мы выбрались, и благодарить надо тебя.

– Меня? – удивился я.

– Преимущество наставника, – пояснила она. – Ты рассказал о нём Брэндону, и вот я всё ещё здесь. Мистрис Тиата – наша игровая наставница… Ты не встречал её? Она была на седьмом небе. Я никогда раньше не видела её такой счастливой. Получается, ей был запрещено что-либо нам открывать. А когда я получила известие, она прямо-таки плакала. И я сама заметила только тогда, когда уже превращалась в эту вещь.

Я вдруг помрачнел.

– Я слышал о Брэндоне. Он прислал мне сообщение.

Бармен поставил перед нами четыре порции и миску. Пончик вспрыгнула на стойку и схомячила вишенку.

– Расслабься, – сказал я кошке. – Мы тут ненадолго.

Элли кивнула. Она допила свою порцию.

– Хороший мальчик был Брэндон. И брат его. То, что случилось, – это позор.

– А что случилось? Он упомянул, что произошла размолвка, но не вдавался в детали.

– Мисс Имани знает эту историю лучше, чем я. Она ушла на «Шёлковый путь» за припасами для нашей команды. Только мы вдвоём имеем доступ в клуб. Я получила тату только потому, что нечаянно выстрелила ледышкой в задницу бармену орку – там, на предыдущем этаже. После этого нам пришлось рвать когти. – Она расхохоталась. – Тот парень будет три сезона гадить одним льдом.

Нет сомнений, переход от девяностодевятилетней, впавшей в деменцию старухи в инвалидном кресле к феерической ледовой колдунье не мог не изменить её личность. Но крылось здесь и что-то ещё. В ней крылось что-то ещё. В то короткое время, когда я был знаком с ней в прошлом, я улавливал следы этого непонятного, но не был в состоянии разглядеть, что она была такой… звучной. И теперь не понимал, насколько близка эта новая ипостась к её личности более молодых лет.

– Сколько вас сейчас? – спросил я и сделал глоток. Сказать «поперхнулся» – это ничего не сказать. Больше всего этот напиток напоминал медицинский спирт. – Боже, что