Поваренная книга анархиста Подземелья - Мэтт Динниман

Как уже бывало при нашем появлении, ритмичный стук резко сменился страстной песней в джазовом духе; она передавалась через динамик. Песня была несложной: глосс плюс синтезатор. Я подумал, не Манаса ли поёт, погибшая нага. Песня не была похожа ни на что, что я когда-либо слышал прежде. В ней было что-то опьяняющее. Возможно, в ней присутствовала некая магия, заставляющая игроков выкладывать на столы больше денег.

Зал был примерно таких же габаритов, как и танцпол; меньше, чем я ожидал. Впрочем, имелись две изысканные спиральные лестницы, ведущие вниз. Я предположил, что в доме есть подземные этажи с другими игровыми залами. Лестницы находились рядом с входом, обе они охранялись. Над одной было написано «Охотничьи хозяйства», над другой – «Ларракос». С этой второй лестницы снизу доносились выкрики, смех, хриплые голоса.

– Что такое Ларракос? – спросил я у Хлама, который всё так же таращил на меня лишённые выражения глаза.

– Ларракос – это столица спорных территорий, – ответил мне один из стражей у лестницы, крокодилиан сорок пятого уровня по имени Игорь. – Приз, за который сражаются фракции.

– Чувствуется, они там внизу славно проводят время, – заметила Пончик.

Она очень долго ехала на моём плече в полном молчании, и вот теперь к ней начал возвращаться её обычный темперамент.

– А, у них довольно добродушная война, – сказал Игорь. – Они приходят в клуб «Десперадо», чтобы выпустить пар. Армиям фракций не разрешается воевать, пока вы, народ, не доберётесь до девятого этажа. Так что до тех пор правильные командиры только тренируют свои полки и сторонников. А на том уровне ставки делаются кредитами, не золотом.

Я кивнул. Девятый этаж начинал представляться мне каким-то маячащим в дальней дали стоп-сигналом. И я уже сомневался, что мы вообще доползём дотуда, и ничего с этим поделать нельзя, остаётся только тренироваться.

– У меня на микросхеме есть сто тысяч золотых. Я хотел бы извлечь из них пользу.

Игорь воззрился на меня.

– У вас два варианта. Или вы их вкладываете в игру на «колесе фортуны» прямо сейчас, или придерживаете, чтобы потом использовать на «рулетке крупных игроков». Это не такая рулетка, как та, что здесь у нас. Вам надо дождаться шестого этажа.

Я более чем подозревал, что лучше было бы удержать средства при себе, но в ту минуту море мне было по колено. В последнее время мне приходилось переносить один удар за другим, и теперь требовалось расслабиться.

– Рулетку я никогда не любил, – признался я.

Эта игра была своей для Беа. И мы перешли к «колесу фортуны».

Игра представляла собой вертикально поставленное круглое колесо, наполненное разнообразными призами. Чуть больше половины пространства отводилось красному цвету, и там содержались карточки с надписями вроде «Ничего!», «Удар ножом в живот от крупье», «Яд», «Десятиминутная кровавая рвота».

При этом среди хороших призов некоторые были очень хорошими. Например: «Новый домашний любимец», «50 000 золотых», «Легендарный ящик оружия». Некоторые не были шикарными, но заслуживали названия призов, хотя бы: «Бесплатные полезные штучки для посещения шлюх, или парад пенисов». Были там также ящики, по большей части платиновые и легендарные. Почти все сектора были одного размера, только «Ничего!» занимало два соседних сектора, а «50 000 золотых» получили узенькую полоску с надписями «Крути ещё» на обеих сторонах.

– Да на фиг надо, – проворчал я, пробежав глазами список призов. Рисковать, ставя на красный цвет, я не собирался. Одно вращение колеса стоило около десяти тысяч золотых. – Дождёмся возвращения Мордекая, и тогда…

– Я видел у вас микросхему, – обратился ко мне человек, управлявший колесом. Лысый мужик по имени Тито, и очень огромный. Выше меня, и выглядел как профессиональный ловец мобов. Всего один зуб во рту. Система представила его так:

Колесо фортуны, крупье клуба «Десперадо»

Это тот, кто тебя зарежет.

– Компьютерные микросхемы идут по сотне штук; это максимальная ставка. Каждая ставка сверх минимума убирает одно красное поле и добавляет одно хорошее. Так что если поставите эту штуку, останутся только два красных поля и двадцать два положительных исхода. Против вас «Ничего!» и ещё одно поле.

– Которое же? – спросил я.

Мой взгляд сосредоточился на поле с надписью: «Каждый волос на твоём теле превращается в змею на пять секунд».

Большой мужик достал большой зубчатый нож и вонзил его в стол.

– Угадывайте.

– Не надо, Карл, – вмешалась Пончик. – Тебя ударят ножом в живот. Такие игры не бывают честными.

– Эгей, – перебил её мужик; судя по его голосу, он обиделся. – Эта игра «так-на-так», сто процентов.

Я взглянул на Хлама; тот дёрнул плечами. Среди хороших призов был такой: «Выбери любой навык и развей его зельем». Я хотел бы получить такой приз.

– Ваш кинжал заколдован? – спросил я, не отводя взгляда от оружия.

– Не-а, – ответил Тито. – Никто от моего ножа не умер. Это божья правда. – Вдруг он застенчиво улыбнулся. – Никто из игравших, я хочу сказать. Так-то я достаточно порезал на своём веку.

Я прикинул в голов свои шансы. Двадцать четыре исхода. В сущности, двадцать пять, ведь у «Ничего!» два шанса. Исходим из того, что игра честная (Мордекай говорил, что это так). Что тогда я имею? Чуть больше десяти процентов за то, что я приз не выиграю. Собственно, нет: вероятность катастрофического результата – один к двадцати пяти. Нож в живот – облом, да, но вероятность не выше, чем при любом другом поступке.

Я ударил микросхемой по столу.

– Делаем.

Тито сложил ладони перед собой.

– Замечательно. – Он глянул на моё плечо, то есть на Пончика. – Вам придётся сойти, мадам. Я боюсь.

Пончик фыркнула и перескочила на плечо Кувалды. Тот отреагировал не сразу, но через мгновение поднял каменную руку и с изумившей меня нежностью погладил кошку.

– Ставки сделаны! – объявил Тито.

Колесо вспыхнуло и поёрзало, принимая другое положение на столе. В нём остались две красные ячейки: «Ничего!» и «Удар ножом в живот от крупье». Тито поднял руку и дал колесу мощный импульс. Оно завертелось, громко треща. Пончик принялась вопить с плеча Кувалды:

– Давай! Давай! Крутые деньги! Крутые деньги!

Я расслабился. На самом деле, ради этого я и решился играть. Колесо крутилось умопомрачительно долго. Наконец начало замедляться. Ячейка «Удар ножом» миновала. Приближалась полоска «500 000».

– Карл! Карл! – неистовствовала Пончик. – Мы рвём большой куш!

За моей спиной у рулеточного стола закричал какой-то неигровой. Я повернул голову и увидел, как пол под ним расступается, и он исчезает в дыре. Оттуда стали доноситься эфемерные, нематериальные