Давай попробуем вместе - Елена Гайворонская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я увидел, как побелел Денис. Ощутил, как леденеют, становясь ватными, ноги. Я не видел «чехов» – они были за спиной, но ощущал их присутствие каждым кончиком нерва. И от этого было еще страшнее. Я слышал, как приминается трава под их шагами, как мерно колышется воздух от их непонятных, произносимых полушепотом, гортанных слов. Их было несколько – судя по голосам, трое или четверо. И пока они решали нашу судьбу, перед моими глазами явственно, словно на телеэкране, заскакали вдруг бессвязные эпизоды из моей жизни…
Вот мама и папа ведут меня в зоопарк. Я впервые тогда увидел слона и поразился: «Какой огромный!» Родители смеются. Сколько мне было? Четыре? Пять? Вот я впервые иду в школу. У меня огромный букет разноцветных гладиолусов, едва ли не с меня ростом. И ужасно жмут новые ботинки… А вот мы впервые на море… И я строю замок из песка на берегу, у самой воды…
«Ничто не вечно…»
«Господи, если ты есть, помоги мне…»
Наверное, это плен. Никто за мою жизнь миллионов не отвалит, и рано или поздно меня найдут с выколотыми глазами и вырезанным членом… Или одну голову… Уж лучше сразу – пуля. Жаль, так и не понял, за что… Зато я теперь наверняка узнаю, что же там, за невидимой чертой: светящийся тоннель или черная дыра… А может, зияющая пустота… Нет, должно же там быть хоть что-нибудь! Иначе слишком несправедливо…
Я медленно поворачиваюсь, опуская руки.
– Куда?!
– Домой. – Мне вдруг стало смешно – такая растерянность застыла в черных глазах бородача с автоматом. Я не мог сдержать улыбку. Наверное, это было чем-то вроде судороги. Как иногда на похоронах женский плач внезапно переходит в отчаянный душераздирающий хохот… Но я не буду сейчас думать об этом. Потому что мне жалко мать и отца и себя, конечно, тоже…
С моих губ срывается невольный возглас. В тот же момент я получаю отличный удар меж ребер, но, падая в вонючую болотную жижу, сквозь заволакивающую багровую пелену вижу удивленный и немного растерянный мальчишеский взгляд…
«…Когда я пойду воевать, если вдруг встречу. тебя, то не стану убивать».
Сквозь мерный шум в ушах я слышал сбивчивый детский голос, произносящий непонятные слова на незнакомом языке. Но по интонации я угадывал, что он то ли объясняет, то ли просит о чем… Мне стянули руки за спиной какой-то веревкой, да еще тот бородатый хрен поставил ногу сверху.
«Господи, пожалуйста, помоги мне… Если повезет и я останусь в живых, то…»
Но зависший над головой автомат американского производства сеял хаос в моем стынущем от животного страха мозгу. Искоса, насколько хватало взгляда, я рассматривал его тупой нос, блестящие бока, черное дуло, словно от этого знания зависело количество отпущенного мне времени…
Денису тоже связали руки и поставили на колени. Он попытался подняться, но другой «чех» Ударил по коленным суставам, и Денис снова упал. Значит, я – следующий… Один из бородачей дал мальчику винтовку с глушителем… Что это? Нечто вроде посвящения? Боевое крещение? Нас должен расстрелять ребенок?! Я вижу, как дрожат его тонкие руки, как кривятся, прыгают губы… Это и есть хваленый джихад?!
«Ты ничего не понимаешь. Ничего…»
В этот момент Денис, шатаясь, снова поднялся.
– Ублюдки, – сказал он, сплюнув. – Зачем вы издеваетесь над собственными детьми?
– Закрой пасть, недомерок! – уже по-русски заорал ему в ответ один их «чехов». – Это вы виноваты, что лишили его детства. Вы взяли жизнь его отца – он возьмет сто ваших взамен! Мы растим мужчин, а вы давно перестали ими быть!
– Быть мужчиной – не значит только уметь убивать…
«Зачем он спорит с ними, может, все еще обойдется…»
Бородач что-то выкрикнул мальчику, и тот, прерывисто вздохнув, спустил курок. Раздался сухой щелчок. Денис упал, завалившись на бок.
– Нет! – закричал вдруг мальчишка. – Нет! – И снова принялся что-то доказывать бородачу.
Тот морщился, бранился, дал пацану хорошего тумака, а потом, приблизившись ко мне, сказал:
– Он говорит, что однажды ты вступился за его мать и он дал слово оставить тебя в живых. Мужчина должен держать слово. Я тебе ничего не обещал. Но сегодня необычный день – он стал воином. И именем великого Аллаха мы даруем тебе пощаду. Тебе очень повезло. Велик Аллах!
В тот момент перед глазами у меня поплыли разноцветные кружочки, и я, наверно, на мгновение сошел с ума, потому что кто-то, сидевший внутри меня, хриплым от напряжения голосом ответил:
– Не знаю, не видел.
Я думал, он меня пристрелит, так яростно и безумно сверкнули его глаза. Но он только ударил меня сапогом по голове и покрыл отборнейшим русским матом. И они ушли. Бесшумно, как змеи. Ни одна травинка не шелохнулась, словно и не было никого вовсе. Лишь еле уловимый запах мужского пота, смешанного с гашишем. Да скрюченное тело моего друга поодаль…
Тем временем лес огласился криками и автоматным треском. Звали нас. Товарищ X. проявлял трогательное беспокойство.
– Где вы, мать вашу?! – орал он зычно, будто в мегафон, – г— Сейчас уедем без вас… – И матерился так, что ему с тем «чехом» впору было устроить соревнование.
«Мы здесь!» – хотел крикнуть я, но с моих губ сорвался только хрип. Меня прошиб озноб. Они не найдут нас, и я останусь тут один, со связанными руками, в лесу, полном врагов…
– Мы здесь! – заверещал я что было мочи. – Помогите!!!
Молоденький санинструктор осмотрел Дениса и, отведя глаза, доложил:
– Плохо дело. Голова – не задница. Ему бы срочно в операционную…
Полевой госпиталь остался позади, в «зачищенном» селении, откуда мы вышли утром.
– Хватит болтать! – рявкнул X. – Мы и так здорово опаздываем. Пока тут с вами возимся, наши уже небось Грозный взяли! Положите раненого в машину, – и вперед.
– Он не доедет, – тихо возразил санинструктор. – Далеко. Растрясет – впадет в кому. И конец.
– Как «не доедет»… – Я перевел взгляд на лежащего без сознания Дениса. Он казался спящим, только был очень бледен. Сквозь белую перевязь на лбу проступало, ширилось ярко-красное пятно.
– По машинам! – кричал X. – Так одного потеряем, а пока протреплемся – потеряем сотню. Это понятно?!
– Понятно… – Я судорожно сжимал автомат.
Мой друг умирал. Мой фронтовой друг. Его еще можно спасти, если…
– Товарищ капитан. – Я решительно преградил ему путь. – Я прошу дать мне «Урал», отвезти рядового Кричевского в госпиталь.
– Как-кой еще госпиталь?! – X. аж начал заикаться. – Мы двигаемся вперед, ясно?! Марш!
– Дайте мне машину, – повторил я очень спокойно. – И поживее.
– Т-ты с ума с-сошел… – Глаза капитана, как у краба, выдвинулись вперед и завращались. – Убери автомат. Ты у меня под суд пойдешь…
