Сводный Тиран - Вероника Царева

— Вообще-то, я понятия не имею, что ты имела в виду. Ты говоришь загадками, а у меня не хватает терпения читать между строк. Так что выкладывай уже.

Ее глаза переходят на мои, она смотрит на меня так, словно я самый глупый человек которого она когда либо встречала. Мой пульс учащается, предвкушение неизвестности нарастает. Кивком головы я призываю ее продолжать.

Ее брови сходятся вместе, она подбирает слова и наконец, тихо произносит:

— Моя мама. Твой отец. Я вошла к ним, когда они трахались. Разве ты не знал об этом?

Она произносит это так бесстрастно, как будто это самая настоящая правда… Я не знаю почему, но мне кажется, что тон ее голоса влияет на меня больше, чем слова, которые она пговорит. Открыв рот, я планирую что-то сказать, но внезапно ощущаю, что мой язык невыносимо тяжелый, слова застряли в горле.

Вместо этого я таращусь на нее, ожидая, что она скажет мне, что она шутит, лжет, но все, что она делает, это смотрит на меня в ответ, ее лицо выражает удивление на грани шока. Мое сердце замирает, а руки становятся липкими.

— Ты не знал? — повторяет она, но я все еще не могу ответить.

Это не имеет смысла, почему мой отец… нет… это не может быть правдой.

Она лжет. Мой папа не стал бы изменять моей маме. Он любит, или, по крайней мере, любил ее тогда, он не мог причинить боль тому, кого любит, он не такой.

Зажмурив глаза, я прогоняю эти мысли. Ложь, это все ложь. Так и есть. Я не могу поверить Лере, она гнусный манипулятор, она сказала моему отцу, что я угрожал ей, что я использовал ее, чтобы украсть драгоценности.

Мои глаза открываются секундой позже, и до нее, должно быть, доходит, что я ни хрена не понимаю, о чем она говорит. Когда я ничего не отвечаю, она начинает объяснять дальше.

— Ты реально не знал об этом? Как ты думаешь, почему мой папа забрал меня, маму и на следующий день мы уехали? — спрашивает Лера, в ее глазах стоят слезы, но я не реагирую на них.

Ко мне приходит осознание. Я начинаю испытывать странное чувство… как будто я все испортил и нет ничего, что могло бы исправить сложившуюся ситуацию.

— Я не врала тебе, Костя. У моей матери и твоего отца был роман. Я рассказала отцу, хотя мать умоляла меня не делать этого, а твой отец говорил мне, что я все не правильно поняла. Я была мелкой, но не глупой. Они занимались сексом. Из-за этого распался брак и моих родителей! Нельзя исправить то, что уже произошло, мой отец думал иначе, он пытался простить и посмотри на него сейчас. Он в наркологии, а моя мать беззаботно плавает по семи морям, выйдя замуж за мужчину, с которым она ему изменила.

— Я…

Блядь, я незнаю, что на это сказать. Все это время я считал, что брак моих родителей распался из-за финансовых трудностей, связанных с переездом и потерей работы отцом. Я возлагал всю вину на Леру, называл ее лгуньей, злился на нее, потому что думал, что она была причиной всех проблем.

Но оказывается это совсем не так… Он солгал мне. Человек, на которого я равнялся всю свою жизнь, солгал мне. Я снова открываю рот, чтобы сказать что-то еще, но слова так и не слетают с моих губ. Звук открывающейся входной двери эхом разносится по дому, за ним следуют голоса, которые я слишком хорошо знаю.

— Костя, Лера, мы вернулись!

Голос отца доносится до моих ушей, и когда я смотрю на Леру, я вижу, как ужас от того, что она мне рассказала, отражается в ее глазах.

— Ты… ты действительно не знал? — шепчет она.

— Нет… нет, не знал, — хриплю я.

Глава двадцать четвертая

Она…

Костя натягивает боксеры, хватает штаны и мчится из спальни.

Он не знал. О Боже, он не знал. Я не могу в это поверить. Все это время я думала, что он в курсе… но, его глаза, гнев и печаль говорят об обратном. Я поняла, как только увидела выражение его лица.

Поэтому я задаюсь вопросом, что же, по его мнению, произошло? Почему он был так зол на меня? Что сказал ему дядя Саша? Очевидно, что это как-то связано со мной, но что именно, я понятия не имею, и сейчас у меня нет времени спрашивать его, поскольку наши родители вернулись.

Я переодеваюсь в свою одежду в рекордное время, расчесываю волосы и брызгаю на лицо водой в ванной, прежде чем выйти из комнаты. Странное ощущение, мне кажется, что я чувствую сперму Кости внутри себя, когда иду по коридору к лестнице, чтобы поговорить с Александром Геннадьевичем и мамой.

Костя уже стоит у подножья лестницы и болтает с родителями, когда я появляюсь наверху. Никто из них не замечает, как он напряжен. Как упорно он пытается держать себя в руках и вести вежливую беседу, хотя как мне кажется, он хочет накричать на них.

Я не знаю, почему он до сих пор ничего не спрашивает по интересующему нас вопросу, если бы я была на его месте, я бы уже лопалась по швам от желания высказать все что думаю. Но Костя другой, он спокоен, непринужден, ведет себя так, будто только что не узнал самый большой обман в своей жизни.

Сейчас я чувствую себя жалкой, ведь даже после всего, что сделала моя мама, я все еще хочу, чтобы наши отношения были хорошими, без ссор противоречий. Все, чего я хочу, это снова обрести маму, и вспоминать о том, что случилось шесть лет назад, сейчас не будет приятно никому из нас, поэтому, хотя я знаю, что Костя умирает от желания получить ответы, я надеюсь, что он, по крайней мере, немного подождет.

— Мы даже не думали, что вы, вернетесь сегодня.

Я заставляю себя улыбнуться, хотя мне больше хочется плакать.

— Если бы мы позвонили заранее, это не было бы сюрпризом, — мама улыбается мне. — А для тебя, у меня есть еще один сюрприз.

— Правда? Какой?

Я оживляюсь, хотя в этих обстоятельствах мне не очень приятно получать сюрпризы.

— Мы идем в спа! Только мы вдвоем на целый день. Проведем время вместе, пообщаемся.

Мама искренне улыбается, а у меня буквально наворачиваются