Женские праздники (сборник) - Сергей Таск
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я? – Она на секунду задумалась. – Я бы сравнила бездеятельность героя с дремлющим вулканом.
Кабинет доктора Раскина.
– А может, она сгустила краски? – спросил доктор.
– ?
– Ваша красотка редакторша. Примерчики понадергала? Перед коллегами красовалась? Может, перевод как перевод? И ни к чему все эти мерехлюндии?
– Она… кое в чем права.
– Кое в чем, – мгновенно среагировал Раскин. – Значит, в чем-то – нет? Значит, стоило побороться? Вы боролись?
– Как вы себе это представляете? По-приятельски взять за горло директора издательства? Просить другого редактора?
– Зачем другого? Ведь она, Ольга эта Михайловна, вызвалась доработать рукопись, так? Что, не так разве?.. A-а, амбиции не позволяют. Тут одно из двух: либо дело, либо амбиции. А если гордость паки унижения, так уж несите ее, свою гордость. Как несет грузинка на голове кувшин с водой. Темплан, деньги, слава… о чем вы, господа хорошие? Я несу свой кувшин. Как ни в чем не бывало. Мне главное не расплескать.
– Как ни в чем не бывало?! – Огородников вскочил со стула. – После всего, что она там понаписала?!
– Где «там»?
– На полях! Красным! «Так воссоздавать любовную сцену может только тот, кто забыл, как это происходит». После этого нахлобучить на голову кувшин? И по военно-грузинской дороге?
– Сядьте. Сядьте и успокойтесь. – Раскин внимательно посмотрел в эти запавшие полубезумные глаза. – Как же я сразу не догадался? Вы сделали какую-нибудь глупость… сваляли дурака, – он разговаривал сейчас с Огородниковым, как заботливая мать с ребенком. – А теперь мучаетесь, места себе не находите. Да? Расскажите, легче будет. По себе знаю.Огородников сидел в чужой квартире, на кухне, опустив лицо в ладони и монотонно раскачиваясь взад-вперед. Со стороны могло показаться, что у него невыносимо болит зуб.
Из спальни, на ходу застегивая молнию на юбке, вышла Ольга. Остановилась в прихожей перед большим зеркалом, стала приводить себя в порядок. Один раз обернулась – Огородников качался, не меняя позы.
Ольга прошла на кухню, принялась готовить кофе.
Оба молчали.
Она разлила кофе в две чашки, одну поставила перед гостем.
– Простите, я не спросила. Вам без сахара…
– Спасибо.
– …или с сахаром?
– Да.
– Самая…
– Я тоже, Ольга Михайловна… Оля…
– Не надо. Я понимаю, Олег Борисович, все это так… Когда вы позвонили, я по вашему голосу поняла, что…
– Правда?
– А потом сказала себе: да ну, глупости. Взвинчен, расстроен, все же понятно. Я до последней минуты… уже здесь… не думала, что этим кончится.
– Вот именно… этим .
– Олег Борисович, пейте кофе и не мотайте себе душу. С кем не бывает.
– Со мной, например.
– Тем более. Значит, это я…
– Да причем тут вы!
– Ну как же. В такой момент… сказать…
– Что не ожидали такой прыти от такого вялого автора? Да уж, легко и изящно. В стиле ваших лучших замечаний на полях. А главное, что обидно, опять вы оказались правы! В самую точку!
– Тише. Вечер какой. Спугнете.
– Странная вы, Ольга… Михайловна. То с шашкой наголо, а то…
– А вы?
– Я?
– Вы какой?
– В исповедники себя предлагаете?
– Почему бы и нет?
– Одного стриптиза моего мало? Не насмотрелись? Смею вас уверить, внутри для вас еще менее интересно, чем снаружи. Так что не стоит вам залезать в эту рукопись. Или вы, может быть, думаете, что в ней на каждой странице выделено курсивом – «ваша кровать»? То есть, простите, «койка»… Хотя мы, кажется, не на корабле.
– Уходите, сию минуту уходите.
Огородников неловко встал и смахнул со стола свою чашку. Чертыхаясь, бросился подбирать осколки.
– Да что же это! Господи! Что же это! – повторяла Ольга, отвернувшись к окну.– О чем, интересно, она подумала, когда вы ей позвонили?
В кабинете, после того как шторы были совсем задернуты, воцарился полумрак. Горела настольная лампа. Огородников теперь лежал на узкой кушетке, в несколько принужденной позе, Раскин же стоял в изголовье, и это еще больше сковывало лежащего.
– Почем я знаю?
– Не знаете?
– Мало ли.
– А вы мысленно прокрутите еще разок. «Когда вы позвонили, – сказала вам Ольга Михайловна, – я по вашему голосу поняла…» Тут вы ее перебили: «Правда?» Значит, поняли, что чутье ей правильно подсказало… что? Что именно?
– Не помню. Может, подумал, что она догадалась. Что я не из-за рукописи хочу прийти. То есть… не только из-за рукописи.
– А из-за нее, симпатичной молоденькой редакторши.
– Ммм, – неохотно признался Огородников.
– И эта ее догадка была вам неприятна.
– Да.
– Тем более если она связала это с рукописью: сначала роман со мной… а там, глядишь, плавно перейдет ко второму…
– Бред сивой кобылы в лунную ночь. Вы-то, надеюсь, понимаете, что у меня тогда и в мыслях не было…
– Не было, понимаю. Было другое. Взять реванш. Отыграться. К сожалению, при пустых трибунах, зато на чужом поле и безоговорочно. Уложить ее, такую независимую, такую гордую. Ах, я забыл, говоришь, как это бывает? Ну, так смотри же. Доказать хотя бы в этом свое превосходство. И уйти по-английски. Не прощаясь. Могло получиться очень даже эффектно – но не получилось. Перегорели. «С кем не бывает», – как сказала ваша избранница.
Огородников нашелся не сразу.
– Ждете, что я скажу «да»?
– Олег Борисович, я ведь не следователь, которому непременно надо выбить из вас признание своей вины. У меня, можно сказать, задача бульдозериста – расчистить завалы. Вот ваше подсознание, – рассмотрели? Тогда будьте реалистом: и вокруг вас не одни жабы, и вы не Дюймовочка.
– Не жабы? Да никакой жабе с ее одной извилиной не придет в голову то, до чего додумалась моя многоумная дочь! Так что давайте оставим в покое жаб, крокодилов и попугаев. Кто может сравниться с человеком, этим венцом творения!
– Согласен. А поконкретнее?
– Можно и поконкретнее. Вообще-то это надо было видеть, это никакими словами не передашь…Начало было довольно мирным. Все прошли в кабинет.
– Чай, кофе? – предложила Вера.
– Я думаю, молодой человек предпочтет что-нибудь покрепче по такому случаю. – Огородников плеснул немного коньяку в два изящных стакана. – За знакомство. Мы ведь толком еще не познакомились.
– Хорек, – ответила за парня дочь.
– Для тебя он, может быть, хорек, но мы с матерью хотели бы…
– Тебя как зовут? – повернулась Тина к парню.
Тот тупо на нее уставился.
– Мне это нравится, – подала голос Вера. – Привела в дом «жениха» и даже не удосужилась…
– Не заводись, – поспешил вмешаться Огородников и снова переключился на гостя. – Так за знакомство?
Хорек так же тупо воззрился на протянутый ему стакан.
– Он не пьет, – объяснила дочь.
– А вот это одобряю.
– Он колется.
– Та-а-ак! – угрожающе протянула Вера.
– Не видишь, кумар у него, – продолжала дочь, – никак врубиться не может. Зря я его приволокла.
– Ну почему же, – в голосе матери появился опасный сарказм, возможно, наигранный. – Ты думаешь, нам неинтересно, чем увлекается твой герой? А может, вы вместе… – она осеклась, пораженная внезапной догадкой. – Ну-ка, покажи руки!
– Че-во?
– Руки!
Дочь, пожав плечами, вытянула руки.
– Разведи пальцы!
Тина усмехнулась. Развязала один кед, надетый на босу ногу, и грохнула ножищу на стол.
– Ты что? Совсем уже?
– Сейчас, чтоб ты знала, колются в пятку. Всё? Медицинское освидетельствование закончено? – Она спустила ногу на пол и начала обуваться.
– Ты тоже на заводись, – Огородников продолжал выступать в роли миротворца. – Мать тебе добра желает. Не до глупостей, знаешь. Впереди десятый класс – дело серьезное. А на тебя посмотреть…
В этот момент позвонили в дверь.
– Ага, – вроде как обрадовалась девушка, – вот и второй.
Она впустила странное существо, по виду девицу, с болтающейся на боку консервной банкой, заменявшей, надо полагать, дамскую сумочку.
– Молоток есть? – первым делом спросило существо, игнорируя присутствующих.
– Че-во?
– Молоток, ну?
– Опять ты со своими шуточками. Вот, – она повернулась к родителям, – это Рик.
– Мужчина? – как-то глупо спросил Огородников.
– Да уж наверно не женщина, если заделал мне ребенка. Ну, чего стоишь?
– Хорек-то, гляди, совсем плохой. – Рик взял Хорьковый стакан, понюхал. – Без «добавки» он пить не будет, – пояснил для непосвященных и, интеллигентно присев, начал смаковать коньяк.
– Это такой юмор? – спросила Вера.
– Хорек правда не по этому делу, – еще раз заверил ее Рик. – С наркотой если, тогда да…
– Ты беременна ? Вот от этого ? – Вера смотрела на дочь.
– Клевая штука, – похвалил Рик коньяк.
Потянул носом и неожиданно чихнул.
– Пардон. – Он отогнул крышку консервной банки, извлек носовой платок, деликатно высморкался. После чего так же неспешно и с достоинством проделал обратную операцию.