Танцующая с Ауте. Трилогия - Анастасия Парфенова

Это прозвучало весьма зловеще. Ауте, ну почему я не додумалась включить кремацию в список официальных увеселений?

– И что же сотворили с моими несчастными останками? – Вопрос прозвучал угрожающе.

– Превратили их в миниатюрную статуэтку из золота и слоновой кости. Очаровательная была вещица! – Он слегка прикусил кончик моего уха и зубасто ухмыльнулся, когда несчастный орган слуха бешено задергался, пытаясь вырваться. Ой! Ну знает ведь, какие чувствительные у эль-ин уши! – Я с гордостью носил ее в нагрудном кармане последние… не помню сколько недель.

Недель?

В ответ на вопросительное молчание он отпустил ухо и коснулся губами волос.

– У нас было тело, Антея, но вот за душой и всем прочим, что его должно населять, пришлось побегать. Я… по праву считаю себя специалистом, когда дело доходит до путешествий любого рода, – это было поистине монументальное преуменьшение, но я лишь кивнула, не желая его прерывать. – Однако в этом случае вынужден был лишь слепо следовать чужим указаниям. Тэмино создавала для нас врата в места… суть которых… трудна для понимания.

Смотрящий был проводником, указывающим направление, в котором находились различные уровни твоего «я», Мать Обрекающих открывала Путь… и постепенно мы добрались сюда.

– Куда?

– Ну… единственное определение, которое приходит мне на ум, это «тот свет». Один из них по крайней мере. Подозреваю, что это место одновременно и является, и не является отражением сознания Эль.

Я закрыла глаза, отчетливо слыша все то несказанное, что гордость никогда не позволила бы ему произнести вслух. Сила темного эльфа могла указывать Путь, сила Обрекающей открывала врата. Но именно Аррек прошел сквозь эти врата во плоти, именно он упрямо топал по этим дорогам, неся в себе столь притягательную для здешних аборигенов живую кровь. Аррек, Видящий Истину, которого Ауте прокляла способностью понимать истинную суть всего того, на что падал взгляд его холодных, серо-стальных глаз.

Он видел… Мой разум отшатывался от спутанных, абстрактных воспоминаний о том, что можно увидеть в стране смерти, а ведь я была, пусть и недолго, частью этой страны, что предполагало хоть какую-то защиту. Аррек явился сюда, сияя жизнью, и силой, и способностью познавать. И вряд ли он позволил своему разуму отшатнуться от чего бы то ни было.

Этот путь оставил в его душе гораздо более глубокие шрамы, чем те, что и сейчас можно было заметить на израненном теле. Как будто тех, которые заметить все-таки можно, было недостаточно!

Застыла, пораженная несгибаемой волей сидящего передо мной сияющего существа. Годы замужества притупили чувство бесконечного изумления, даже неверия, которое вызывал во мне Аррек арр Вуэйн, но сейчас все вернулось с той же сокрушительной силой, как если бы я впервые почувствовала присутствие его поразительного сознания.

Зачем? Зачем он пошел на такое? Ради меня?

Ауте милосердная, любимый, зачем?

– И… что теперь? – Даже для меня самой мой голос прозвучал хриплым, полным стыда карканьем.

– Теперь мы будем выбираться отсюда, – спокойно ответил дарай-князь. – Дорога назад должна занять гораздо меньше времени. Ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы лететь?

Дернулась, поняв наконец, почему он тратил время, рассевшись на снегу и рассказывая всякие разности. Все это время он ни на мгновение не прекращал Исцеление. С ловкостью, выработанной обширной практикой, отвлек, запудрил мозги, заставил почувствовать себя живой. И теперь обрушил, как нечто само собой разумеющееся, решение: мы уходим.

Он уже стоял, поправляя свою подбитую мехом, в нескольких местах разодранную чьими-то когтями куртку, проверял, как выходит из ножен наполовину изъеденный кислотой меч.

Я покачала ушами в невольном восхищении. Сердито вытерла неизвестно зачем скатившуюся по щеке слезу, прежде чем та успела превратиться в геометрически совершенную льдинку.

– Нет.

– Что? – Он удивленно повернулся ко мне.

– Нет, Аррек. Прости, но нет.

– Вставай. – Он был холоден и страшен, вдруг стало ясно, что если будет нужно, он унесет меня, перекинув через плечо, и я ничего не смогу с этим поделать.

– Я не могу!

– Можешь.

Грубая рука подхватила меня под локоть, вздернула на ноги. Ауте, это уже не смешно!

– Да как ты не понимаешь! – Вырвалась, яростно на него посмотрела. Боль и жалость к себе оказались забыты, сметенные волной гнева. Смутно осознавая, что, скорее всего, именно этого он и добивался, я уже не могла остановиться. – Я слышу, как она плачет!

– Ну вот мы и добрались до сути, – Аррек размеренно ударял по левой руке зажатыми в правой меховыми перчатками. – Ты хоть сама понимаешь, какие жалкие оправдания нашла своей трусости?

– Что!?

– Твоя дочь умерла бы в любом случае, Антея. Если бы не в туауте, то чуть позже, когда оливулцы начали бы обстреливать ослабленные кланы торпедами. Пора отпустить ее и позволить малышке двинуться к своему следующему воплощению. Но даже если мы оставим в стороне вопрос рациональности, неужели ты все еще думаешь, что вина перед уже погибшими может оправдать то, что мы делаем с живыми?

– Да!

– Нет.

– То есть концепция мести вам не знакома, о сиятельный князь?

– То есть все это, – он обвел рукой замороженный пейзаж, – просто такая причудливая месть за то, что я открыл врата на Эль-онн?

Как удар. Я отпрянула, побледнев. Он ведь знает, что все не так!

И ему плевать.

Мы стояли посреди прекрасных ледяных скал под порывами холодного, протяжно завывающего ветра, напружиненные, точно пара бойцовых петухов, и, должно быть, выглядели крайне нелепо. Я поплотнее завернулась в очень теплый, явно дарайского производства меховой плащ, под которым было смятое окровавленное снежно-белое одеяние, и обиженно посмотрела на своего консорта. Ветер грозился сорвать его капюшон, трепал посеребренные инеем волосы. Аррек выглядел рассерженным и очень решительным.

– Я устала, – это до отвращения было похоже на нытье.

Он, как ни странно, улыбнулся.

– Ничего страшного. Моей силы хватит на двоих.

И это была правда. В моем теле сейчас играла, переливалась перламутровым блеском исцеляющая энергия, которую дарай-князь каким-то образом передал своей непутевой жене. Только сейчас я начинала понимать, как тесно нас связал таинственный ритуал, вернувший меня обратно в жизнь.

Ауте, какой кошмар…

Он открыл было рот, но я зашипела, точно ошпаренная кошка.