Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Уйшнех молча кивнул. В этот момент они одновременно осознали: Он не был ранен во время похищения! Пауки Варпа не тронули его! Он выстрелил себе в ногу, чтобы это выглядело так, словно он сражался, защищая ясновидца!

Нэвир на балконе насилу смогли сдержать отвращение, вызванное поведением этих стикс-тан Тейрту среди них. Они наблюдали, как платформа Морфрэна приблизилась к платформе Айдена, и они могли видеть ритуальный обмен приветствиями, предписанный для общественных церемоний, но они были слишком далеко, чтобы слышать, что было сказано. Спустя несколько мгновений они увидели, как и без того уже мрачное и искажённое страданием лицо Айдена побледнело от гнева. После чего он набросился на своего сына и наследника, ударив его по лицу посреди переполненной Площади Ваула, заставляя весь Сентриум замереть в шоке от такого ужасного нарушения внешних приличий.

СВЯТИЛИЩЕ Храма Пауков Варпа пережило разрушение остальной части святыни почти нетронутым. Руны и символы, которые испещряли стены, пылали ярким светом жизни, который Эйнгил прежде никогда не видела в своём храме. Паутина на алтаре была словно в огне, светясь с большой интенсивностью, и её свет преобразовывал реликвии до неузнаваемости.

Посмертная маска Колдуна Араконида пристально смотрела слева от алтаря, её глаза светились прошлым величием и властью, словно бы маска внезапно ожила. С другой стороны алтаря висевший над ним славный золотой доспех Ликосидая сверкал невыразимым внутренним светом. Он был путеводной звездой. Он звал и притягивал своего избранника. Казалось, словно бы сам Флюир-герн проходил через этот древний психопластик и звал нового героя, чтобы тот снова дал ему жизнь.

— Храм ожил, — пробормотала Эйнгил, придавая своим мыслям звучание, словно закрепляя их в реальности. Она в удивлении оглядела святилище, чувствуя себя так, словно бы вошла в самое сердце своего Аспекта. Впервые со своего возвышения она почувствовала некоторую отчуждённость от святыни, хранителем которой была все эти годы. Она не могла объяснить, что происходило, и она не знала, почему такого никогда не происходило с ней. Она не испытывала чувства зависти насколько могла помнить, с тех пор, как стала Экзархом Каина, и её обычная эльдарская жизнь закончилась. И всё же в её чувство благоговейного страха закралось что-то похожее на горечь.

«Почему это была не я?» — мысленно спросила она себя.

Ясновидец и Арахнир Адсулата хлопотали вокруг алтаря, укладывая странно изменившееся тело Найса на его пылающую, покрытую паутиной поверхность, словно подношение Каину или Флюир-герну, кто бы ни пожелал. Юный ученик потерял сознание и вывалился из огромной плетёной корзины над ареной. Он был истощён и полностью обессилен, словно бы его напряжение за время отсутствия остальных вытянуло из него всю энергию. Его кожа выглядело как-то неестественно, словно была керамической, как если бы сразу под ней сформировался слой тонких кристаллов, и Найс, казалось, был не в состоянии закрыть свои серебряные глаза, которые покрылись чёрными прожилками в виде отражения паутины, захватившей его душу. Его взгляд был прикован к золотому доспеху над алтарём, глаза остановились на нём и всё ещё были расфокусированы.

Силти стоял рядом с Хукулином в проходе, который вёл в святилище, всё ещё опираясь на старого воина. Они наблюдали за происходящим не в силах поверить в случившееся. Прошло всего несколько часов с того времени, когда они отчаянно сражались за честь Ансгара в Проходе Улы, а теперь они были в святилище Пауков Варпа с Сиятельным Ясновидцем, и наследник Ансгара балансировал на краю зловещего метастаза. Где-то в глубине своего разума Силти задавался вопросом, являлось ли это конечной целью событий прошедших дней: его собственное возвышение от статуса ученика раньше, чем Найс — чем он так гордился — а затем безнадёжное сражение с Тейрту. Все эти события были тайно подстроены лишь для того, чтобы вызвать трансформацию Найса? Всё это было в конечном итоге ради Найса, а не ради него? Несмотря на явное страдание своего кузена на алтаре, Силти не смог подавить волну огорчения, которое тонкой струйкой сочилось в его душу. Он всегда будет оставаться в тени Найса?

Даже из прохода они могли видеть конвульсии Найса. Его тело внезапно затвердело, а затем обмякло, словно все его мышцы по очереди испытывали спазм. Его тело изменялось на их глазах, а глаза, казалось, кричали от нестерпимой и ужасной боли, словно бы в муках перерождалась сама его душа.

Когда Эйнгил поспешила вперёд, чтобы помочь Адсулате удерживать юношу, ясновидец отступил от алтаря и начал шептать песнь. Он касался своими пальцами друг друга в сложной последовательности фигур и движений, порождающими тонкие пучки ша‘эйль, срывавшиеся с его рук и стекающими по бьющемуся телу Найса, покрывая его запутанной сеткой из нитей, которые, казалось, успокаивали его и сдерживали беспорядочные движения.

В это же время маленькая Эла протолкнулась между Силти и Хукулином внутрь святилища. Она медленно подошла к ясновидцу и остановилась сбоку от него, наблюдая за его действиями с искренним интересом. Она, казалось, была спокойна, и состояние брата нисколько не удивляло её, она совершенно спокойно стояла рядом с Ясновидцем Ривалином, словно бы это место принадлежало ей. Со своей стороны Ахирн искоса бросил на ребёнка-провидца короткий взгляд со слабым намёком улыбки на своём лице, прежде чем снова вернуться к субъекту, лежащему поблизости.

Через несколько мгновений конвульсии Найса ослабли и затем совсем прекратились, оставив его лежать на алтаре в умиротворении, покрытым плотной паутиной ша‘эйль. Эйнгил и Адсулата отпустили его конечности и отступили назад, позволив вздоху облегчения пронестись по святилищу. События, казалось, находились под контролем.

Очень медленно, тело Найса начало светиться. Свет струился по нитям сети ша’эйль, которые покрывали поверхность его тела, словно усиливая их и питая энергией от некого невидимого источника. Скоро он купался в свете, и паутина, которая покрывала его, превратилась в кокон, который обёртывал его как куколку.

Тем временем Ахирн продолжал монотонно петь, и тонкие струйки энергии струились с его рук. Спустя несколько мгновений пространство вокруг Найса начало пульсировать, словно становясь нестабильным, а затем тонкие вьющиеся ростки света стали ползти вверх в поисках доспеха Ликосидая, который уже ярко пылал золотым светом.

Скоро тянущиеся ростки света слились в сверкающий ствол энергии, соединив иссушённое тело Найса с всё ярче сияющими очертаниями доспеха над ним. Он пульсировал и вспыхивал с гармоничным ритмом, словно бы святилище Пауков Варпа заполнило течение самой жизни. Руны и символы на стенах вспыхнули ещё ярче, так как в этом месте мощные потоки ша‘эйль кружились возле тонких сосудов бесконечного цикла, как если бы в храме разыгрался сам дух Каэлора, тело же Найса слабело на глазах и становилось всё более и более прозрачным.

Вспышка сверкнула, подобно взрыву, а затем из священной залы словно бы внезапно высосало весь свет. Когда руны снова вспыхнули, тело Найса исчезло с алтаря, оставив лишь спутанный клубок призрачных нитей, трепещущих подобно жертвенному пламени в лёгких порывах фаэрула, который повеял прохладой в святилище. Казалось, словно бы вся энергия из юноши была выпита без остатка.

Осторожно, словно завершая деликатный процесс, Ахирн прекратил пение и разжал руки. Прежде чем посмотреть вверх на блеск золотого доспеха, он опустил взгляд на крошечную фигурку Элы Аш‘бэль сбоку от него. Словно внезапно исполнившись отеческой гордостью и участием, он протянул руку и положил её на гладкое плечо девочки.

Другие в изумлении смотрели на золотой доспех с нескрываемым трепетом. Он медленно повёл плечами и повернул шею, словно просыпаясь от долгого сна и разминая ноющие суставы и одеревенелые мускулы. После этого с лёгкой непринуждённостью он освободился от приспособлений, которые удерживали его в крестообразном великолепии над алтарём, и спрыгнул на пол.

Он был ниже, чем ожидали другие, возможно на целую голову ниже Силти. Его облик был величественно прост, он походил на Паука Варпа в доспехе, только без громоздкого ранца варп-генератора на спине. Из его предплечий торчали, подобно клыкам, длинные, изящно изогнутые клинки, а конечности были покрыты крошечными, ядовитыми, похожими на волоски, щетинками, немногим более пары микрон в диаметре, но внимание присутствующих эльдар всецело привлекли его глаза. Несмотря на то, что шлем доспеха на его плечах был полностью закрыт, его глаза, казалось, светились живым светом. На нём не было никакого намёка на визор или аугментические вставки. Казалось, что у самого доспеха были глаза, и они сияли серебряным светом, в плену которого находились все собравшиеся. На них был заметен чёрный узор в виде паутины, словно это были смертельные ловушки для любого, кто имел неосторожность сбиться с истинного пути.