"Спецназ древней Руси". Компиляция. Книги 1-10" (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич

– Только вот куда именно мы едем, об этом знаю один я, – весомо заявил Хотен. – Даже великий князь не захотел узнать точное место. И еще только один человек на целом свете знает место клада. Это господин отец митрополит, однако он не осведомлен был, что мы за кладом выехали. Я, во всяком случае, ему не говорил. И не тот он человек, чтобы языком трепать, а его запись была сожжена мною лично. Разбойникам надо было меня ловить, не Иванка.

– Ну, тебя-то мы защитим, друже. Теперь поедем с большим бережением. Все в доспехе, а в дозорах по два мужа.

– А я в пути поговорю с людьми, авось, кто-нибудь припомнит мужичка, что возле дружины крутился, когда в дорогу собирались, или не в меру любопытного знакомца. И еще непонятно мне, как это Иванко к себе разбойников подпустил и нам не дал знать о них. Ты говорил, что его ударили стрелой издалека. Нет, ты ошибся, Радко, раны от стрелы на бедняге нет. Его оглушили сперва кистенем или булавой. Что за имя у него такое странное, откуда он родом?

– Волынец, из Владимира. Самострельщик наш, Чванец, его земляк и приятель, – и тут Радко мигнул значительно и проскрежетал шепотом, слышным, небось за версту: – Я понимаю, ты тайну блюдешь – и правильно… Скажи только, далеко ли нам еще?

Хотен наклонился к уху приятеля, прошептал:

– Не больше дня пути. Частью по бездорожью, правда, вдоль реки. Если придется просеки рубить для телег, то – еще сутки, ну, с прибавкою там.

Радко кивнул, соображая. Хотен спросил уже погромче:

– Ты эти места знаешь? Нас сейчас можно обогнать по боковым дорогам?

– Спросил бы лучше, каких мест я на Руси не знаю, – снова скривил рот Радко. – Тут нет никаких боковых дорог, только звериные тропинки, на коне ими не проехать.

– Я отчего спрашивал? Оттого, что нас преследуют разбойники. В открытом бою им с нами не справиться, и они могут рассчитывать только на одно свое привычное средство – на засаду. Забежать вперед злодеи не могут, ударить нам в спину мы им не позволим… Вот как бы ты поступил, Радко, будь ты на месте атамана разбойников?

Радко призадумался:

– Пожалуй, я проследил бы дружину до места, где лежит клад, позволил бы выкопать, а как уже назад повезут, устроил бы засаду – да готовые сокровища и отобрал бы, прямо с телегами.

– Значит, мы не должны им позволить нас проследить, а в Киев вернемся другой дорогой.

– Я знаю, как запутать наши следы, – заявил Радко. – Мы ведь на распутье. Прогоним телеги взад-вперед по всем трем дорогам, потом оставим их на той, которой поедем, а по всем трем от раздорожья погоняем своих коней, затаптывая колею. А потом поедем с телегами напереди, чтобы и в пути колею затаптывать.

– Хороший следопыт все едино определит, куда мы поехали, – усомнился Хотен. – Затаптывай не затаптывай…

Радко ухмыльнулся.

– Умник-то ты умник, а не догадался… Через час стемнеет уже. А в темноте и следопыт запутается. Мы же поедем через ночь – и к утру уж точно оторвемся. А сейчас станем пока табором, сварим кашу, да и Иванка похороним. Могилу выроем, вытешем крест.

Замялся Хотен, хотел было шапку на лоб сдвинуть и в голове почесать, да наткнулся на гладкое холодное железо. Проговорил, запинаясь:

– Ты все здорово, замечательно придумал, так и сделай. Распорядись прямо сейчас. Когда будем уверены, что оторвались, устроим дневку и отоспимся. Только вот тело Иванка мы возьмем с собою. Повезем на телеге Хмыря. Оно нам еще может пригодиться.

– И для чего же это нам пригодится труп? – горестно изумился Радко.

Тут вздохнул Хотен и снова склонился к волосатому уху приятеля.

– Клад-то заговоренный, – прошептал. – Не хотелось мне пугать тебя раньше времени, но его охраняют мертвецы. Четверо половцев с копьями, по одному с каждой стороны света. Скелеты, наверное, ибо немного на них за четверть-то века осталось мяса. Боюсь, головой твоего дружинника придется от сих сторожей откупаться.

Радко затейливо выматерился и дрожащей рукой перекрестился.

– Говорил ли я тебе, Хотен, что ты, по моему разумению, чересчур затейливо мыслишь? Давай, исхитряйся в волшебстве, но только не за счет бойцов моего десятка. Сначала мы похороним Иванка по-человечески, а потом уж продолжим путь.

И Хотену ничего не оставалось, как согласиться.

Глава 19

Выкапывая клад

Пока пробирались они по бездорожью к заветной поляне в междуречье Трубежа и Надры, пока буквально на руках протаскивали телеги через мелколесье водоразделов, всякие ужасы представлялись ставшему вдруг неимоверно мнительным Хотену: и одна из речек изменила русло, и поляна заболотилась, и клад уже выкопан, а и не выкопан еще, так в руки на дастся, в землю уйдет, да еще и разум у всей дружины отнимет… Однако к тому, что действительно их ожидало, и он оказался не готов.

Вот уже и от неумолимо сужающегося зеленого клина между речками Трубежом справа и Надрой слева осталось совсем ничего, а вот уже видно, и где речки сливаются. Не видно только ни леса, ни поляны на нем, и никакой двойной березы в прилегающем пространстве вовсе не наблюдается.

Присвистнул Хотен и натянул поводья. Радко тотчас же, ломая кусты ежевики, выехал голова в голову с ним.

– Нешто уже приехали? – громовым шепотом вопросил децкий. И завопил, подняв десницу. – Стой, ядрена вошь!

– Даже не знаю, чего тебе ответить, даже не знаю… – пробормотал Хотен, кусая губы. – Слушай, ты ведь, ежели вдаль, лучше меня видишь… Что это там на хрен за черные пятна? На поляне и вокруг нее?

– Горело там, а слева из-за бугра и дымок тянется…

Теперь Хотен и сам увидел дымок, и что поднимается он над холмом, на том берегу Надры который. Только этого не хватало!

– Послушай, Хотен, мы с тобою люди городские… Давай кликнем, кто из дружины раньше пашенный был, и пусть пояснит.

– Так он тебе и признается, что от сохи… Я уж и сам понял, чего тут делалось. Крестьяне выжгли мелколесье на клину, посеяли и собрали рожь или иное зерно. А сколько раз уже посеяли, не важно для нас, а важно, что сохою землю не драли – сие и отсюда видно. Дымок же в сие время года может означать только одно: там деревенька тех мужиков, что здесь лес выпаливали.

– Не повезло… – и Радко понизил голос. – Ведь здесь?

– По записи, здесь, – кивнул Хотен. – Мы вот что сделаем. Ты сейчас же пошли дозорного на тот холм, за коим дымок. Мужики с поля и на поле ездили, пусть поищет проселок, а он выведет к броду через Надру. И пусть на холм конем не выезжает…

– Не учи ученого! – блеснул зубами Радко. – Скажи лучше, где клад?

– Я сам поищу сперва. А ты не пускай никого на поле, и сам не езди, пока не позову. И без обид.

Коленями легонько подав Рыжка вперед, выехал Хотен на поле. Почти сразу же с облегчением установил, что пней селяне не выкорчевывали. Слава богу! Ясно, что старую березу с двумя стволами найти легче, чем пни, от нее оставшиеся, однако ведь и пни такие – это тебе далеко не иголка в стогу сена. Двойная береза же явно росла особняком, и уже через полчаса Хотен обнаружил место, где она стояла. Во всяком случае, показалось ему, что нашел.

Спешившись, воткнул он в старый пень стоймя сулицу и помахал шлемом Радко, чтобы подъезжал.

– Вернулся разведчик?

– Да. Там деревенька в шесть дворов. А ты нашел ли, чего искал?

– Вроде. Надо проверить, а попросить некого, кроме тебя. Будь другом, прокатайся по полю туда-сюда, поищи пни от большой двойной березы.

– Думаешь, я отличу по пням, где была береза, а где дуб? – усмехнулся Радко. – Да ладно уж, поищу…

Пока Радко рыскал по полю, невольно напоминая Хотену мышкующего волка, сам емец тупо отдыхал, поглядывая иногда на то место, где, по его прикидке, должен был лежать клад. Сам удивлялся тогда своему безразличию Хотен, и пришел к выводу, что слишком устал от бесконечных метаний по зимним и весенним лесным дорогам. Да и клад был чужой, и все еще саднило на сердце, когда вспоминался Баженко, как сосал малец свой кулачок, с каким мудрым, как у древнего старца, выражением…