АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Она собрала прополощенное и вернулась в мытьевую.

— …Ну вот, а он и поверил. Ну, девчонка же, дура, велико дело, платочек, выкинула бы и с концами, а она, дурёшка, призналась в чего и не было, а он и придушил, в постели прямо, — звонко частила Рыжуля, — и сам затосковал, зарезался с тоски. Во!

— Брехня это!

— Чиго-о-о?! Это я брешу?! Ах ты, кошёлка старая!

— А за кошёлку я т-те патлы повыдергаю, лысой пойдёшь! Тебе набрехали, а ты поверила. Когда это мужики с тоски по бабе насмерть резались?! А?! Да ещё по жене?! Сама подумай!

— Точно, все они сволочи!

— Ага, только о себе и думают!

— Ну и что! А история хороша!

— Плюнь, Рыжуля, расскажи ещё чего…

— Девчонки, а ну в темпе, на собрание опоздаете.

Зина быстренько простирала своё с Катиным, сбегала его прополоскать, потом всё отжала и сложила в тяжёлую мокрую стопку, ополоснула из шланга корыто, в котором стирала.

— Уходишь, что ли? Азариха, ну?!

— Я Чернова теперь, — гордо ответила Зина. — В сушку иду.

— Так ты что, записалась с ним? Не так просто?

— А как же! И документы уже получили. И комендант нам отсек дал.

Зина пошла в сушку, а вслед ей понеслось:

— Ишь загордилась, задом как завертела.

— Ну, бабы, мужика охомутать, да ещё под запись… это непросто.

Захлопнувшаяся за спиной дверь отрезала разговоры. Зина спокойно нашла свободный шкаф, аккуратно развесила и разложила вещи и закрыла дверцу, как и надо, до звучного щелчка. Шкаф загудел и заурчал, гоняя горячий воздух по развешенным внутри вещам. Мужчины сюда заходили редко и обычно в другое время, так что женщины, не стесняясь, ходили свободно, как в бане.

Ожидая, пока вещи высохнут, она немного поболтала и здесь. И здесь её серьги оглядели, оценили, поахали и поздравили.

Зина забрала высохшее бельё и пошла одеваться. Удачно как попала, нигде ждать не пришлось. Ну да, собрания же сегодня, не все стирать пошли. Теперь в гладильню. Туда свободно кто хочешь заходят, туда в одной рубашке не стоит.

И здесь её встретили охами и ахами насчёт серёг. В гладильню-то и с колечком можно бы было, но уж оставила, так что теперь…

— Когда ж это вы слюбиться успели?

Зина рассмеялась, изображая смущение. Не рассказывать же, что и не было ничего: засмеют.

— Или свёл вас кто?

— Да, — задумчиво кивнула Зина. — Можно сказать и так. А то и… само собой как-то всё. Поговорили раз, другой, ну и… к коменданту пошли отсек просить, а он упёрся. Без бумаги не даёт отсека. Ну и…

— Да уж, в самом деле, само собой.

— Вот. И не думала, не гадала, а получилось…

— Ну, на счастье тебе, Зин.

Влажная ткань шипела под утюгами. И голоса здесь звучали как-то тише, приглушенней, чем в мытьевой или полоскальне. Может, оттого, что перекрикивать воду не надо.

Зина тщательно отгладила рубашки, аккуратно расправляя воротнички, манжеты и клапаны. Как ещё мама учила на отцовских рубашках. И трусы. Глаженое надевать приятнее высушенного. А теперь Катино. И своё. Хорошо, хоть такую малость удалось летом купить и в Хэллоуин, будь он неладен, сберечь. Многие вон, в чём были, в том и выскочили. Ну, вот и всё.

Она выключила утюг, собрала вещи в аккуратную стопку.

— Счастливо тебе, Зин.

— Удачи тебе.

— Спасибо, и вам удачи.

После жара прачечной и гладильни во дворе показалось очень холодно. У столовой уже на молоко собираются. А её-то как? Зина побежала в барак. И прямо у входа столкнулась с детьми.

— Ма-ам! — просиял, увидев её, Дим. — А мы на молоко идём!

— Ага! — подхватила Катя.

Вышедший следом Тим улыбнулся ей.

— Ну и хорошо, — заулыбалась Зина. — Димочка, осторожней, а то я уроню. Оно всё чистое. Идите с папой. Я вещи уложу и приду.

Стоя на крыльце, она посмотрела им вслед. Тим вёл их за руки и из-за маленького роста Кати слегка сгибался в её сторону. Зина счастливо всхлипнула и побежала в отсек.

Здесь было всё чисто и убрано, койки заправлены. Зина разложила выстиранное и выглаженное в тумбочке, скинула платок, быстро расчесала и закрутила в узел волосы. Достала коробочку, вынула и надела колечко. Поглядела на него, поворачивая руку, чтобы камушки в цветочке блестели и искрились. Красота-то какая! Заглянула в стоящий на тумбочке пакет. Два апельсина ещё. Ну, это после ужина, на ночь. Беды от них не будет. И лоточки все Тима в пакет сложил. Вот и хорошо. Пусть так и лежат. Пакет тоже хороший, из плотной бумаги, форму держит и под корзинку сделан. И положить много чего можно, и на виду поставить не стыдно. Зина ладонями проверила, как лежат волосы, надела куртку и повязала платок фасонным запахом. Всё ж-таки… нечего ей чумичкой ходить, себя уродовать, не старое время, когда от надзирателей красоту прятали. И чтоб Тиме было не стыдно рядом идти.

Она ещё раз оглядела их отсек и побежала во двор.

Народу было меньше обычного. Ну да, собрания же. Не поймёшь сразу, правда, но вроде с холостяками уже закончили, а мелюзги совсем не видно. А у столовой, как всегда, родители. Зина выглядела своего — ага, вон стоит, с Морозами разговаривает — и подошла. И, как и Морозиха своего держит, так и она, встав рядом с Тимом, взяла его под руку. И стала слушать.

— Свой дом, может, и хорошо, — говорила Женя, — но ведь это очень большие расходы. И времени он много отнимает.

— Я тоже так думаю, — кивнул Тим, мягко прижимая к своему боку локоть Зины. — Чтобы дом был домом, только им и надо заниматься. И ещё. Я думаю… Свой дом в городе — это на окраине, хорошо, если работа рядом будет. А если нет? И город большой. У меня уже так было. Жил на одном конце, работал на другом. Очень неудобно.

Эркин кивнул.

— Да, больше проходишь, чем наработаешь.

Сообразив, о чём речь, вступила и Зина.

— Конечно, квартира лучше. А если ещё и весь дом хороший…

— Да, — подхватила Женя. — Квартира, безусловно, лучше. С водопроводом, отоплением…

— Да уж, — согласилась Зина. — Пожить уж по-человечески.

Разговор был очень приятный и интересный. И время прошло незаметно. Они только-только начали считать, сколько ж комнат нужно, чтоб было по-людски, как положено. А это, как объясняла Женя — у неё в колледже даже предмет такой был, по домоводству — сколько человек, так столько и комнат, да ещё общие, вот им, к примеру, если по этим правилам, четыре комнаты нужно. Но три-то уж точно. Спальня, детская и большая общая. Чтоб не есть, где спят, и у Алисы своя комната. Но тут открылась дверь столовой, и во двор с весёлым шумным гомоном повалили дети. И почти сразу же не менее шумно появились с собрания подростки.

— Ну, сейчас и мы пойдём, — сказал кто-то.