Развлечения для очень взрослых девочек (СИ) - Анна Аникина

— Не отпущу сегодня, даже не мечтай, — Шура притянул её к себе на колени, — Лёль, я боюсь, — вдруг признался.

— Уже некогда бояться. Деваться то некуда. Ребёнок прилетает. Значит будем заниматься ребёнком.

— Скажи мне, солнце, твою девочку звали Катя?

— Ты меня слышал тогда? Да? — Лёля отодвинулась и посмотрела на Кузьмина в упор.

Он молча кивнул. Зачем отрицать.

— Да, я назвала Катей. Муж тогда ругал. Все говорил, что незачем себя терзать и давать имя ребёнку, который не будет жить. А я её так ждала, — зашептала Лёля, у которой вдруг выключился нормальный голос.

— Прости меня, родная, я зря спросил, — Шура прижал её крепко.

— Нет, не зря. Нельзя бегать от этих разговоров. Нельзя делать вид, что ничего не было. Что её не было. Понимаешь?

Слёз у Лёли сейчас не было. В глазах горел огонь.

— Дети есть. Моя Катя была. Пусть недолго. Твоя Катя прилетит завтра. И будет в наших жизнях. Мы можем бояться. Можем переживать. Имеем право. И она будет бояться и переживать. Надеюсь, у нас всех хватит сил и терпения.

— Ох, солнце моё, никак я не пойму, за что мне судьба такие авансы даёт.

— Шур, не сомневайся, ты прекрасный отец. И справишься.

Утром Кузьмин снова стоял в зале прилёта аэропорта. Похоже, воздушные гавани решили проверить его на прочность и выдержку.

В одной руке у него был букет. Лёля сказала, что Катя все же барышня. А в другой — заяц Тяпа, с которым маленькая Катюша всегда засыпала в обнимку. Шура не очень понимал, зачем он притащил зайца в аэропорт. Наверное, в качестве группы поддержки.

Катя в сопровождении стюардессы появилась откуда-то сбоку. Неожиданно высокая. Кажется, одного роста с Лёлей. А это ей двенадцать. Повисла на отце. Прижалась. А он не мог её обнять. Цветы в одной руке, а заяц в другой мешали.

Разные мысли полезли в голову. Что заставило ребёнка через столько лет уехать от матери? Не обидел ли кто-то его девочку? От чего она так решительно уехала?

— Катюша, девочка…

— Паааа, я соскучилась, — близкие слезы в голосе.

— Котенок, поехали домой. Или в Икею? Это по дороге.

— Неет, домой… Хочу домой.

Глава 61

Утром, собираясь везти документы в школу, Кузьмины оба заметно нервничали.

Катя вытащила все вещи, которые привезла. Сейчас они большой пестрой кучей лежали на её кровати. Она вытаскивала по одной. Морщилась. Вынимала следующую.

Хорошо, что Лёля убедила купить девочке кровать пошире обычной. Такой американский подростковый вариант. Катя была в восторге от новой комнаты.

Александр ждал дочь завтракать уже битых полчаса. Подошёл к двери. Постучал. Это тоже новость — стучать в дверь детской. Хмурая дочь, так поразительно похожая на него самого, нарисовалась на пороге. Не одетая.

— Кать, что-то случилось?

Кузьмин мысленно благодари Лёлю за долгие ненавящчивые беседы о подростках. О том, как они ценят личное пространство, о том, что нельзя начинать диалог с обвинений и ещё множества вещей, до которых он сам бы дошёл гораздо позже.

— Пап, проблема. Моя одежда…, - Катя махнула рукой в сторону кучи.

— Что с ней?

— Она не подходит к случаю.

— Давай мы позавтракаем, чтобы не терять время. И обсудим, как ты видишь свой образ.

Кузьмин сам себе удивился. Это он сейчас так сказал? Не погнал есть, не отмахнулся "у тебя куча вещей, надень что-нибудь".

Удивилась и Катя. Побрела есть кашу. Выпила чай. Молча.

— Так что с одеждой? — напомнил ей отец.

— Пап, как правильно одеться в школу?

— Мы ж не на учёбу. Про форму спросим. Сейчас надевай то, в чем будешь чувствовать себя уверенно.

— И джинсы можно?

— Думаю, да.

— А с дырками?

— Тоже, мне кажется, без проблем.

Кузьмин вспомнил Лёлю в её любимых светло-голубых джинсах с дырками и улыбнулся. Представил, как удивилась бы Катя такому виду.

Они с Лёлей вчера пол ночи проговорили по телефону. Она спрашивала, как прошла встреча. Понравилась ли Кате комната. И Кузьмин рассказывал. Всё. Каждую мелочь. Про зайца. И про то, как кровать понравилась. Про гречку на ужин, которую Катя попросила приготовить. Пока для неё это экзотика.

Это вынужденное расставание тянуло Кузьмина за душу. Лёля металась по своей квартире, не зная куда себя деть. И помчалась утром на работу понаньше, чтобы хоть как-то отвлечься. Катя ждала. Встречи с новым человеком, который так дорог её папе. С новой школой. И новым по сути городом.

Всё в её жизни менялось слишком быстро. Но сожаления о принятом решении пока в голове не возникало.

Глава 62

— Пап, давай на метро поедем. Мне же придётся ездить одной иногда.

— Хорошо. Давай. Маршрут знаешь?

— Нет, но я погуглю.

Катя решила готовиться к учебному году и собственной независимости самым серьёзным образом. Ясно же, что отец много работает. А нянька ей не нужна. Сама справится.

Она быстро освоила оплату проезда.

— А у школьников свои проездные? — поинтересовалась у папы.

— Я не знаю, — пожал тот плечами, — Надо узнать. Может в школе в курсе. Когда я учился, льготные проездные там покупали.

Потом Катя пристально изучала схему Московского метро. Две "Смоленские", две "Арбатские". На соседних линиях. Где логика? "Аэропорт"? У них рядом с домом?

Пришлось Кузьмину делать экскурс для дочери в московскую историю. Про аэродром на Ходынском поле, про аэровокзал, где можно было зарегистрироваться на рейсы всех аэропортов, сдать багаж и сесть в автобус прямиком к трапу самолёта.

Про "Арбатские" и "Смоленские" он когда-то слышал. Но воспроизвести информацию точно не брался. Что-то связано было с бомбой, пропавшей во время войны в неглубокий тоннель Филевской линии и строительством потом новой глубокой Арбатско-Покровской, называемой гостями столицы "синей", линией.

До "Кропоткинской" добрались быстро. Дошли до здания школы.

— Ну, вот. Это здесь.

Катя остановилась во дворе в тени старых деревьев.

— Пап, ты со мной пойдёшь?

— Конечно.

— Что, прям к директору?

— Да. И к директору, и в библиотеку, и в класс.

— Уффф, хорошо.

И протянула ему руку.

Этот жест Кузьмин особенно оценил. Катя отказывалась ходить за руку лет с четырёх. Значит сейчас ей очень нужно, чтобы её держали.

В школьной канцелярии нашёлся только секретарь. Личное дело Кузьминой Екатерины Александровны уже готовое стояло в большой