Дознание в Риге - Николай Свечин

Артлебен помолчал, потом нехотя признал:

– Ловко они нас одурачили. Хозяин «Дюны» – немец, директор будто бы тоже. Правда, в Касселе такого никто не знает. А Карл Наринг там родился… по бумагам. А? Что скажешь, Сергей Самойлович?

– Легендированный агент, Владимир Павлович. Англичане – мастаки на подобные дела.

– Похоже. Значит, «Дюна» – британская резидентура в Риге. И Таубе был прав. Во дает наш барон… Надо срочно сообщить ему, пока он там все поместья не распродал.

Через три дня после визита на Большую Соборную в номера Мишке позвонили и попросили позвать к аппарату господина Гулбиса.

Тот взял отводную трубку и услышал:

– Юрис Рейнович, доброе утро. Это Клауэ. Помните меня?

– А как же! Доброго вам здоровья, Фриц Янович. Неужели хорошие новости подоспели?

– Не то чтобы новости, но вам надо прийти к нам.

– А для чего?

– С вами хочет познакомиться директор, господин Наринг.

– Вот как? Разумеется, я буду. Когда удобно господину директору?

– Сегодня в три часа. Сумеете?

– Обязательно приду, герр Клауэ. И спасибо, что не забыли мою скромную персону!

Без пяти минут три Гулбис сидел на стуле и неотрывно смотрел на циферблат напольных часов. В «Дюне» опять был только Клауэ. Он возился с бумагами, искоса поглядывая на соискателя места. Потом вдруг спросил:

– А что у вас вышло в Шлиссельбурге?

– Вы откуда знаете? – удивился латыш. Потом хлопнул себя по лбу: – А, понимаю. Справки собрали?

– Мы с кем попало не работаем, – уклончиво ответил помощник директора. Тут распахнулась дверь, и вошел стройный седовласый красавец в дорогой визитке.

– Страфстфуйте!

– Здравствуйте.

Дальнейший разговор проходил на немецком языке.

– Я Наринг, директор «Дюны».

– Очень-очень приятно!

– Так что у вас случилось в Шлиссельбурге?

Соискатель с досадой махнул рукой:

– То же, что и на станции Саблино.

– То есть?

– В Саблино, изволите ли знать, находится самый большой частный пороховой завод в России. Хозяин его – отставной генерал-майор Винер. Пытался я устроиться к нему, рассказал про службу свою на Охте. А он тоже писем потребовал. Какие письма я ему мог дать? После того, что вышло. А без писем ни в какую. Взрывоопасное производство, то да се… Так и уехал ни с чем. Вот, в Риге хочу попытать счастья.

– Садитесь.

Гулбис сел. Директор «Дюны» буквально прожег его взглядом.

– Давайте напрямую, хорошо?

– Давайте.

– Что именно рассказал вам о нашей конторе Титус?

Латыш сощурился, и вдруг стало ясно, что он очень умный человек и лишь прикидывается простаком. Взгляд его по проницательности ничем не уступал хозяйскому.

– Язеп сообщил мне, что «Дюна» на самом деле занимается выведыванием коммерческих тайн.

– Вот как? А для чего он это сказал? – холодно поинтересовался Наринг.

– Надо узнать у него. Но у Язепа больше ничего не спросишь…

– Хорошо, я задам вопрос иначе. Почему он сказал именно вам?

– Я говорил вашему помощнику, что передал Язепу порох. Тот самый, бездымный, сделанный по секретной рецептуре.

– И что?

– Язеп пояснил, что товар – для «Дюны».

– Впервые слышу! – воскликнул директор. – Титус ничего мне не давал, никакого пороха. Ни бездымного, ни дымного.

Гулбис задумался. Потом сказал сквозь зубы:

– Вот скотина. Впрочем, он всегда был такой…

– Какой?

– Сами знаете, какой! – чуть не в истерике крикнул соискатель. – Жулик, ворюга, вот какой!

Все долго молчали, потом Гулбис спросил:

– Это конец? Я могу идти? После того, что случилось…

– Да ничего особенного не случилось, Юрис Рейнович, – неожиданно добродушно ответил директор. – Ну обманул вас Язеп, и нас заодно. Очень на него похоже. Вы правы в оценке этого человека. Видимо, полученный от вас порох он всучил кому-то другому и хорошо на том заработал.

– Мне же дал всего двадцать рублей, – глухо сообщил латыш. – Двадцать! Пообещал еще сто восемьдесят, когда вы с ним расплатитесь. А вы ни сном ни духом… В итоге меня выкинули с позором, и все за смешные деньги.

– Однако вы попались, Юрис Рейнович, – вышел из-за плеча шефа Клауэ. – Допустили где-то оплошность, и вас вычислили. Нам такие люди не нужны. Коммерческий шпионаж – назовем вещи своими именами – требует большой ловкости.

– Это из-за жадности Язепа, – вздохнул Гулбис. – Я должен был дать пятьдесят рублей мастеру, который вынес мне порох. А откуда им взяться? Дорога из Петербурга в Ригу и обратно принесла мне убытки. И за все про все два червонца. Ну, мастеру я ничего не заплатил, конечно, и он меня выдал с обиды. Сам остался без службы и меня подвел, дурак. А все из-за него, из-за друга детства!

Мужчины опять помолчали. Потом соискатель спросил, уже с надеждой:

– Может быть, я смогу быть чем-то полезен? Признаться, средства мои на исходе…

– Не исключено, – обнадежил его директор. – А что еще рассказал про нас Титус?

– Еще? Ну, обмолвился, что хозяева ваши в Берлине…

Руководители «Дюны» переглянулись. Клауэ небрежно сказал:

– Ишь какой наблюдательный…

– Да это и так понятно, господа. Коммерческие секреты – золотая жила. Только русские иваны никак не дорастут до понимания, а вся Европа давно жмет из них масло. И немцы в первых рядах. Умная нация!

Наринг встал:

– Выпьете кофе, Юрис Рейнович?

– Большая честь для меня, – серьезно ответил тот, тоже поднявшись. – Это значит, я принят на службу?

– Да. Начните с патронного завода. Мне пора идти, а господин Клауэ даст вам сейчас полные инструкции. Дело будете иметь преимущественно с ним. Дело серьезное.

– Тогда позвольте один вопрос, господин директор…

– Знаю я ваш вопрос. Жалования вам положим сто рублей в месяц. Это сверх того, что будете получать по официальной должности.

– М-м…

– После того как убедимся в вашей пригодности, поднимем жалование вдвое.

– Ого!

– Плюс за особо важные сведения – доплата. Всякий раз она будет считаться отдельно. Довольны теперь?

– Благодарю за доверие, господин директор! Уж я в лепешку расшибусь, а оправдаю.

Клауэ проводил начальство до дверей. На пороге Наринг стал шептаться со своим помощником:

– Надо бы выяснить, кому наш бывший агент толкнул бездымный порох. Не дай бог, если… Вдруг он догадывался?

– Да, в Риге полно людей, которым этот порох интересен. Боюсь, однако, что мы ничего не узнаем. Хотя…

– Что, Фриц?

– Из сыскной сообщили: какой-то Лыков, чиновник Департамента полиции, ведет собственное дознание по факту смерти Язепа Титуса.

– Из Петербурга?

– Да.

– Необычно. Здесь какой-то секрет, и он мне не нравится.

Клауэ тихо рассмеялся:

– Не беспокойтесь, шеф. Секрет объясняется просто: младший брат Язепа служит у этого Лыкова в имении управляющим. Где-то далеко-далеко, в Костроме. И вот он, брат, попросил своего хозяина отыскать убийцу, поскольку тот хороший сыщик.

– Правда?

– Мои информаторы всегда точны.

– Ну, тогда ладно. Нам тут только Департамента полиции не хватало.

– Лыков ничего не найдет. Даже мы с вами запутались, а чужой человек, приезжий… Нет шансов. Покрутится и вернется в столицу.

– Вы, возможно, правы. Но на всякий случай проверьте гостя еще раз. Был ли он в Саблине и Шлиссельбурге на самом деле? И вообще, откуда взялся, чем занимался до Охты? Вам удалось отыскать его следы в Риге?

– Почти нет. Двадцать лет прошло. Но в списках студентов Политехникума Гулбис значится, и в старых адресных книгах тоже.

– Хорошо. Пусть наш человек в сыскной наблюдает за Лыковым. Чуть что – сразу сообщать сюда. А то мне уже самому стало интересно, кто казнил негодяя Язепа Титуса.

Глава 8. Количество подозреваемых растет

Лыков обдумал беседу с Вовкой Рейтаром и остался доволен. Маз напуган, в каторгу идти не хочет. Тем более чиновника особых поручений Департамента полиции в Риге не было сроду. Приезд сыщика – загадка, а загадки пугают уголовных. Значит, бандит откроет собственное дознание. Парнишку в железнодорожной шинели начнут искать сердитые мужики, которые в Московском форштадте как у себя дома. А когда найдут, глядишь, и надворному советнику обломится.

Что дальше? Надо увидеться с Ярышкиным. Учитель атлетизма уже побил пятерых людей из его шайки. Чем не повод для знакомства?

По словам сыщиков, атаманский штаб был на Ярославской, в пивной Петерсона. Место более глухое, чем ставка Рейтара. Даже по этой детали становилось ясно, что Вовка теснит Ивана Иваныча. Растегаев с Никифоровым так и говорили: если сейчас столкнуть их лбами, искры полетят. Лыкову надоело уже бродить по чужому враждебному городу наощупь. Он решил устроить заваруху и воспользоваться ее результатами.

Алексей появился на Ярославской в обеденное время. Длинная заурядная улица соединяла Динабургскую и Малую Горную. Самое сердце Московского форштадта. Три кладбища полукругом: Всесвятское, Ивановское и Старообрядческое. Одноэтажные домики, в каждом втором пивная или портерная. Если попадется двухэтажный, значит, в нем трактир. По всему выходило, что основное занятие местных обывателей – это пьянство.