Женщина из Пятого округа - Дуглас Кеннеди

—      Следующего раза не будет, — сказал я.

Он равнодушно кивнул:

—      Tres bieen, monsieur.[130]

Я изложил ему свое беспокойство по поводу незащищенного секса с Янной.

—      Француженка? — спросил он.

—      Да, но ее муж турок.

—      Но он живет здесь?

—      Да.

—      Она принимает наркотики внутривенно?

—      Не думаю.

—      А муж?

—      Он пьяница.

—      Как по-вашему, она спит с другими мужчинами? Что особенно важно — с африканцами?

—      Она расистка.

—      В моей практике встречались расисты, не гнушавшиеся сексом с теми, кого якобы презирали. У вас есть незащищенный секс еще с кем-нибудь?

—      Да, но… я не думаю, что там возможен какой-то риск.

—      Тогда последний вопрос. У вас есть какие-нибудь порезы или раны внутри и вокруг гениталий?

—      Нет, насколько мне известно. Но, может, вы лучше посмотрите?

Доктор опять пожал плечами и устало вздохнул. Потянувшись куда-то назад, он выхватил из стопки пакетик, вскрыл его и начал натягивать хирургические перчатки, при этом жестом предлагая мне встать. Я снял брюки и трусы. Мой вялый пенис оказался в его латексных пальцах. Яички и промежность были осмотрены с помощью ручки-фонарика. Весь осмотр занял не больше тридцати секунд и мог бы показаться унизительным, не будь проведен в такой бесстрастной манере, как будто вместо гениталий осматривали репу.

—      Как правило, для передачи ВИЧ от женщины к мужчине нужна какая-нибудь открытая рана или ссадина,  чтобы вирус мог проникнуть в иммунную систему. Да, теоретически он может проскочить в уретру, но для это вам нужно быть в высшей степени невезучим.

—      Это как раз мой случай, доктор.

—      Шансы все равно слишком малы… Но, если вы хотите быть абсолютно уверены, мы можем сделать анализ крови и проверить вас на наличие других заболеваний, передающихся половым путем. А потом, через полгода проведем повторное исследование, чтобы получить окончательное подтверждение, что все чисто.

—      Я бы хотел сделать тест.

—      Tres bieen, monsieur.[131]

Спустя десять минут я уже был на улице, в моем кармане лежала визитная карточка с номером, по которому нужно было позвонить и узнать результат анализа. Я понимал, что доктор в душе отнесся ко мне как к человеку, прежде всего страдающему от сознания собственной вины. Понимал я и то, что, когда вечером увижу Маргит, мне придется признаться ей во всем. Есть вещи, о которых можно лгать. Но есть такие…

Через сорок пять минут я уже бродил по Ботаническому саду, мысленно пытаясь выстроить разговор с Маргит, заранее ужасаясь ее реакции и ругая себя за то, что в очередной раз из-за сексуальной несдержанности поставил под угрозу отношения, которые мне определенно не хотелось терять. Можно ли научиться чему-то на собственных ошибках? Похоже, нет, когда дело доходит до секса. Это как раз та самая область нашего поведения, в которой мы склонны к рецидивам.

Поднимаясь по лестнице к квартире Маргит, я твердил себе: когда готов к худшему, бояться уже нечего. Но это не утешало. Я был виноват — виноват во многом.

Я постучал в дверь. Прошла минута. Маргит открыла. На ней был черный пеньюар, она курила.

—      Привет, — сказал я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее (заметила ли она мою смазанную речь?).

Маргит не отвергла поцелуй. Я вошел в квартиру. Она взяла меня за руку и повела мимо спальни в гостиную. Я сел в кресло. Не говоря ни слова, она подошла к маленькому столику, где стояли несколько бутылок алкоголя, и налила виски, потом протянула мне стакан. Я глотнул и поморщился: алкоголь больно обжег язык. Она села напротив меня. Улыбнулась. И сказала:

—      Ну, и кого ты трахал, Гарри?

13

—      Не понимаю, о чем ты, — сказал я.

—      Обманщик, — рассмеялась она.

Я глотнул виски и снова поморщился.

—      Что с твоим ртом?

—      Я прикусил язык.

—      Врешь.

—      Ты что, никогда не прикусывала язык?

—      Как ее звали?

—      Я же говорю тебе…

—      Ты говоришь ерунду. Собственно, я и не возражаю. Мне плевать на то, что ты с кем-то спал, — можешь не отрицать это. Так как ее звали?

Пауза.

—      Янна, — выдавил я из себя.

—      Турчанка?

—      Наполовину француженка, наполовину турчанка.

—      Как ты с ней познакомился?

Я пояснил.

—      И как дошло до секса?

Я сказал и это.

—      Она укусила тебя до или после того, как ты вошел в нее.

—      После.

—      А что было потом?

—      Она выставила меня за дверь.

—      Так, дай-ка я угадаю… Ты не пользовался презервативом…

—      Прости.

—      Но за что?

—      Потому что теперь…

—      Что теперь?

—      Наверное, ты не захочешь…

—      Заниматься с тобой сексом? — Она снова рассмеялась. — Иногда, Гарри, ты бываешь инфантильным.

Я сник… и действительно ощутил себя инфантильным.

—      Разумеется, тот доктор, с которым ты консультировался…

Я поднял голову и с интересом взглянул на нее.

—      Откуда ты знаешь, что я консультировался?..

—      Ну вот, опять мы за старое. Гарри, ты совершенно предсказуем. И ты стопроцентный американец, когда дело доходит до осознания последствий секса. Поэтому смею предположить, что доктор успокоил тебя, сказав, волноваться не о чем. Но ты все равно беспокоишься — считываешь одну миллионную долю вероятности того, что подхватил какую-то гадость…

—      Хватит, — прервал я ее.

—      Но почему, cheri.[132] Ты чувствуешь себя виноватым, что трахал кого-то другого? Но вместо того чтобы тщательно скрыть свое маленькое приключение, ты выставляешь его напоказ. И когда я задала тебе прямой вопрос, ты сразу во всем признался и, как мне кажется, уже готов переложить свою вину на меня.

—      Я этого не хотел.

—      Мне плевать, что ты сделал. Плевать, в какую дырку сунул свой член. Все, что мне нужно, это чтобы взрослый человек относился ко мне по-взрослому. Но когда ты заходишь в мою квартиру, съежившийся от страха…

—      Дело не только в сексе…

—      Даже притом, что доктор подтвердил, что все чисто?

—      Меня шантажируют.

—      Интересно, кто же? — спросила она.

Не скупясь на краски, я рассказал ей об Омаре.

—      Этот парень определенно хитер. Он думает, что загнал меня в угол…

—      Но так и есть.

—      И что мне делать?

—      Ты не станешь платить ему деньги.

—      Но он исполнит свою угрозу…

—      Пускай. Ты будешь упорно отрицать все. И поверь мне, мадам Челюсть тоже.

—      Это не остановит его. В лучшем случае мне начистят физиономию.

—      Главное — выиграть время. Скажи Омару, что дашь ему денег, только у тебя сейчас нет наличных. Скажи, что достанешь деньги в течение нескольких недель. Если он будет настаивать, стой на своем. Какой у него выбор? Идти рассказывать ее мужу? Если он это сделает, денег не получит. А его интересуют только деньги — тысяча сейчас, а дальше все, что он сможет высосать из тебя. Так что держи его на поводке. А тем временем, думаю, тебе следует встретиться с мадам Челюсть и поставить ее в известность о том, что происходит. Она определенно поможет тебе решить проблему. Предложи ей такой вариант: она говорит мужу, пока он был в отъезде, Омар пытался приставать к ней. Пусть расскажет все в подробностях, покажет, как он ее лапал. Она должна представить все это в самом отвратительном свете. После такого степень доверия к Омару упадет до нуля. Он может рассказывать мужу все что угодно о тебе, но тот ему не поверит. Потому что будет думать, что Омар пытается свалить вину на тебя.

Я смотрел на нее, потрясенный.

—      Какое элегантное, при всей своей мерзости, решение проблемы…

—      Но у этого решения есть цена.

—      Интересно какая?

—      Я хочу знать, что произошло с тобой в Штатах, — что такое ужасное ты сотворил, что у тебя не было выбора, кроме как сбежать сюда?

Повисла долгая пауза. Я осушил виски, хотя оно и жгло рану.

—      Ты передо мной в долгу, Гарри, — сказала Маргит.

—      Из-за вчерашней интрижки?

—      Нет… просто я слишком много рассказала тебе о своем прошлом. В то время как ты…

—      Ты сочтешь это банальной историей.

—      Если она разрушила твою жизнь, вряд ли ее можно назвать банальной. Как бы то ни было, тебе самому хочется рассказать.

—      Можно еще глоток виски? — попросил я.

—      Для храбрости?

—      Ну а для чего же?

Она плеснула мне щедрую дозу. Я отпил половину, пока виски спускалось по горлу, на глазах выступили слезы.