Как две капли воды - Сандра Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Привет, Мэнди. Я так рада тебя видеть.
Мэнди уткнулась глазами в землю.
– Я себя хорошо вела.
– Конечно. Папа мне говорил. Ты такая нарядная. – Она провела рукой по блестящим волосам девочки. – И у тебя волосы отросли, да и гипс, я смотрю, сняли.
– Можно мне теперь покушать? Бабушка сказала, что, когда ты приедешь, я буду кушать.
От безразличия, каким повеяло от ребенка, у Эйвери дрогнуло сердце. После такой долгой разлуки девочка скорее должна была засыпать мать тысячей интересных новостей.
Все расселись, горничная принесла из кухни поднос с едой и поприветствовала Эйвери.
– Спасибо. Я рада, что я опять дома. – Стандартный, но зато безопасный ответ, подумала Эйвери.
– Мона, пойди принеси Кэрол холодного чая, – сказал Нельсон. ( Так, имя экономки теперь знаем.) – И не забудь положить сахар.
Родственники невольно делали ей подсказки, давая возможность освоиться с привычками и пристрастиями Кэрол. И она с неослабным вниманием ловила каждое слово, которое могло помочь ей выработать верную линию поведения.
Она уже стала поздравлять себя с успешным дебютом, когда в сад вбежал большой лохматый пес. В нескольких шагах от Эйвери он остановился, почуяв чужого. Лапы у него напряглись, он лег на землю и глухо зарычал.
Собака! Как она об этом не подумала? Она решила взять инициативу в свои руки.
Тейт сел верхом на скамейку и позвал собаку к себе:
– Иди сюда, Шеп, и перестань рычать.
Не спуская глаз с Эйвери, пес подполз и положил морду Тейту на ногу. Эйвери осторожно протянула руку и потрепала собаку по морде.
– Привет, Шеп. Это я.
Он недоверчиво понюхал руку. Убедившись, что она не представляет опасности, он наконец лизнул ее в ладонь.
– Так-то лучше, – смеясь, она посмотрела на Тейта, который глядел на нее как-то странно.
– С каких это пор ты подружилась с моей собакой?
Эйвери беспомощно огляделась. Нельсон и Зи тоже были удивлены ее поведением.
– С тех пор… с тех пор, как пообщалась со смертью. Наверное, я стала ощущать связь со всяким живым существом.
Неловкость была преодолена, и остаток ленча прошел довольно гладко. Однако, когда трапеза завершилась и Эйвери захотелось уйти в их с Тейтом комнату, оказалось, что она не знает, куда идти. Дом был большой, и, где находится их комната, она определить не могла.
– Тейт, – спросила она, – мои вещи уже в доме?
– Не думаю. А что, они тебе нужны?
– Да, пожалуйста.
Оставив Мэнди на попечение бабушки с дедушкой, Эйвери прошла следом за Тейтом через сад к машине. Она взяла сумку, а он понес чемодан.
– Я бы и сумку взял, – бросил он через плечо и вошел в дом.
– Да ладно. – Она семенила сзади, стараясь не отстать.
Широкие двойные двери открывались в длинный коридор. Одна стена была застеклена, отсюда виднелся сад. С противоположной стороны были расположены несколько комнат. В одну из них Тейт вошел и поставил чемодан перед стенным шкафом с раздвижной дверью.
– Мона поможет тебе разобрать вещи.
Эйвери кивнула, но все ее внимание было поглощено обстановкой спальни. Комната была просторная и светлая, от стены до стены – шафранного цвета ковер, мебель светлая. Покрывала и шторы – с цветочным узором. На вкус Эйвери, немного пестроваты, но явно дорогие и хорошего качества.
Она разом окинула взглядом всю комнату – от электронного будильника на тумбочке до фотографии Мэнди в серебряной рамке на туалетном столике.
Тейт сказал:
– Я ненадолго уеду в офис. А ты, пожалуй, отдыхай, осваивайся заново не спеша. Если… – Он замолчал, увидев изумление на лице Эйвери. Проследив направление ее взгляда, он остановил взор на портрете Кэрол в натуральную величину. – В чем дело?
Закрыв рукой рот, Эйвери сглотнула и сказала:
– Да нет, ничего. Просто… просто я, по-моему, больше не похожа на этот портрет. – Ей казалось неудобным смотреть в лицо единственного человека, который знал ее тайну. Эти темные насмешливые глаза издевались над ней. Отведя взор, она робко улыбнулась Тейту и взъерошила волосы. – Наверное, я никак не привыкну к переменам. Не возражаешь, если я сниму портрет?
– С чего бы я стал возражать? Это твоя комната. Делай с ней что хочешь. – Он направился к двери. – Увидимся за обедом. – Он с шумом закрыл за собой дверь.
Его безразличие было очевидно. У нее было такое чувство, будто она оказалась на антарктической льдине и сейчас смотрит, как скрылся за горизонтом последний самолет. Тейт доставил ее домой и считает на этом свои обязанности исчерпанными.
Это твоя комната.
В спальне была музейная чистота, что было естественно для комнаты, в которой давно никто не жил. По ее подсчетам, целых три месяца – с того утра, когда Кэрол уехала в аэропорт.
Она раздвинула дверцы стенного шкафа. Там висело столько одежды, что хватило бы, чтобы обмундировать целую армию, только все вещи были женские – от шубы до самого изысканного пеньюара. В шкафу не было ни одной вещи, принадлежащей Тейту, как и в бюро и в многочисленных ящиках комода.
Эйвери удрученно опустилась на край широкой, поистине королевской кровати. Твоя комната, сказал он, а не наша комната.
Что ж, значит, ей не придется преодолевать неловкость, когда он станет предъявлять свои супружеские права, – ибо он не станет. Об этом надо забыть. Ей не грозит интимная близость с Тейтом Ратледжем, поскольку он больше не спит со своей женой.
Если вспомнить, как он обращался с ней в последние недели в клинике, то удивляться тут, пожалуй, нечему, и все же она испытала большое разочарование. И еще – стыд. Она не собиралась под фальшивыми предлогами затаскивать его в постель, она даже не была уверена, что ей этого хочется. Это было бы неправильно, совершенно неправильно. И все же…
Она посмотрела на портрет. Кэрол Ратледж злорадно улыбалась ей.
– Ах ты дрянь! – Язвительно прошептала Эйвери. – Что бы ты ни натворила, чтобы заставить его тебя разлюбить, – я это исправлю. И не думай, что у меня ничего не выйдет.
– Посмотри, хватит тебе столько?
Когда Эйвери осознала, что Нельсон обращается к ней, она улыбнулась ему через стол.
– Да, даже больше, чем нужно, спасибо. Хоть в клинике и хорошо кормили, но дома все в сто раз вкуснее.
– Ты очень похудела, – заметил он. – Нам придется тебя откармливать. Я не потерплю у себя в доме такой худобы.
Она рассмеялась и потянулась к бокалу с вином. Она не любила вино, но, по-видимому, Кэрол любила: каждый раз, когда садились за стол, ей, не спрашивая, наливали бокал. Сейчас она почти допила свое бургундское, которое было подано к бифштексу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});