Новые письма счастья - Дмитрий Быков

От кого пошли казаки? Вечно длится этот спор. Враки, версии и драки не стихают до сих пор. По науке объясняли, что когда-то в старину типа беглые крестьяне поселились на Дону. Разгулялись на просторе, как гласит народный стих, ибо рабство крепостное не устраивало их. Много всякого народа устремилось им вослед – на Дону-то ведь свобода! С Дону выдачи-то нет! Большинство, само собою, – я вам точно говорю, – отдавало дань разбою, но служило и царю. Все хотели, право слово, этой доблестной судьбы: быть опорою престола, но отнюдь не как рабы! Я уверен, что и ныне много доблестных мужчин – по причине ли гордыни, от других каких причин, – утомившись жить богато, бросив нажитый уют, убежали бы куда-то в край, откель не выдают. Скучно, скучно жить без риска! Закусите удила: наша Русь – авантюристка и всегда такой была. Все сбегут, кто нынче ярки (или правильно – ярки?). Журналисты, олигархи подадутся в казаки… К нам отправятся, воспрянув, сразу сделавшись бодрей, Абрамович, и Касьянов, и Колесников Андрей, все кумиры миллионов, все, в ком виден Божий дар, – и Парфенов, и Лимонов, и Потанин, и Гайдар, все, кого теперь прижали (чисто русская судьба), кто готов служить державе, но не в качестве раба! Новодворская-казачка подковала мне коня; С. Доренко, крякнув смачно, чаркой потчует меня; не желая в мире подлом всех лизать и жить по лжи, «Огонек» в составе полном спит над пропастью во ржи… Этот образ жизни лаком! Этим миром я влеком! Я желаю быть казáком. Или надо – казакóм?

Будем плеткой-семихвосткой робким женам угрожать и риторикою жесткой Запад в ужасе держать. Напиваться будем грубо, распуская языки, и кричать все время: «Любо!» – али мы не казаки? Нашим громом и блистаньем будет Родина горда. Совершать набеги станем на другие города, нагонять на них испугу поведением своим… Тверь, Владимир и Калугу снова присоединим… Все, в ком жив покуда вольный, непокорный русский дух, – будем жить в станице стольной, драться, спать и пить за двух, будем, глотки водкой вымыв, петь о гордом меньшинстве, – а врунов и подхалимов всех оставим на Москве. Уважать друг друга будем – хучь ты русский, хучь ты жид…

И тогда, похоже, Путин вскоре к нам перебежит.

ВЕЛИКИЙ ПОСТ

Духовность набирает силу, являя рост во всей красе. Великий пост идет в Россию, Великий пост! Постятся все! Стократ суровей мясопуста, он вывел роскошь на корню. В Кремле – картошка и капуста, в Госдуме – постное меню; в программе «Время», столь похожей на выпуск дряхлых новостей, сановный диктор с постной рожей читает текст, еще постней; постится клерк, в престижном банке не разгибающий спины, постятся геи, лесбиянки, неонацисты и скины. Постятся дружно мент и киллер, являя преданность кресту. Постится Греф. В Газпроме Миллер постится на своем посту. Постятся, связанные словом (хоть что им, в сущности, слова?) Малахов, Познер с Соловьевым и финалисты «Дома-2». В рот не беря ни мант, ни плова, ни рыб, ни крупного скота, – постится Алла Пугачева, хотя она и так свята. Все визажисты-массажисты постятся, строги и чисты. Постятся буйные ЖЖисты[7], постя пространные посты. Давно покинув двор московский, уйдя в другой видеоряд, постятся Дубов, Березовский и даже Невзлин, говорят. Гремя костями с голодухи, почти забывши вкус еды, постятся доблестные «духи» – за их постом следят деды! Постятся люди разных станов, наевшись масленых блинов: Каспаров, Патрушев, Касьянов, Фрадков, Медведев, Иванов, народы севера и юга, смиренный вятич, гордый жмуд – хотя привычно жрут друг друга, но больше ничего не жрут! Ликует зверь, ликует птица – им ежегодный отпуск дан! И лишь Кадыров не постится. Кадыров держит рамадан. Зато Чубайс, Сурков и Сечин, и сотни прочих местных звезд…

Но ведь Великий пост не вечен! Не все коту Великий пост! Не зря худеет Дерипаска, не зря Собчак устала есть… Придет апрель. Настанет Пасха. Услышит мир благую весть. И дед, и дух, и частный пристав, и теледиктор, и диджей, ряды чекистов и ЖЖистов, нацистов, клерков и бомжей, и «Наших» лающая стая, и член ЦК КПСС начнут лобзаться, восклицая:

– Христос воскрес! Христос воскрес!

СЕМЕЙНОЕ

В новом правительстве России по крайней мере четверо министров связаны семейными узами. Министр обороны приходится зятем премьеру, министр социального развития – жена министра промышленности. Я давно этого ждал.

Когда-то, чтобы числиться в элите, довольно было выползти из масс. Вы пролетариат – и вы рулите. Крестьянство вы – и шансы есть у вас. Конечно, весь народ по большей части в ничтожестве и страхе пребывал, а тех, кто кое-как дополз до власти, раз в десять лет рубили наповал; но ежели вы были пролетарий, с попами не замеченный в родстве, – вы изредка до власти долетали и кое-как могли осесть в Москве. И при наличье в голосе металла, да плюс еще чтоб лексика проста – подчас происхождения хватало с лихвой для получения поста. И вы могли, соперников обжулив, в счастливое пробиться меньшинство (по крайней мере тем, кто из буржуев, уж вовсе не светило ничего).

Но то, что Джилас кличет «новым классом», замкнулось в касту (он и предрекал). Они уже не доверяют массам, а доверяют только землякам. И скоро, чтоб карьерой насладиться, потребно было – кроме прочих мер – не просто пролетарием родиться, а земляком Хрущева, например. Происхожденье правящего класса зависело отныне от вождя – и уроженцы гордого Донбасса пошли во власть немного погодя, а следом короли Днепропетровска держали нашу Родину в узде… Страна не проявляла непокорства: землячества упрочились везде.

Пришла пора страну перенацелить, пошла без правил новая игра – и вскорости уже рулила челядь: охранники, прислуга, повара. Страна и это кротко принимала, никто ничьей карьере не мешал, – быть земляком уже считалось мало, решала близость к телу и ушам. Согласен, это трудное условье – пробраться на заветные места, – и потому у нас во властном слое осталось человек не больше ста. Естественно, страна жила на нерве под властию разнузданных чудил. Едва нашли преемника в резерве, который никогда не подводил.

Цениться стали строгие манеры, смутьяны не сносили головы – и сделалось условием карьеры рождение на берегах Невы, плюс принадлежность к собчаковской свите, плюс восхищенье сильною рукой, плюс было бы неплохо, извините, служить в конторе знаете какой. Немудрено, что требованьям этим не так-то просто удовлетворять. В элиту допускаются, заметим, десятков шесть, а может быть, и пять. Какие там Каспаров и Лимонов! Кого в министры брать, едрена вошь?! Имеются сто тридцать миллионов – но двадцати вождей не наберешь!

Нам нужно, чтоб Россия понимала реальные возможности свои: достойных править нынче очень мало. Одна семья. Ну, может, две семьи. Да и кого набрать со всей земли-то? В одной солонке нынче соль страны. До посиделок сузилась элита, и все между собой породнены. Друг друга понимают с полуслова, ведут себя смиреннее ягнят – и хорошо еще, что Иванова с Медведевым никак не породнят.

А впрочем, и такое мы видали в круговороте сумрачных годин, и если так продолжится и дале – в элите, блин, останется один. А в партиях, Госдуме и Совфеде рассядутся, потупив скромный взор, его родня и близкие соседи.

И, если их не хватит, лабрадор.

ПАРАДИЗ

Лютеранский приход св. Михаила предложил 27 мая не допустить в Москве гей-шествия и провести вместо него 1 июня, в День защиты детей, парад нормальной семьи. Предложение рассматривается. Я уже готов.

От геев аморальных спасая нашу честь, парад семейств нормальных задумали провесть. Сидите, геи, дома, не сейте здесь чуму – нам филиал Содома в столице ни к чему. Ни передом, ни задом я к вам не повернусь. Пускай пройдет парадом семейственная Русь! Пускай она шагает по улице Тверской, а геев пусть шугает пудовою доской. Построим против геев заборы и ежи! Презренный Алексеев, замри и задрожи.

О, как я вижу четко парад семейный тот. Гламурная красотка к нему не подойдет. Не приближайтесь, фрики, бегите, пачкуны! Пора увидеть лики простых людей страны – всех тех, кто составляет простое большинство и гордо заставляет взахлеб любить его. Опора всех опор мы, гроза для меньшинства. Пройди парадом нормы, нормальная Москва! Пускай глядит из окон, шепча себе «Молись!», испуганный Сорокин, чьи ужасы сбылись.

Из спального района потянется, жуя и глядя умиленно, нормальная семья. Пройдет довольный папа, отрада здешних мест, чьего густого храпа боится весь подъезд. А следом мать семейства несет кастрюлю щей (смеяться неуместно над силою вещей), и дочь, надежда клана, упругое бедро, поклонница Билана и группы «Серебро», и сын, фанат футбола, дополнит их набор (его боится школа, но уважает двор), и братец, краснолицый от счастья и питья… Идет, идет столицей нормальная семья! Пройдут при дедках, бабках, при тетках и дядьях, пройдут в халатах, тапках, иные в бигудях… Пройдут, себя не пряча. Наш образ жизни крут. На выходные – дача, по будням – честный труд.