Если бы (СИ) - Фокс Оксана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она недоуменно смотрела в широкое лицо с угловатыми скулами и чуть приплюснутым носом, носившего явный отпечаток индейской крови.
– Где, я? Мистер…
– Кроссман. Пол Кроссман, – мужчина вошёл в комнату, бросил коричневый пакет на комод и протянул металлический значок в кожаной обложке: – Сержант департамента полиции.
– 41 участок, – прочитала Лина на жетоне.
– Так точно, – он провёл ладонью по волосам чуть смущённым жестом: – В машине ты отключилась. Я не знал: куда тебя деть. Подумал, вряд ли ты захочешь очнуться в больнице. Так что... ты у меня дома.
– Спасибо сержант, Кроссман. Это… очень гуманно, – глядя в чуть раскосые глаза, Лина неуверенно кивнула. – Теперь я могу идти? Мне пора на работу.
– Вообще-то, нет. Доктор настаивает на постельном режиме.
Лина уставилась в смуглое лицо.
– Вы серьёзно, сержант?
Кроссман присел на край постели. Матрас прогнулся под тяжестью коренастого плотного тела. Машинально отодвигаясь, Лина натянула одеяло на подбородок.
– Прекрати! – буркнул он, гневно сверкнув черными глазами. – За кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь на тебя набрасываться или что ты там думаешь. Хочу поговорить. Ясно?
Лина напряжённо кивнула.
– Что вам надо, сержант?
– Мне пришлось привезти тебя домой. Я не хотел сюрпризов.
– Вы могли оставить меня у Коула, – холодно заметила она.
– Мог. Но не оставил, по определённым причинам, – он поднялся, сунул руки в карманы серых брюк с идеально выглаженными стрелками. Лине показалось, что скулы сержанта слегка порозовели. Кроссман прошёл по комнате, обернулся, поглядев сверху вниз:
– Я навёл о тебе справки, Василина Калетник: двадцать четыре года, приехала из России учиться в Пратте, будущий магистр, каких-то там, изящных наук.
Глядя на сержанта Лина молчала, пытаясь оценить положение.
– Приводов нет. Визовый режим не нарушен. Наркотиками не балуешься, что подтвердил и тест крови.
Вздрогнув, Лина посмотрела на руки: на левом локте кровоподтёк с точкой запёкшейся крови; похожий прокол на кисти; на запястье отсутствовала повязка эластичного бинта. Угловатые иссиня-черные знаки татуировки, словно китайские иероглифы на белоснежной рисовой бумаге, бросились в глаза. До крови закусив припухшую губу, Лина накрыла ладонью непривычно беззащитную кожу.
Боже! Валялась здесь, как тряпичная кукла!
– В проституции не замечена, – бесстрастно продолжал Кроссман, – в этом вопросе, свидетели единогласны.
Издав непроизвольный возглас, Лина подняла расширенные глаза. Что, чёрт возьми, происходит?!
– Кроме нелегальной подработки, я ничего не нарыл. – Кроссман пожал плечами. – Но до неё мне дела нет, пусть этим занимается миграционная служба. На Свалке легалов в принципе не существует, включая твоего работодателя. Так что, это меня не касается, – он развёл руками. – Я не знал, что делать, а ты горела как печка. Пришлось привезти врача. Он ставил капельницу три дня, вводил антибиотики с глюкозой, у тебя была…
– Три дня? – перебила Лина.
– … фолликулярная ангина и сильное обезвоживание на фоне недостатка массы. Ты очень худая.
– Какое сегодня число? – она поддалась вперёд.
– 24 февраля.
– О-о!..
Вскочив с кровати, Лина пошатнулась, схватилась за деревянное изголовье, преодолевая головокружение:
– Где… где мои вещи?
– Вот. Из химчистки забрал, – он взял с комода коричневый пакет.
– Чёрт! Меня уволили! Уволили!– твердила Лина, судорожно вытряхивая на кровать одежду. Развернув куртку с новыми пуговицами и аккуратно починенным воротником, безудержно краснея, она взяла отутюженные джинсы.
– Кто, уволил, Коул? Не думаю. Он знает, что напали на его парковке. Старик даёт тебе неделю отлежаться и станет отпускать раньше, в награду, что не затеяла шума. Советую воспользоваться случаем и потребовать прибавку к жалованью.
Лина подняла голову, недоверчиво рассматривая хмурое лицо.
– А что на счёт, Торо? Выселил?
– Нет. После нашей беседы он и близко не сунется к тебе.
Тряхнув головой, Лина подумала, что вряд ли офицер оказал услугу, но промолчала. Она хаотично собирала картину из непонятных разрозненных кусков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Но, лучше от него съехать. Найди нормальную квартиру. Не самая умная мысль поселиться у Бутча.
– Непременно, сержант.
– Странная ты девчонка, – задумчиво протянул Кроссман, складывая руки на груди. – Думаю, пора объясниться. Я спас тебя, помог…
– Разве, это не прямая обязанность полиции – спасать? Или вы поступили не по уставу, сержант? – раскрыв рюкзак, Лина вспоминала всё ли на месте.
– Хорошо, забудем, – он махнул рукой. – Просто хочу знать: что ты забыла на Свалке?
– А что с тем типом, со стоянки?
– Отпустили.
Лина кивнула, раздумывая насколько можно довериться: похоже, у полиции к ней нет претензий. Стоит ли, что-то менять?
– Молчишь? Не отвечаешь? – Кроссман хмурился.
– Живу я здесь, сэр. – Лина выпрямилась и посмотрела на полицейского: – Сержант, вы не могли бы выйти? Мне надо одеться.
Обтянутые оливковой кожей скулы едва заметно дёрнулись. Кроссман оттолкнулся от подоконника, широкой ритмичной походкой вышел за дверь.
Глава 23
На рассвете в дверь поскреблись. Лина захлопнула учебник и вскочила.
– Вот, принцесса, донесла-таки! Все четыре! – Майкл-Ребекка грузно ввалился в комнату, размахивая мятым конвертом.
– Господи, Бекки! Где ты была? Я места не находила! – Лина вернула на место баррикаду, прислонилась к столу, вглядываясь в худое лицо.
Неделю назад она вручила Майку пятьдесят долларов, и он бесследно исчез. День за днём она выглядывала тонкую фигуру в окно автобуса, подходила к его дверям, прислушивалась, но в комнате обитала немая тишина.
– Никак соскучилась? – Майк выгнул выщипанную бровь, вытягивая в поцелуе губы.
– Ты что, пила? – Лина выхватила из костлявых пальцев конверт и сморщила нос: – Бекки!
– А что такое? Детка в чем твоя проблема? Добрый друг не может угостить выпивкой красивую девушку? – с вызовом спросил Майк, вильнул бёдрами по комнате, круто развернулся как модель на подиуме:
– Только в последнее время друзья теряются, – длинные кисти свесились, изящно встряхнулись, – пшик! Испаряются засранцы как вторые носки. Послушай, принцесса, мне чудится или твой будуар гораздо уютнее и теплее?
– Чудится. Свой ты редко навещаешь, – усмехнулась Лина, готовая на радостях расцеловать бледные впалые щёки.
– Ты же знаешь, милая, я терпеть не могу спать одна. Так холодно, – обнимая плечи, Майк с надеждой посмотрел на кровать.
– Оставайся, неженка, – рассмеялась Лина.
– Я всегда знала, такие стройняшки как мы без труда уместятся на этой коечке!
– Размечталась. Мне давно пора собираться. Так что спи и не мешайся.
Картинно вздохнув, Майк плюхнулся на матрас. Блаженно развалился, свесил длинные ноги в женских истоптанных кроссовках, заложив руки за голову. Подхватив рюкзак, Лина обернулась:
– Бекки, ты, правда, будешь?
– Будь спокойна, крошка! Ни за что не пропущу этот спектакль!
– Ладно, только не опаздывай.
– Да будь я проклята! – Майк расхохотался, зашёлся неудержимым кашлем и бессильно умолк, прикрыв глаза локтем.
Поднимаясь на четвёртый этаж, Лина все ещё слышала каркающие звуки, видела взмокший выпуклый лоб, огромные глаза в чёрных провалах. За последний месяц Майк-Бекки превратился в обтянутый кожей скелет: кашель его доканывал.
Бекки, нужно в больницу! В груди болезненно толкалась однообразная мысль и… обрывалась. Тряхнув головой, Лина постучала в дверь.
– Вуаля! – она взмахнула билетами. – Только проследи, чтобы именинник не смылся.
– Он тебе это припомнит, злодейка, будь уверенна, – хмыкнула Джулия, обтирая перепачканные мукой руки о фартук.
– И пусть! Всё равно он ребёнок, а каждый ребёнок хоть раз бывал в зоопарке! – рассмеялась Лина и легко сбежала по лестнице.