Это про меня - Ася Оболенская

После чего поднялся на ноги и, не дожидаясь, пока я встану, пошел в коридор.

Я молча наблюдала за тем, как он собирался, но не смогла выдавить из себя ни слова, хотя понимала, что еще парочка благодарностей точно не была бы лишней.

Ян повернулся ко мне только тогда, когда уже полностью собрался.

– Посиди пару дней дома, я выпишу тебе больничный.

– Ладно, – почему-то, когда Нестеров перешел на свой профессиональный тон, с ним совершенно расхотелось спорить.

Буквально на какую-то долю секунды Ян непринужденно улыбнулся, а потом попрощался:

– Пока.

После чего вышел из квартиры, едва услышав мое тихое ответное:

– Пока.

Закрыв за ним дверь, еще долго не могла избавиться от ощущения, что сделала что-то не так, однако потом успокоилась, придя к выводу, что я все изначально делала не так, но теперь обязательно стану правильной.

Вернувшись в кровать, долго не могла уснуть, а потом и вовсе бросила эти попытки, понимая, что и так провела в кровати практически двое суток.

Померив температуру, которую Ян привел к нормальному человеческому состоянию, пришла к выводу, что можно и принять душ, потому что одна большая слипшаяся волосина, которая сейчас гордо звалась моей прической, не была эталоном стиля и красоты. Разве что очень извращенного стиля и о-о-очень странной красоты.

Терпеливо дождавшись восьми утра, позвонила Никите, надеясь, что не разбудила его, потому что, если честно, не знала, оживают ли сильные мира сего к столь раннему часу, ведь раньше десяти наши с ним встречи не происходили.

Однако голос Доронина был весьма бодрым, поэтому, облегченно выдохнув, постаралась объяснить ситуацию, не запинаясь. Бонусом к бодрости начальника стало его понимание. Он с легкостью разрешил оставаться дома до полного выздоровления и даже заверил, что кадровики меня не сожрут.

Повесив трубку, поймала себя на глупой улыбке, которая, однако, померкла достаточно быстро, ведь такая доброта могла означать отнюдь не великодушие Никиты. Просто за время моей болезни он с легкостью мог бы найти себе другую помощницу, которая не имела бы сходства с томатом, не уничтожала все запасы шампанского на официальном мероприятии и не умудрялась заболеть на второй неделе работы.

Конечно, такие размышления порядком подпортили настроение, но пришла к выводу, что строить из себя ту, кем не являюсь, уже поздно, тем более помня первый опыт такого притворства.

Дотянув до десяти утра, позвонила Луше, которая уже должна была приехать, но та лишь дважды сбросила вызов, поэтому от нечего делать открыла ноутбук и стала убивать время, бездумно переходя по ссылкам и читая какие-то непонятные статьи, которые успевали выветриться из памяти еще до окончания.

Луша приехала только к двенадцати. Хотя нет, правильней было бы сказать так – злая, как собака, Луша приехала только к двенадцати. Да, так в самый раз!

Я не знала, что стало причиной такого скверного настроения подруги, но так как смертницей не являлась, спрашивать сходу не решилась. Пусть лучше сперва душ примет, выкинет пару священных кактусов с окна, проведет ритуал, включающий вкалывание иголок в куклу вуду.

В общем, что там обычные люди делают, чтобы стресс снять?

Понять, что в квартире кроме нее кто-то есть, и дверь открылась не по волшебству, подруге удалось только в моей комнате. Остановившись, Луша немного заторможенно поморгала, а потом посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. Больше, конечно, походило на оскал, но меня устроило и это.

– Привет. Прости. Не выспалась. Устала, – отдельными кусками без интонации сказала девушка, после чего последовал еще один оскал, а затем подруга скрылась в комнате.

Учитывая то, что она даже не заметила перестановку, дела были очень плохи, однако приближаться сейчас к ней на расстояние, с которого Луша могла нанести серьезные увечья, было нельзя. Таков уж был характер подруги, в нем действовали два основных правила, первое из которых было: в случае опасности – беги! Второе, правда, не сильно отличалось, но там убегать уже нужно было, если Луша чего-то очень хотела. Хотя и это обычно не помогало. В подавляющем большинстве случаев девушка догоняла и все-таки добивалась своего.

Поэтому сейчас мне оставалось лишь пожать плечами и пойти на кухню за чаем.

Из своей обители подруга выплыла спустя полтора часа. В этот раз ее вид был вполне миролюбивым, и я моментально отбросила идею вызывать экзорциста. Растерянно оглядев комнату, Луша посмотрела на меня, а потом задала вопрос, который я, на самом-то деле, планировала услышать в числе первых.

– Стеш, а что тут произошло?

– Сюрпри-и-и-из! – излишне радостно крикнула, в последний момент успев схватиться за спинку дивана и не улететь на пол.

– Про сюрприз и так понятно, как ты все это сделала? И как, вообще, осмелилась на такое?

Я пропустила то, каким тоном был озвучен второй вопрос, и решила ответить лишь на первый.

– На самом деле моих заслуг тут не так много. Мне Ян помогал.

Произнеся имя друга, улыбнулась тому, что даже не заикнулась.

А все дело в чем? Правильно! В том, что я трезвая и уже почти здоровая!

– Ян? – еще более удивленно спросила Луша, поэтому пришлось рассказать ей о ночной стройке, поездке в ИКЕЮ и о многом другом.

В итоге пришли к выводу, что с Лушиной комнатой просто необходимо сотворить нечто подобное, о чем я обязательно должна была сообщить Нестерову.

Потом разговор перешел на обсуждение всех родственников и знакомых, которых Луша успела встретить на своем пути за время отпуска, а затем плавно перетек на тему субботнего мероприятия с моим участием.

И в этот момент я не знаю, что на меня нашло. Я просто не смогла рассказать подруге о настоящем окончании вечера. В изложенной версии я просто умудрилась напиться и, вовремя это сообразив, уехала домой. Дальше так же, не упоминая о Яне, рассказала о том, что умудрилась простыть, поэтому пару дней просижу дома.

Кажется, к концу монолога я даже стала чаще дышать, а сердце ускорило ритм.

Не знаю, как передать то ощущение, когда впервые так глобально обманываешь одного из самых близких