Тайник теней - Мария Грипе

Каролина тоже встает. Ей хотелось бы продолжить начатый разговор, но если Ингеборг не хочет, то… Не может же она допытываться.

Этот долг, о котором говорила Ингеборг, что бы это могло быть? И перед кем она чувствует себя в долгу?

Перед каким-то человеком, разумеется…

Но существуют ли вообще люди без долгов? Разве у Каролины их нет? Не чувствует ли она себя в долгу перед Арильдом? Да наверняка найдется еще немало людей, которым она причинила зло. Человек не всегда замечает, что кого-то обидел. Осознает лишь свою вину, но не знает, перед кем.

Всю жизнь Каролина была занята собой. Можно было бы подумать, что это качество теперь проявится еще больше, когда она собирается стать актрисой. Для того чтобы заглянуть в душу другого человека, нужно забыть о себе. Как в жизни, так и в театре. Тот, кто этого не умеет, никогда не станет хорошим актером.

В то же время актеру необходимо видеть себя со стороны. В последнее время Каролине не удавалось найти золотую середину. Поэтому она и чувствовала себя ни к чему непригодной. Впрочем, роль, над которой она сейчас работает, тоже чрезвычайно сложна. Вопрос в том, подходит ли она ей вообще? Не слишком ли это благородный для нее персонаж?

Это как раз та самая роль, которую Ингеборг играла осенью, – роль Иоанны из пьесы Шиллера «Орлеанская дева». Тогда Каролина не смогла по достоинству оценить игру Ингеборг, но сейчас, чем больше она сама работает над ролью Орлеанской девы, тем больше и больше восхищается достижениями Ингеборг.

Во-первых, Ингеборг в высшей степени обладает всеми необходимыми внешними данными: открытым лицом, лучистыми глазами, мягкими движениями, твердым голосом.

Но одной внешности было бы недостаточно, если бы она вдобавок не обладала подходящими внутренними качествами: набожностью, добротой, готовностью к самопожертвованию в сочетании с готовностью к борьбе, силой характера и мягким нравом.

Все это у нее, Ингеборг, несомненно есть. Каролина это знает. Поэтому ей так тяжело слышать, как Ингеборг оговаривает саму себя. Наводит на себя напраслину, которая вовсе не приличествует Ингеборг. Каролина сама иногда себе такое позволяет, поэтому ее так сильно это задело. Она думала, что только она на это способна. Хотя ее это тоже не красит.

В остальном же Ингеборг – по крайней мере, согласно ее собственным словам – «обычная, в высшей степени заурядная, ничем не выдающаяся особа». Так она обычно описывает себя. Однако редко упоминает о своей религии, хотя религия и является для нее самым важным в мире, без чего она не могла бы обойтись.

В чем же тогда состоит ее «вина»?

А что если Иоанна Лотарингская тоже чувствовала какую-то тайную вину? Почему бы и нет? А ведь это интересная мысль. Каролина читает о Иоанне все, что попадается ей под руку. В надежде найти что-то скрытое, тайное, какую-нибудь зацепку. И вдруг ее осеняет! Какое ей, Каролине Якобссон, до всего этого дело сегодня, почти пятьсот лет спустя? Разве это не попытка что-то пронюхать, разузнать?

Вот о чем нужно себя спросить.

Все же это были люди из плоти и крови. А не исторические образцы добродетели. В драме Шекспира «Генрих VI» Иоанна изображена настоящей ведьмой. За колдовство ее приговорили к сожжению на костре. Но в то время подобная участь постигла не одну ее, и это, видимо, оказало влияние на Шекспира. В остальном же мнения исследователей об Иоанне расходятся. Так бывает всегда, когда речь идет о выдающихся личностях. На самом деле возможны разные толкования.

Может, Иоанна Лотарингская в глубине души – точно так же, как Ингеборг, – была просто обыкновенной, здравомыслящей девушкой? А это ведь вполне допустимая мысль. Иоанну часто описывают «простой, смелой и отчаянной» девушкой, с «сочной, выразительной» речью. Совсем непохожей на святую, иными словами.

Ей было всего тринадцать лет, когда она впервые поняла свое истинное предназначение и услышала «голоса с небес». Голоса не переставали в ней звучать, и в конце концов она сама стала считать себя избранной, орудием Бога на земле. Иоанне пришлось изменить всю свою жизнь, пожертвовать всем, даже собой. И она пошла на это, не задумываясь, не испытывая ни малейшего сомнения.

Ингеборг вполне могла поступить точно так же, последовать своему призванию, смириться со своей жестокой судьбой. Она бы даже не сочла это жертвой. А посчитала бы великой честью. Точно так же, как Иоанна. Наверное, поэтому Ингеборг так успешно удалось сыграть осенью роль Орлеанской девы.

Но как раз в этом и состоит различие между Ингеборг и Каролиной.

Каролина вовсе не готова к смирению и самопожертвованию.

Поэтому ей никогда не удастся так правдиво сыграть роль Иоанны, как это удалось сделать Ингеборг.

Однако ей все же понятна пылкая восторженность Иоанны.

Для того чтобы суметь исполнить свое тяжкое предназначение, Иоанна вынуждена пребывать в постоянном экстазе, ее жизнь становится исключительно духовной. В то же время она сознает, что является всего лишь простой смертной. В этом есть что-то завораживающее. Грандиозное.

Но это, разумеется, далеко не простая роль.

Прошлой весной Каролина вместе с мамой смотрела этот спектакль в Шведском театре. Роль Иоанны тогда исполняла Полина Бруниус. Очень красивая актриса. И ужасно талантливая. Она отлично владела текстом. Можно было умереть от зависти, слушая ее. Мама была глубоко тронута.

Но несмотря на всю свою зрелищность, спектакль оставил Каролину равнодушной. Для того чтобы суметь понять Иоанну, нужно ее полюбить. Но ту Деву было невозможно любить, невозможно было хоть немного к ней приблизиться. Она была слишком возвышенна, святая уже с самого начала.

За всю пьесу Иоанна нисколько не изменилась. Это лишило роль драматизма. Убедительности.

Тогда Каролина думала, что никогда не возьмется за эту роль. И все же взялась. Хотя могла бы выбрать что-то другое. Однако почувствовала в душе вызов сыграть именно этот характер.

Выбирая себе роль Иоанны, Каролина задумала одну тайную мысль: если ей удастся убедительно изобразить на сцене Иоанну, тогда, может, окажется так, что для нее как личности еще не все потеряно. Тогда это могло бы означать, что у нее все же есть некоторые хорошие черты характера. И, возможно, где-нибудь там, в самых потаенных уголках ее души, вдруг проявятся какие-нибудь благородные качества.

В этой роли Каролина должна полагаться лишь на саму себя. Она была бы обречена на неудачу, если попыталась бы подражать какой-нибудь другой актрисе. Впрочем, так оно всегда и бывает. Имитация, какой бы достоверной она ни была, всегда будет пустой и поверхностной.

Поэтому слова Ингеборг о том, что Каролина сейчас как никогда хороша на сцене, оказали на нее такое благодатное действие. Даже если ей трудно в это поверить, то необходимо было это услышать.

Но, наверное, всем актерам должно быть чрезвычайно трудно играть благородные роли. Как может быть иначе?

В глубине души каждый человек знает, что он из себя представляет. Маленькое, серенькое, ничем не примечательное существо. А играть возвышенные, благородные характеры – все равно что надевать на себя чужое оперение. Когда сознаешь, что твоя собственная духовная жизнь намного беднее, ты стараешься присвоить себе качества, которых у тебя нет. Или за которые ты можешь постоять.

К сожалению, так оно и есть. Источник вдохновения для всех творческих личностей – только они сами. Только их более или менее богатые внутренние ресурсы. Своя фантазия. Интуиция. Чувства. И иногда они понимают, что этого совсем не достаточно. Как сейчас случилось с Каролиной.

Но хорошо еще, что со стороны ничего этого не заметно, как утверждает Ингеборг. В то же время Каролину это немного волнует: как правило, она всегда знает, хорошо или плохо играет. В данном случае она, стало быть, играет хорошо, хотя сама этого не знает. А совершать бессознательные поступки совсем не в ее духе.

Но довольно об этом. На свете есть немало других вещей, о которых можно размышлять.

Весна наступает стремительно. Вот уже приближается Пасха. Снова приходят письма из Замка Роз. Мама просит Каролину приехать к ним в гости.

И Берта опять поедет туда! Мама пытается заманить Каролину под этим предлогом. Но Берта сама еще ничего об этом ей не писала. От нее теперь редко приходят письма.

Каролина уже несколько раз писала Берте, но ответа так и не получила. Она рассказывала ей о своей работе над ролью Орлеанской девы. А в своих последних письмах также упоминала о Герде и о ее детях. Это непременно должно заинтересовать Берту. Еще Каролина пошутила, что сейчас ей приходится играть совсем иную Деву, чем ту, которую она играла, работая горничной у них в доме. Неужели Берта обиделась на нее за эту шутку? Это было бы совсем на нее не похоже.

Но может, сейчас ей много задают в школе? Хотя это никогда не мешало ей писать письма.

Неужели они все больше и больше отдаляются друг от друга?