Двадцать лет спустя. Часть 2 - Александр Дюма

— Если мы окажемся там вчетвером, то по моему сигналу (а этим сигналом будет слово «Наконец!») каждый из нас вонзит свой кинжал в грудь ближайшего солдата. Четыре человека будут убиты, и шансы почти сравняются: нас будет четверо против пяти. Эти пятеро могут сдаться; тогда мы их свяжем и заткнем им рты. Если же они будут защищаться, то мы убьем их.

Но может случиться и так, что наш хозяин изменит свое намерение и пригласит только меня с Портосом. В таком случае, делать нечего, нам придется действовать быстрее и поработать каждому за двоих. Это будет немного труднее и произведет шум, но вы держитесь наготове со шпагами в руках и бегите на помощь, как только заслышите шум.

— Ну а если они уложат вас? — спросил Атос.

— Невозможно! — заявил д’Артаньян. — Эти пивные бочки слишком тяжелы и неповоротливы. Кроме того, Портос, наносите удар в горло; такой удар убивает сразу и не дает даже времени крикнуть.

— Великолепно! — сказал Портос. — Это будет славная резня.

— Ужасно! Ужасно! — повторял Атос.

— Ах, какой вы чувствительный, Атос! — сказал д’Артаньян. — Точно вам не приходилось убивать в бою! Впрочем, мой друг, — прибавил он, — если вы находите, что жизнь короля не стоит этого, я умолкаю. Хотите, я сейчас же пошлю сказать Грослоу, что нездоров?

— Нет, — сказал Атос, — вы правы, мой друг; простите мою слабость.

В эту минуту дверь отворилась, и на пороге появился английский солдат.

— Капитан Грослоу, — начал он на ломаном французском языке, — извещает господина д’Артаньяна и господина дю Валлона, что он ожидает их.

— Где именно? — спросил д’Артаньян.

— В комнате английского Навуходоносора, — отвечал солдат, заклятый пуританин.

— Хорошо! — сказал на прекрасном английском языке Атос, у которого кровь бросилась в лицо при таком оскорблении королевского достоинства. — Хорошо, скажите капитану Грослоу, что мы идем.

Пуританский солдат удалился. Наши друзья приказали своим слугам оседлать восемь лошадей и ждать их, не отходя от лошадей и не спешиваясь, на углу переулка, находившегося в двадцати шагах от дома, в котором помещался король.

ГЛАВА 19

Партия в ландскнехт

Было девять часов вечера; так как часовые сменялись в восемь, то капитан Грослоу был уже целый час на дежурстве.

Д’Артаньян и Портос приближались к дому, который в этот вечер служил тюрьмой Карлу Стюарту. Они были вооружены шпагами. За ними, безоружные и удрученные, как подобает пленникам, следовали Атос и Арамис. Под плащами они прятали кинжалы.

— Честное слово, — сказал Грослоу, заметив их, — я уже не надеялся увидеть вас.

Д’Артаньян подошел к нему и сказал совсем тихо:

— Действительно, одну минуту мы было колебались, дю Валлон и я.

— Почему? — спросил Грослоу.

Д’Артаньян кивком головы показал на Атоса и Арамиса.

— А, да, — сообразил Грослоу, — из-за их убеждений? Пустяки! Напротив, — прибавил он, смеясь, — если они хотят поглядеть на своего Стюарта, пусть смотрят.

— Разве мы расположимся в одной комнате с королем? — осведомился д’Артаньян.

— Нет, в соседней; но так как дверь будет открыта, то это все равно, как если бы мы были в той же комнате. А кстати, запаслись вы деньгами? Предупреждаю, что я намерен вести сегодня адскую игру.

— Слышите? — отвечал ему д’Артаньян, позвякивая золотом в своих карманах.

— Very good[5] — произнес Грослоу и отворил дверь в следующую комнату. — Пожалуйте, господа, я проведу вас.

Он прошел вперед.

Д’Артаньян оглянулся на товарищей. Портос был беззаботен, как будто дело шло об обыкновенной игре. Атос был бледен, но горел решимостью.

Арамис отирал пот, выступивший на лбу.

Восемь часовых стояли на своих постах: четверо в комнате короля, двое у внутренней двери и двое у той двери, через которую вошли наши друзья.

Увидев обнаженные шпаги солдат, Атос улыбнулся: резни не будет, будет поединок.

С этого момента к нему, казалось, вернулось хорошее настроение.

Карл, которого можно было видеть в открытую дверь, лежал на кровати совсем одетый; его прикрывал только шерстяной плед.

У изголовья его сидел Парри и читал главу из католической Библии тихим голосом, но так, что королю, лежавшему с закрытыми глазами, было хорошо слышно.

У изголовья Карла сидел Парри и читал главу из католической Библии.

На черном столе горела простая сальная свеча, освещавшая спокойное лицо короля и встревоженное лицо его преданного слуги.

Время от времени Парри останавливался, думая, что король заснул, но тогда тот снова открывал глаза и произносил с улыбкой:

— Продолжай, мой добрый Парри, я слушаю.

Грослоу дошел до самого порога королевской комнаты, с деланной небрежностью надел на голову шляпу, которую снял, принимая гостей, и окинул презрительным взглядом эту простую и трогательную картину: старый слуга, читающий Библию своему пленному господину. Затем, удостоверившись, что все находятся на своих местах, он обернулся к д’Артаньяну и победоносно посмотрел на него, словно ожидая себе похвал.

— Чудесно! — сказал гасконец. — Клянусь, из вас выйдет отличный генерал!

— Как вы находите, — сказал Грослоу, — может Стюарт убежать, когда я дежурю?

— Конечно, нет, — отвечал д’Артаньян. — Разве только к нему свалятся друзья с неба.

Лицо Грослоу просияло.

Трудно сказать, заметил ли Карл Стюарт наглый тон пуританского капитана, так как в продолжение всей этой сцены он лежал с закрытыми глазами; но когда он услышал звонкий голос д’Артаньяна, глаза его против воли раскрылись.

Что касается Парри, он тоже задрожал и прервал чтение.

— Что ты все останавливаешься? — сказал ему король. — Продолжай, мой добрый Парри, если только ты не устал.

— Нет, государь, — отвечал камердинер.

И снова принялся читать.

В первой комнате был приготовлен стол, покрытый сукном, а на столе две свечи, карты, два рожка и кости.

— Прошу вас, — сказал Грослоу, — занимайте места; я сяду против Стюарта, которого мне так приятно лицезреть, особенно в таком положении. А вы, господин д’Артаньян, садитесь против меня.

Атос покраснел от гнева; д’Артаньян поглядел на него, нахмурив брови.

— Отлично, — согласился д’Артаньян. — Вы, граф де Ла Фер, садитесь по правую руку капитана Грослоу; вы, шевалье д’Эрбле, — по левую, а вы, дю Валлон, — рядом со мной. Вы будете ставить за меня, а они за Грослоу.

Таким образом слева от д’Артаньяна оказался Портос, которому он мог сигнализировать ногой, а против него — Атос и Арамис, с которыми он мог переговариваться взглядами.

Услышав имена графа де Ла Фер и шевалье д’Эрбле, Карл открыл глаза и, невольно подняв гордую голову, окинул взглядом всех действующих лиц.

В этот момент Парри перевернул несколько страниц своей Библии и громко прочитал стихи пророка Иеремии:

«Господь сказал: внимайте словам пророков, служителей моих, посланных вам от меня».

Четверо друзей обменялись взглядами. Слова, произнесенные Парри, показали им, что король понял истинную цель их прихода.

В глазах д’Артаньяна засветилась радость.

— Вы только что спрашивали меня о состоянии моих финансов, — обратился д’Артаньян к капитану, высыпая на стол десятка два пистолей.

— Да, — сказал Грослоу.

— Ну так вот, — продолжал д’Артаньян, — в свою очередь, я тоже скажу вам: крепче храните свое сокровище, мой дорогой господин Грослоу, так как предупреждаю вас, что мы не уйдем отсюда, пока не отберем его у вас.

— Не так-то легко будет это сделать, — сказал Грослоу.

— Тем лучше, — сказал д’Артаньян. — Итак, война, настоящая война, милый капитан. Знаете, мы только этого и хотим!

— Знаю, хорошо знаю, — сказал Грослоу, разражаясь громким смехом, — вы, французы, народ задиристый.

Карл слышал весь этот разговор и хорошо его понял.

Легкий румянец выступил на его лице. Солдаты, которые его стерегли, заметили, что он начал понемногу расправлять уставшие члены. Под предлогом того, что ему стало жарко от раскаленной печки, он сбросил с себя шотландский плед, которым, как мы сказали, он был укрыт.

Атос и Арамис затрепетали от радости, увидев, что король совсем одет.

Игра началась.

На этот раз счастье перешло на сторону Грослоу: он все время рисковал и выигрывал.

На этот раз счастье перешло на сторону Грослоу.

Около сотни пистолей уже перешло с одного конца стола на другой. Грослоу был безудержно весел.

Портос проиграл пятьдесят пистолей, выигранных накануне, и кроме того, еще около тридцати своих. Он был не в духе и толкал д’Артаньяна под столом, как бы спрашивая, не пора ли начать другую игру; со своей стороны, Атос с Арамисом тоже поглядывали на него вопросительно, но д’Артаньян оставался невозмутимо спокоен.