Похожая на человека и удивительная - Наталия Терентьева

Но я пишу для журнала, который читают три миллиона человек во всей стране. Кто-то покупает его из-за качественной телепрограммы, но большинство – вот как раз из-за таких статей – про известных или чем-то очень отличившихся людей. Но по жанру нашего массового журнала совсем не полагается публиковать и читать их откровения – настоящие, а не показные. Это все равно что взять и напечатать фотографию звезды утром, без прически, без элементарного макияжа – показать людям некрасивую, тусклую, неузнаваемую в своей обыденности звезду, лишить их привычного мифа.

Я послала в редакцию статью прямо из приемной Костика, пока ждала Герду с Лизой, с помощью своего ноутбука и мобильного Интернета. Удивительно, как быстро меняются способы связи и передачи информации. Единственное, что не меняется, – человек.

Ему обязательно нужно верить в некий внешний фактор спасения, избавления от бед, в высшую силу. Как она, высшая и абсолютная сила, называется – дело десятое. Ощущение своей беспомощности и одиночества – без этой высшей силы – не покидало человека никогда и не покидает сейчас, в эпоху невероятных технических открытий. Какая мне, в самом деле, разница, звоню я из быстро устаревшего таксофона, везет ли мое письмо в другой город упряжка лошадей или же я, вставив в ноутбук маленькое высокотехнологичное устройство, посылаю по мобильной связи целую статью с фотографиями, и через день ее, сверстанную, уже перешлют в типографию, а через три – будут читать те самые миллионы.

Какая мне разница, на чем носиться по земле, если я точно знаю, что мой срок на этой земле предопределен кем-то или чем-то жестко и однозначно. И я буду просить этого кого-то, чтобы мне в сумятице и хаосе мира помогли прожить хотя бы его, этот краткий срок, прожить без болезней, без тяжести на душе, омрачающей и сокращающей несправедливо короткую жизнь.

Дверь в приемную внезапно открылась, и из кабинета Костика появилась как будто спокойная, но подозрительно мрачная Герда. За ней, держась рукой за лохматый карман ее модных светло-зеленых джинсов, шла Лиза. Маленькая девочка, точно так же, как Герда, сжала губы и нахмурилась. Сейчас было некстати говорить Герде, как похожа на нее малышка, я решила сказать это позже.

Костик из кабинета не появился, но позвонил секретарше, сидящей напротив меня, и попросил ее позвать меня. Я взглянула на Герду:

– Я зайду на секунду?

– Заходи, – пожала плечами Герда, – зачем ты мне нужна?

Лиза отпустила ее карман и шагнула ко мне. И вопросительно на меня посмотрела.

– Я помню, – ответила я. – Ты подождешь меня?

Я увидела яростный взгляд Герды, но не стала ничего объяснять. Я почему-то была уверена, что она не уедет без меня. Она не могла не заметить, что внучка вдруг расположилась ко мне и доверяет больше, чем кому бы то ни было.

– Лика! – Костик поднялся навстречу мне и нажал кнопку, чтобы за мной тут же медленно закрылась дверь. – Ты знаешь их историю?

Я пожала плечами:

– В общих чертах. А что?

– Да то, что бабушка мне очень мешала. И вообще… – он подошел поближе. – Черт, все-таки приятно, что есть женщины, рядом с которыми тут же забываешь…

Я не стала уточнять, о чем забыл Костик, увидев меня, потому что уже точно знала, о чем он вспомнил. Мне стало приятно и смешно. Вот уж не думала, что могу вызывать такие сильные положительные эмоции просто своим присутствием.

– Извини, – вдруг смутился Костик, возможно, оттого, что я засмеялась. – Сам не знаю, что на меня находит, когда вижу тебя. Просто мистика какая-то…

– Как с Лизой? – решила я перейти на менее опасную тему.

– Пока никак. Герда… Как ее, кстати, на самом деле звать?

– Да Гердой и звать. По-другому она не отзывается.

– Ладно. Короче говоря, она упирается, говорит, что был шок, семейная ссора, а больше ничего не рассказывает. А как мне тогда подбираться к девочке?

– Понятно. Хорошо, я поговорю с ней. Вы условились на второй раз?

Костик вздохнул.

– Пока только расплатились. Вон, – он кивнул на стол, – швырнула мне деньги и ушла.

– Она просто измучена с докторами. Никто помочь не может, Лиза молчит уже полгода. Она же большая девочка, вовсю болтала до того случая. И еще Герда никому не доверяет.

– А ты мне доверяешь? – Костик вдруг опять с очень глупым видом шагнул поближе ко мне и, протянув руку, стал перебирать пуговки на моей блузке.

– На все сто! – ответила я, похлопав его по руке. – Костик, угомонись, пожалуйста, я совсем неинтересна в том смысле, о чем ты сейчас думаешь. Твоя секретарша, например, гораздо интереснее.

– Да что ты понимаешь! – вздохнул Костик и убрал руку. – Да, вот смешно… Знаешь, я иногда напоминаю себе хорошо отлаженный механизм, белковый механизм с компьютерной начинкой, который вовремя ложится, вовремя встает, по расписанию чувствует голод и… и все остальное. И если вдруг у меня происходит какой-то сбой, глюк…

– Например, ты на завтрак хочешь рыбы, с персиковым компотом, – подсказала я, чтобы он не стал уточнять природу своего «глюка». – Или покурить гавайскую сигару, хотя вообще-то ты не куришь.

– Да вроде того, – засмеялся Костик, но не очень весело. Все же ему хотелось хотя бы поговорить со мной о себе. – И мне это нравится. Как будто мне пообещали лишние пять лет жизни…

– Причем сейчас, а не в старости, – продолжила я. – Сейчас сорок, и в следующем году будет сорок. И через два года тоже. Слушай, я пойду. Хочешь, поговорим как-нибудь в другой раз? Мне неудобно перед Гердой, они меня ждут.

– В другой раз – это никогда или в эту субботу? – тут же уточнил Костик.

– Давай в будний день.

– У тебя… – вопросительно посмотрел на меня Костик.

– У тебя. У тебя семья.

– Ну да, – как будто удивился Костик. – Семья, да. Ну… в общем, да. А… Хорошо. Давай в пятницу или в среду.

– Звони, встретимся! – сказала я, сама не знаю зачем поцеловала его в щеку и вышла.

Возможно, мне все-таки было очень приятно, что я вызвала у своего старого товарища такие острые ощущения. Как будто и мне пообещали лишние два-три года молодости. Последней, не видной никому, кроме тебя самого. Да еще тех, кто знал тебя в детстве и видит сейчас сквозь годы тебя того, решительно собирающегося взрослеть. А вот спроси сейчас у десятиклассников, молоды ли мы с Костиком…

– Наверно, теперь журналисты действуют и такими методами… – Сначала я услышала очень знакомый голос, а потом, оглянувшись, увидела на экране телевизора в приемной знакомое лицо.

– Вы считаете, она вас сглазила? То есть, что-то вам такое… гм… наколдовала?

Я быстро посмотрела на значок канала. Не центральный, естественно, – слишком уж рискованная ересь шла сейчас в эфир, но и не самый последний, не на девяносто седьмой кнопке у добропорядочных граждан.

– А как считаете вы? Если я был жив-здоров до той встречи, у меня ничего нигде не болело! А после того как Борга мне сказала, что у меня что-то такое страшное внутри, да еще и показала где…

– Прямо вот так показала? – подхватила со смешком, как будто речь шла о чем-то невероятно смешном и пикантном, молоденькая корреспондентка.

– Да-да! Ткнула пальцем, вот там у меня и заболело! Прямо на следующий день!

– Вот идиот… – пробормотала я и только тут столкнулась с бешеным взглядом Герды, стоящей на пороге входной двери.

– Значит, о тебе это он говорит, да? То-то я почувствовала, что с тобой что-то не так…

– Герда! – я не дала ей договорить и первая пошла к двери. – Пойдем, я все по дороге расскажу. Поверишь ты или нет, дело твое. Но мне скрывать совершенно нечего. Как бы странно это ни звучало.

– Нет уж! – Герда пришлось специально тянуться до меня, чтобы оттолкнуть мою руку, хотя я вовсе и не пыталась придержать ее или дотронуться до Лизы. – О тебе всё сейчас рассказали по телевизору. Кто ты и что. И какими методами действуешь, чтобы собирать информацию. И не тыкай мне, ясно?

Я остановилась. Герда пронеслась несколько метров и тоже остановилась. Я некстати подумала, что не с ее бы сердцем такие эмоциональные перегрузки… Она обернулась на меня, тяжело дыша:

– Говори.

– Он просто идиот, мой старый знакомый. Идиотом был, идиотом остался. Ему нужно сейчас лежать на операционном столе, а не болтать на всю страну о своей болезни, которая у него была и есть, без всякого моего участия. Не верите – ваше дело. Жаль, что у Кости с первого раза ничего не получилось. До свидания, Лизанька! – я присела на корточки, не подходя близко к девочке.

Проходящий мимо мужчина с удивлением смотрел на нашу необычную компанию. Яркая красотка непонятного возраста, разъяренная и растерянная, – вряд ли без кудрей и сценического макияжа кто-то смог бы узнать в ней привычную Герду, певицу любви и расставаний. Трогательная маленькая девочка, красиво одетая, но бледненькая и тоже растерянная. И еще сидящая на корточках посреди тротуара особа, с ноутбуком под мышкой, в красной кепке, перевернутой для удобства обзора задом наперед. На кепке, подаренной мне Леней после очередного эфира, написано «Радио Soul», оно же «Радио души» – каламбурь – не хочу.