Северный цветок - Анастасия Мохиборода

— Она слегка подняла подол, переступая порог. Тогда-то я и заприметил синие ссадины. Это что за бесчинство! — сын вытащил меч, вспоминая, что видел следы от его пальцев в районе ее бедер.

« Она не хотела быть с тобой и ты избивал ее, подчиняя своим желаниям! Мерзкий старик!» — в мыслях сына был ураган.

— Зачем меч? Сын откажись от затеи… Из-за женщины! Ты в своем уме? — кричал конунг, вскакивая с кровати.

— Как ты посмел себе быть таким мерзким отец! — кричал сын.

Охрана не входила, несмотря на то, что слышала крики и шум. Они часто слышали ссоры и сражения между сыном и отцом. Обычно они заканчивались хорошо. Однако воины не знали, что в этот раз сын настроен на то, чтобы лишить отца жизни.

Звон мечей раздался в комнате. Рагнар все поступал к своему отцу и тот понимал, что руки сына стали куда сильнее. Альмод не так давно оставил поле сражений и хорошо знал бой на мечах. Он был достойным воином и заработал себе имя и славу еще до рождения Рагнара. Раньше, у них были сражения с сыном. Так отец обучал своего ребенка технике владения мечом. Но такие бои не носили характер, они просто были обучающими. Сын всегда следовал тем движениям, которые он отточил с отцом, поэтому Альмод с легкостью предугадывал их. И сейчас, в самом начале боя, пожилой конунг узнавал «свои» движения, которые как первая молитва, были идеально выучены и усвоены его сыном.

— Я узнаю свои движения сын — улыбнулся отец, отражая удар.

Рагнар же не хотел говорить, он жаждал одного и преследовал только одну цель. Вопреки своему убеждению не убивать слабых, отец вызывал у него неприязнь. Он не уважал его и не боялся. Принц не ждал от него ничего, но все же думал, что отец человек не только слова, но и человек чести. После того, как он увидел следы на теле правительницы, он возненавидел отца и ничего не мог поделать с этим всепоглощающим чувством, которое охватило его. Отец никогда не признавал, что слаб и сейчас это было прекрасно, ведь конунг сам дал разрешение на то, чтобы молодой принц в сражении его не щадил.

Неожиданно черты боя изменились. Рагнар перестал использовать те приемы, которые были даны ему от отца. Он знал, что для боя с ним, стоит использовать то, с чем Альмод не знаком. Обучившись у бывалых воинов, Рагнар узнал больше, чем кто-либо другой в королевстве. Эти воины уже не могли принимать участие в походах, но их знание и опыт нельзя было отнять.

Надо было признать одно — отец несмотря на свой возраст был вынослив и силен. Его руки продолжали оставаться жилистыми и на внешнем фоне существенно отличались от его обвисшего и морщинистого лица. Он не давал расслабиться принцу и все время атаковал, когда для этого была возможность.

— Сын, неужели ты настолько устал с похода, что не можешь дать достойный отпор в стенах родного дома? — язвительно произносил отец, упиваясь своей удачной атаке.

Вернувшись с похода у принца не было возможности восстановить силы и отец знал это. В схватке, принц был многочисленно ранен и это сказывалось на его подвижности. Каждое резкое движение приносило боль, но парень не собирался отступать — на кону стояло нечто большее, чем его собственное благополучие — честь молодой правительницы.

— Ты совсем не говоришь со мной сын. Или ты не желаешь говорить с правителем, который проводит вечера за кружкой эля

Эта фраза была последней перед резким всполохом лезвия у плеча конунга. Брызги крови окропили каменную стену позади правителя. Тот не сразу осознал, что ему нанесли ранение, а когда опомнился, то было нанесено и второе.

Отец отступил назад, прижимая плечо, которое сильно кровоточило. Тупая боль проникала в клетки кожи и даже такой скупой на эмоции человек, все же скривил лицо и прошипел: — А я смотрю, ты паршивец, настроен решительно, чтобы меня убить! — лицо искривилось в улыбке.

Рагнар ничего не говорил своему отцу. Он решил, что не желает тратить время на то, чтобы сотрясать воздух бесполезными и никчемными разговорами.

Альмод жадно хватал воздух, стараясь процедить его через зубы. Он знал, что кровь стекает достаточно быстро, но от потери крови он точно не умрет. Рана, нанесенная Рагнаром была сильной, но смертельной.

Крепче сжав меч, конунг бросился к сыну и старался ударить его изо всех сил. Альмод видел, что сын сильнее его и если так продолжиться, то рассвет для правителя не наступит. «Надо действовать хитростью» — пронеслось в мыслях у конунга и он сам слегка опешил, так как не ожидал, что ситуация примет столь неожиданный поворот.

Глаза Рагнара сияли гневом и конунг понял, что разговорами сына не пронять. Юноша шел к нему спокойно и решительно, не отвлекаясь не на минуту. Альмонд забился в угол и крепко сжимал меч, готовясь атаковать. Он знал, что его позиция не принесет ему победы и в сражениях никогда нельзя, чтобы враг загонял тебя в угол. Но как же быть, когда враг твой собственный сын.

Рагнар метнул лезвием в воздухе и свечи погасли. В комнате воцарился полумрак. Луна, что лениво пробиралась сквозь облака, освещала пространство медным, холодным светом. От этой картины все внутри холодело. Альмод понял, что его руки впервые дрожат. Его выдавал звон меча, что стучал о каменистую поверхность, соприкасаясь с ней острием.

— Рагнар! Отступи! — взмолился Альмод, не понимая, зачем это делает. Он никогда не признавал поражение, но глядя на сына, не мог пошевелиться.

Взгляд конунга был испуганным и в нем читалось желание скорее закончить этот бессмысленный и спонтанный бой. Он смотрел на сына, понимая, что никакие слова не могут вразумить его воспаленную голову. Его пугало то, как устрашающе выглядит сын. Его изуродованное лицо, подсвеченное голубовато-серым светом, показывало все несовершенства кожи. Тем не менее, на этом мертвецки спокойном выражении лица все же был огонь. Глаза — точно огниво, показывали, что в душе юноши бушевал пожар. Альмод никогда не мог и помыслить, что внутри его совершенно спокойного и улыбчивого сына живет нечто смертоносное и пугающее. Поджилки правителя тряслись и он не мог проиграть. «Кому? Собственному сыну? Да это же унизительно!» — подбодренный этими мыслями король бросился с прямым ударом на сына.

Рагнар с легкостью отразил удар, потому, как