Тень в воде - Ингер Фриманссон

Кевин давно не появлялся. Микке несколько раз звонил на его мобильный и даже оставил пару сообщений на автоответчике. С финансами было туго.

Однажды, когда Нетта была на работе, Микке зашел на сайт биржи труда, где предлагалось пройти тест для определения наиболее подходящей профессии. Тест состоял из ста двадцати вопросов о любимых занятиях. Результат Микке гласил, что ему следовало бы работать микробиологом, инженером-исследователем или физиком. Черт! Просто издевательство какое-то.

В день рождения Нетты Микке отправился к домику стариков, собрал большой букет темно-красного очитка и поставил в вазу в гостиной. Нетта заметила цветы, едва переступив порог. Она окинула букет довольным, но недоверчивым взглядом.

– Ого! Что это такое?

– С днем рождения. Тебе двадцать девять стукнуло или сколько?

– Да ладно, перестань. Где ты цветы взял?

– Какая разница.

– Украл?

– Нет! – сердито выкрикнул Микке. – Не украл.

Стянув с ног сапожки на высоком каблуке, Нетта принялась массировать ступни.

– Рассказывай давай!

– Да что за допрос! Человека поздравляют, а он…

– Ладно, ладно, ладно.

Из первого раунда он вышел победителем.

Был вечер пятницы. Нетта поджарила свинину и открыла бутылку вина. Это Микке насторожило: не дай бог, выпьет лишнего – вечер насмарку. Выпив, Нетта становилась непредсказуема, такой у нее был организм. Биологические особенности. В дни перед месячными она до такой степени выходила из себя по пустякам, что становилось страшно. Подскакивала к нему, тыкала в живот и дергала за уши, пока он не отталкивал ее от себя. Это было неловко и неприятно. А порой, наоборот, забивалась в угол и ударялась в слезы. Тогда Микке утешал ее, уверял, что она красивая, сексуальная и вовсе еще не старая – вон какая панковская стрижка. Так что со дня на день встретит мужчину, который ее полюбит. Он же где-то наверняка бродит, надо просто найти его.

Как развернутся события этим вечером, Микке не знал.

Он помог накрыть на стол, обрезал две стеариновые свечи, чтобы они влезли в слишком тесный подсвечник, подаренный Нетте компаньонкой Катрин. Нашел салфетки, которые, как она сказала, лежали где-то в ящике.

– Миленько, – отметила Нетта, когда они покончили с приготовлениями и Микке налил вино в бокалы. – Хорошо бы сюда и Ясмин с Юсефин. Но у них другие планы на вечер. Придут в воскресенье, ты уж будь дома.

– Ладно.

Нетта вздохнула и потянулась. Оконные стекла покрылись крапинками дождевых капель. Дождь не переставал уже несколько дней, во время прогулок к домику на ботинки налипала глина.

– Ти-Джи-Ай-Эф![9] – воскликнула Нетта, поднимая бокал.

Микке засмеялся и подхватил:

– Thank God It's Friday!

– Просто чудесно.

– Как дела в магазине? – вежливо поинтересовался Микке. – Продажи есть?

Нетта тут же помрачнела.

– Последнее время просто засуха. Даже не знаю почему. Но скоро Рождество, тогда, надеюсь, народ зашевелится.

Микке сообразил, что разговор принимает невыгодный оборот. Скоро она станет ныть, что ему пора съехать или найти работу. Надо постараться сменить тему.

– Красивый топ, – он указал на черный декольтированный топ Нетты. Кажется, новый. Она все еще была в хорошей форме, тоненькая, как девочка. Хотя если присмотреться, то видно, что на лице появились тонкие складочки и морщинки. Особенно это было заметно по утрам, до макияжа.

– Спасибо, тебе нравится? Правда, красивый? Я в нем не бледная?

– Нет, нет, что ты!

– Это подарок Нетте от Нетты. – Отрезав кусочек мяса, она стала медленно жевать. Затем отпила еще вина. – И это не секонд-хенд, чтоб ты знал!

И тут же нанесла удар:

– Как там с киоском? Получил работу?

– Нет, – коротко ответил Микке.

– Значит, будешь и дальше меня объедать?

– Нет, у меня другие планы.

Нетта уставилась на сына:

– Да ты что!

– Именно.

– Позволь поинтересоваться, что же это за планы. Если это, конечно, не тайна за семью печатями.

– Потом расскажу. Сначала надо кое-что довести до конца. А потом, мам, расскажу.

Сделав глоток вина, он подавился и закашлялся. Нетта выжидала, ковыряя спичкой между зубов.

Перестав кашлять, Микке попросил:

– Расскажи о Натане. Немного.

Нетта закурила, сделала несколько долгих затяжек.

– С чего вдруг?

– Какое у него было образование и все такое.

– Образование? Да какое у него образование! Бросил школу, как и сынуля. Яблочко от елочки недалеко падает… – Нетта фыркнула, выпустив дым.

– А что он делал потом? Когда бросил школу?

– Отправился путешествовать вроде как. Некоторым все нипочем. Мне пришлось найти работу сразу после школы.

Знаю, подумал Микке. Сначала «Гулинс», потом «Хеннес и Маурис». Но вслух произнес:

– А деньги? Что, просто взял и поехал?

– Деньги! Да он все время хвалился, что нет ничего проще, чем достать деньги. «Золотой карман» – он так себя называл, помнишь? И честно говоря… не знаю, что он там делал, но, пока мы жили вместе, у нас почти всегда водились деньжата. Там подработает, тут подхалтурит. Он разбирался в компьютерах, ну, ты знаешь. И занимался техподдержкой на нескольких предприятиях. Это неплохие деньги: люди сколько угодно заплатят, если надо, чтоб компьютер заработал. И еще он покупал и продавал акции. Пока пузырь не лопнул, конечно. Уговорил меня купить акции «Гамбро» – ни о чем в жизни так не жалею. Разве что о браке с твоим папашей.

– Он что, был такой сволочью? – осторожно спросил Микке.

Нетта поджала губы, мгновенно постарев и подурнев.

– Это я не собираюсь обсуждать с сопляком.

– Ну пожалуйста… Расскажи, как вы с ним сошлись. Я же имею право знать! – Микке решил рискнуть: либо она сейчас взорвется, либо начнет вспоминать все хорошее, что было в их с Натаном жизни, – по крайней мере, первое время. Когда родились близнецы и он сам.

– Убери посуду! – приказала Нетта. – И подай мороженое. Положи в красивые вазочки, те, с узором. И полей «Бейлиз», не жалей. У мамочки как-никак день рождения.

Потом Микке включил музыку для Нетты – Лена Филипссон, «Больно, так больно». Песенка в самый раз. Нетта сидела и шевелила пальцами на ногах, давая ступням отдохнуть. Измученные ноги у нее вечно болели.

Микке ждал. Он вымыл посуду, протер плиту – в общем, навел красоту. Теперь они пили кофе и снова «Бейлиз» – на этот раз из рюмок.

– Пожалуйста! – Она протянула одну ногу к сыну.

– Ладно.

Придвинувшись ближе, Микке положил ее ступню к себе на колени и принялся массировать искривленные пальцы, ощущая слабый запах пота. Нетта в наслаждении закрыла глаза.

– Не понимаю, почему женщины носят эту пыточную обувь.

– Чтобы нравиться мужикам, зачем еще.

– Хм.

– Нет, ну правда, представь себе девушку в старых и разношенных кедах. Очень сексуально!

Оба рассмеялись.

– Хорошо, – сказала она наконец, – твой папаша. Конечно, у него были свои плюсы, куда без этого. Он был красавец. Такого не стыдно показать людям. Идешь рядом и думаешь: этот красавчик – мой и только мой! Такое было чувство, когда другие на него заглядывались. Подходишь так, обнимаешь, чтоб все видели… Мы познакомились в пабе – его уже закрыли – на Флеминггатан, рядом с больницей «Санкт-Эрик». Я ходила туда с Вильмой, если помнишь ее. Которая потом переехала в Мальмё. Черные волосы, сильно накрашенная.

– Ага, – неуверенно отозвался Микке.

– Ну ладно. В общем, он тоже туда ходил. Вместе с другими парнями, они всегда сидели за одним и тем же столом у окна. Ну и как-то мы разговорились, так все и сложилось.

– Понятно.

– Он бывал таким романтичным. На каждое свидание приносил розы. Темно-красные, дорогущие. На длинных стеблях. Я считала, что это лишнее: в воду не поставить, мы же сразу куда-нибудь шли. Но приятно, конечно, когда за тобой так ухаживают.

Микке опустил ее ногу на пол и занялся второй. На мизинце был натоптыш, даже воспаленный.

– Он тогда был женат на Анн-Мари, но это не мешало ему встречаться с другими. Он был бабником по природе.

– По природе?

– Да, с этим ничего нельзя было поделать. И дети у него с Анн-Мари есть, твои единокровные, Анн и Мари. Им было семь и пять, когда родители развелись. Оставить женщину – это одно, но бросить ее с двумя детьми… – Нетта внезапно вскрикнула: Микке добрался до натоптыша.

– Тебе бы к ортопеду… или как он называется. – Микке попробовал пошутить: – К ножнику.

– Ты знаешь, сколько это стоит?

Ой-ой, снова опасная тема. Микке погладил мать по лодыжке.

– А после тебя была эта Барбру? Мать Йенни.

– Да, насколько мне известно. Хотя он, наверное, и к другим залезал под юбку. Ну что, хватит? Все выведал?

Нет, подумал Микке, толком не зная, какой вопрос задать следующим. Он пожал плечами, погладил лодыжку еще раз и опустил ногу на пол.

– А почему у тебя девушки нет, Микке? – протянула она, доставая сигарету. – Если уж ты мне задаешь вопросы, то и я могу порасспрашивать. Не обидишься?