Разведывательно-диверсионная группа. «Кабарда» - Негривода Андрей Алексеевич

…На этом посту «у командира» несли вахту все бойцы группы… Ну и, конечно же, Кабарда…

– Слушай, Каха, – Андрей смотрел искоса на своего бойца, – признаюсь честно, я читал твое «Личное дело»…

– Ну, это понятно и без слов…

– …И увидел в нем одну очень странную вещь…

– Служил мало? – спросил Каха.

– Ну… В общем, и это тоже… Я насчитал «в твоем активе» с декабря 83-го по сентябрь 84-го по крайней мере четыре операции погранвойск, которые прогремели на весь Афган!.. Целых четыре!.. А у тебя всего-то одна медаль, да и то…

– Хорошая медаль, командир! Для пограничника самая почетная!

– Ну да… Особенно когда ее дают за Мармольскую операцию… Твой Зураб, насколько я знаю, сделал в этой операции поменьше, а получил Красную Звезду! Да и тебя к ней представляли, и что?

– Ну… Наверное, решили, что пока рано мне еще ордена навешивать…

– А за тот караван, на перевале Араш? Насколько я знаю, ты, Кабарда, вытащил тогда из-под огня своего раненого бойца и обеспечил высадку десанта возле кишлака Воджиб!.. Это написано в твоем «Личном деле»… Это что, тоже ничего не стоит?

– Ну, командир! – улыбнулся Кабарда. – Мне тогда еще вообще «ничего не было положено» – всего два месяца в армии!..

– М-да… «Не положено»!.. И кто только такую мерку установил?..

Филин закурил нервно:

– Ну а тот, весенний, поход? Если быть честным до конца, то тогда, в Янги-Кала, способ не пропустить огромную партию наркотиков в Союз придумал именно ты, а не многомудрые штабные офицеры! И с помощью твоего плана было уничтожено не только полтонны героина, а еще и полсотни боевиков!.. Да только за одно это!.. А потом, та операция в Рустаке…

– Да-а… Там было жарко… – Кабарда посмотрел на Андрея странным взглядом. – А знаешь, Филин… Именно там, в Рустаке, мне в первый и единственный раз за всю службу пришлось схлестнуться врукопашную…

– И как ощущения?

– До сих пор мурашки по телу!.. Никогда не забуду!.. Нет, часовых-то снимать приходилось, и не один раз, сам знаешь! Но… Это не то!.. А вот атака, когда уже стрелять не можешь, когда просто лоб в лоб… Нет… Такой забавы больше не хочется!.. Я же тогда вообще ничего не видел! – Каха говорил медленно, словно заново переживал все те секунды и минуты. – Рубил направо и налево все, что перед глазами двигалось!.. Как только своих никого теми лопатками не задел, до сих пор не знаю!.. И думаешь, я один такой?! В такие минуты все одинаковые!.. В такие минуты просто выживаешь… Так что… Если доведется, то пойду, но… Если честно, настоящей «рукопашной» больше не хочется!.. Такого даже врагу не пожелаешь!.. С ним лучше общаться на расстоянии, «на прицельной дальности»…

– Да ты в том Рустаке такого наворотил, что… А первое «испытание» в погранвойсках «Шмеля» – оно твое, да еще какое эффективное!.. А обстрел из РПО самого кишлака? Если бы ты тогда не запросил по рации «Шмелей», то атаковать Рустак пришлось бы бронегруппе, как, собственно, и было задумано! А получилось, что они прибыли уже только «к раздаче пряников»… Ты со своими десятью полуживыми разведчиками начал и закончил за час операцию, к которой привлекалось около полутора тысяч солдат!.. Да еще и самого Инженера Наби уничтожили!

Кабарда внимательно посмотрел на Андрея и тихо спросил:

– Слушай, командир… Ты, конечно, читал мое «Личное дело», и все такое, но… Те подробности, которые ты знаешь, там не могли написать… Я же все-таки тогда к Комитету относился… А они свои секреты просто так не раскрывают… Ты откуда все это знаешь, Андрей?

Капитан только улыбнулся:

– Каха… А ты помнишь нашего чайханщика Хайзуллу, которого мы из Афгана вытаскивали полтора года назад?[16]

– Ты еще спрашиваешь?! Да разве ж такое можно забыть?

– А ты случайно не забыл, как его зовут? – улыбнулся Филин. – Как зовут моего друга детства Хайзуллу, а? И где он служит? Помнишь?

С лицом Кабарды произошли какие-то странные перемены. Словно смахнули невидимой тряпкой пыль.

– Помню… – проговорил он задумчиво. – Полковник Госбезопасности, Герой Союза Николай Караманов, рабочий позывной Монах… А я, болван!.. Подумал про тебя невесть что, хоть узнал тебя уже за это время лучше, чем самого себя!..

– Эх ты! – улыбнулся Андрей. – «Гэбэшная» твоя душа!.. Просто я попросил Монаха немного поковыряться в архивах своего ведомства по поводу «артходжинской» мотоманевренной группы «Летучий Голландец», потому что в твоих бумагах, которые находятся в штабе Отряда, написано так скупо, словно тот, кто это писал, слова просто запамятовал…

– А, это да!.. Не любили наши писари распространяться особенно, да и секретность соблюдали…

– Кстати, Каха… От Монаха я узнал еще одну вещь… За тот рейд по точкам Московского погранотряда…

– Янги-Кала, Чахи-Аб и Рустак?

– Да, за него… Так вот… Твой «Летучий Голландец», Ратенко, написал на прапорщика Шенгелия и на тебя, «по совокупности совершенного», представления на ордена Боевого Красного Знамени, а на капитана Мальчева – на орден Красной Звезды… И его подписал командир ММГ «Артходжа» майор Иванов и отправил эти «наградные листы» дальше по инстанции…

Кабарда посидел задумавшись, а потом проговорил:

– Я этого не знал, Андрей… А Зураб, кстати, и Алексей свои ордена получили! – улыбнулся Каха. – И заслуженно!

– Зато тебя, Кабарда, незаслуженно орденом обошли… Вот что обидно!

– Но мы же ведь с тобой, командир, не за награды и почести служим, а за Родину!.. А за нее можно и без наград служить… Главное – честно!..

– Все правильно, Кабарда! Все правильно! – ответил Филин. – Только хочется, чтобы другие относились к настоящим солдатам справедливо!

– Справедливо!.. – ухмыльнулся Кабарда. – Вот ты Монаха сейчас вспомнил, командир… Он свою Звезду Героя получил справедливо и заслуженно, спору нет… Но Батя писал представления, а это знает весь Отряд, на всех вас троих! На Монаха, на Слона и на тебя, Филин!!! И где ваши с Андрюхой «справедливые» Золотые Звезды? Ты чуть коньки не отбросил, а тебе только Красную Звезду повесили, а Слон остался безногим инвалидом, и ему дали всего лишь Боевое Красное Знамя! Это что, цена за потерянные ноги?![17] Слона вообще второй раз с Героем обошли!.. А сколько раз его к орденам представляли, да так ни одного и не дали, ты же сам знаешь, командир? Три Красные Звезды мимо него «пролетели», а первое Боевое Красное Знамя вместо Золотой Звезды повесили!..[18] Так что нам ли с тобой, Андрюха, говорить о справедливости генеральской…

Кабарда встал и прошелся немного, едва заметно прихрамывая – прошло уже почти полгода после его последнего ранения, а вот «небольшие последствия» остались…

– Ты, кстати, Каха, как себя чувствуешь?

– Заметил, что хромаю, командир?

– Есть немного…

– Нормально уже… Просто на погоду ломит иногда… Как у старого деда… А так нормально… Мы с тобой еще повоюем!..

– Только лучше бы не воевать больше…

– Вряд ли так получится, Филин… – ответил Кабарда грустно. – Всякие шакалы голову поднимать стали, после того как Афган закончился! Не навоевались там за девять лет!.. И в Таджикистане, и в Приднестровье, и у нас, на Кавказе…

– А как твои родные, Кабарда?

– А как… Беженцы… Сухуми-то… Хорошо, наш Батя помог… Всю семью в Россию перевез, они сейчас в Истре живут, в военном городке «пэвэошников», а дальше… Даже и не знаю…

Филин посмотрел на погрустневшего Каху и вспомнил вдруг ту полугодичной давности операцию, которую проводила его группа в родной для Кабарды Абхазии… А еще он вспомнил тот рассказ…

Андрею тогда пришлось разделить свою группу, и он не видел собственными глазами, как воевала боевая тройка, в которой был Кабарда, но то, что он услышал от танкистов, пришедших спецназовцам на помощь, а потом еще и узнал из доклада старшего той тройки Сереги – Тюленя… Он даже теперь словно видел, как все это было…