Исполнение желаний - Борис Березовский

– Кирилл! – позвала его мама. – Мы в гости к Грусманам зайдем. Присмотри за Костиком, а то он куксится чего-то. Не обижай его. Мы скоро. Оля тоже быстренько вернется. Будь молодцом!

Похныкав по привычке, Костик, когда родителей уже не стало видно, спокойно сел на нижнюю ступеньку и чем-то занялся. Все стали бурно обсуждать услышанное от отца Кирилла, заспорили, и тут вдруг кто-то из ребят, подойдя к крылечку, крикнул:

– Лаврик, посмотри! У Кости рвота!

Все дружно бросились к крыльцу и действительно увидели у Кости на губах белую пену. Кирилл платочком вытер брату губы и пощупал лоб – он был горячий. Не растерявшись, Кирилл попросил ребят побыть немного с Костей, а сам помчался к Грусманам, за мамой.

Переполошившиеся родители, примчавшись домой пулей, сразу уложили Костика в кровать, поставили ему под мышку градусник и, попросив Кирилла присмотреть за братом, побежали за врачом – Ольгой Петровной, жившей по соседству. Та, придя и осмотрев горевшего уже огнем ребенка, внимательно прослушала его грудную клетку и предположила худшее – воспаление легких. Вернувшаяся вскоре тетя Оля стала вместе с мамой делать Косте уксусное обтирание, папа побежал в аптеку, а Кирилл, забившись в угол и не на шутку испугавшись, благодарил судьбу за то, что спохватились вовремя.

Однако несмотря на все лекарства и уколы, Костику не становилось лучше. Он лежал пластом в своей кроватке, не пил, не ел, а лишь тихонечко стонал, не отвечая на вопросы и никого не узнавая. Высокая температура не спадала, и мама была в полном отчаянии.

Диагноз, к сожалению, подтвердился – воспаление легких, причем двухстороннее. Кто только из врачей не побывал у них! Но никто так толком и не знал, что делать. На третий день явился даже Бардин. Был уже вечер, и Вениамин Аркадьевич, осмотрев больного, вдруг спросил у мамы:

– Какую из своих игрушек Костик больше всего любит?

Мама растерялась:

– Какую из игрушек? Ну, я не знаю. Вообще-то спички.

– Спички? – удивился Бардин. – Ну хорошо. Несите спички! Мне кажется, что кризис миновал. Сейчас увидим!

И тут, действительно, случилось чудо! Почувствовав в своей ручонке коробок, Костик вдруг открыл глаза, промолвил: «Пички!», и попросил попить. Что было дальше – трудно описать. Одновременно и смеясь, и плача, мама целовала Бардина, потом Кирилла с папой, ну а потом поила Костика его любимым морсом, все время причитая, как крестьянка: «Господи! Спасибо тебе за сыночка! Он выздоровеет, выздоровеет! Костик будет жить! Какое чудо!»

Счастливо улыбаясь, она спросила Бардина:

– Вениамин Аркадьевич! Как вы догадались? Вы же волшебник! Это просто чудо!

Тот импозантно поклонился и, склонившись к маминой руке для поцелуя, щелкнул каблуками:

– Интуиция, дорогая моя Маргарита Ароновна, интуиция! Все-таки я врач, хотя и рентгенолог. Да и повидал немало, – он улыбнулся и добавил: – Безмерно рад, что догадался. И вам теперь полегче будет. Не смею больше беспокоить, всего хорошего. – И, обменявшись рукопожатием с папой, вышел.

Через неделю Костик был уже совсем здоров. Мама же, летая как на крыльях, все поминала Бардина и спрашивала папу, как им быть: собрать гостей сейчас или немного подождать и пригласить перед началом нового учебного года?

– Зачем откладывать? – отвечал папа. – Давай всех соберем сейчас. Повод у нас – лучше не бывает! А перед сентябрем мы, как обычно, снова соберемся.

– Значит, в ближайшую субботу, – резюмировала мама, – а уж мы с Олей вкусненького наготовим!

Вечеринка в честь выздоровления Костика удалась на славу. Мама с тетей Олей в самом деле превзошли себя, и на столе стояло все, что только можно было себе представить. Собравшиеся дружно восхваляли кулинарное искусство мамы, пили вино, закусывали, балагурили и пели песни. Кирилл же ерзал на своем высоком стуле, потел от страха и тихонечко молился про себя, чтобы не прознали о его проделке.

А суть проделки заключалась в том, что когда папа принес в дом вино – красивые бутылки с пробками, облитыми блестящим сургучом, Кириллу очень захотелось то вино попробовать. За свои девять лет он, разумеется, вина не пил, но то, как его пили взрослые, Кириллу очень нравилось. Однако добраться до вина обычным порядком было совершенно невозможно – бутылки открывались перед самым застольем, а то и прямо за столом. И тут Кириллу на глаза попалась металлическая коробочка со шприцем, оставшимся в доме после болезни Костика. Идея родилась мгновенно: проткнуть шприцем пробку и втянуть в него какое-то количество вина. Затем вытолкнуть вино в стакан, а вместо него влить тем же путем в бутылку такое же количество воды. Причем не сырой, а кипяченой, чтобы у гостей, не дай бог, не случилось расстройства желудка.

Не откладывая дело в долгий ящик и улучив момент, когда взрослых не было дома, Кирилл с блеском осуществил задуманное. Проткнув сургуч и пробку и перевернув вверх дном бутылку, он втянул вино в шприц, а затем, не вынимая иголку из пробки, отсоединил шприц и вылил содержимое в заранее подготовленный стакан. Повторив эту процедуру трижды, Кирилл набрал примерно полстакана вина, а затем, отсоединив шприц, втянул в него кипяченую воду и через оставшуюся в пробке иглу трижды влил в бутылку примерно то же количество воды. Потом вытащил иголку, промыл шприц и убрал его на место.

Сделав глоток из стакана, Кирилл поморщился – вино показалось ему кисловатым. Второй глоток оказался немного вкуснее, но, в целом, вкус вина ему не понравился. «И что эти взрослые в вине находят? – Допив до конца, он решил: – Наверное, есть более вкусные вина. А это – так себе, не стоило и рисковать».

Сейчас же он сидел и трусил, опасаясь своего разоблачения. И, как водится, накаркал. Сбив ножом сургуч с очередной бутылки, отец-таки заметил повреждение пробки. Удивившись и показав гостям след от прокола, он, открыв штопором бутылку, налил вино в бокал и передал его сидевшей рядом Инне Станиславовне. Та пригубила и, подняв брови, заявила:

– Что-то жидковато! Похоже, что разбавлено. И кто мог это сделать? Ну, дела!

Возможно, все и обошлось бы, но тут лицо Кирилла покраснело так, что и слепой бы заметил.

– Кирилл, в чем дело?! – строгий голос папы совсем лишил Кирилла самообладания, и он, как маленький, расплакался.

– Я, я п-просто з-з-захотел попробовать, – заикаясь, пробормотал Кирилл, и слезы потекли из его глаз, как дождь из тучи.

– А как ты это сделал? – спросили хором гости.

– Ш-ш-шприцем, – во весь голос заревел Кирилл, размазывая слезы по щекам.

Громкий хохот всех собравшихся чуть было не вселил надежду в разоблаченного проказника, но жесткий голос мамы все поставил на свои места:

– А ну-ка, марш из-за стола! И вон из кухни! Спать! А завтра будешь луплен! Выдеру, как сидорову козу!

Что было дальше в этот вечер, Кирилл Аркадьевич помнил плохо. Зато он очень хорошо запомнил, что произошло назавтра.

До вечера мать не сказала с ним ни слова. И это было тяжелее вытерпеть, чем что-либо иное. Зашедшая днем Инна Станиславовна спросила:

– Ну что, не выдрали еще? Сочувствую. Ждать порки муторно, по себе знаю, – и, подмигнув Кириллу, засмеялась: – Мне тоже доставалось. Поделом! Впрочем, и тебе за дело. Изобретатель! – И, обратившись к маме, вдруг сказала:

– А может, Ритка, пожалеешь? Он и так раскаивается. Вон, вишь, глаза на мокром месте! Да и попу жалко!

– Ничего, – ответила ей мама, – как говорит наша хозяйка: ж…па не склянка – не разабъецца! Давай лучше обедать.

А ближе к вечеру, отправив тетю Олю с Костей погулять, Кирилла разложили на кровати. Папа придержал его за голову и руки, а мама, стянув штанишки и трусы, отстегала так, что он запомнил эту экзекуцию надолго.

Во время порки Кирилл даже не просил прощения – он только выл и повторял, захлебываясь слезами: «Я же кипяченую воду налил! Не сырую! Кипяченую!»

Глава пятая

«Взрослое кино». – Песни Дунаевского и Хренникова. – Неприятности на работе у отца. – «Карнавальная ночь». – Эдди Рознер. – Рыжая собака. – Смерть Джульбарса. – Весть о сносе бабушкиного дома.

1

Жена, приехавшая вместе с сыном, после дежурных поцелуев и объятий, сразу, даже не раздевшись, предложила:

– Кирилл, поехали в тот круглый ресторанчик, пообедаем. Мы голодны, как волки.

– Ну, так приехали бы чуть пораньше. Я, черт возьми, совсем недавно пообедал, – проворчал в ответ Кирилл Аркадьевич.

– Поверь, не получилось, – Татьяна Николаевна от нетерпенья даже топнула ногой. – Работы – куча, да и пробки – ты не представляешь!

– Тоже мне, голодные с Поволжья! Небось, гостинцев привезли? Сейчас и перекусим.

– Конечно, привезли. Но только для тебя, – протягивая полиэтиленовый пакет, Сергей присоединился к матери: – Пап, ну поехали! Я правда ничего не ел с утра, лишь кофе выпил. И мама – тоже.

Кирилл Аркадьевич поморщился:

– Да ладно уж, поехали. Дурацкая у вас привычка – не завтракать. Ей-богу, – убрав пакет, Кирилл Аркадьевич не торопясь оделся, и они спустились к выходу из санатория.