Синдром Дао - Роман Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я любил кондукторшу по-пушкински искренне и нежно, но как-то застенчиво и все больше издалека: получал свой билетик и меланхолично провожал взглядом фигуру с крутыми бедрами. Ночами я любил принцессу из троллейбуса гораздо более смело и с жаром обещал себе, что в следующий раз обязательно заговорю с ней, поздороваюсь и даже, возможно, узнаю имя. Однако время шло, моя печальная любовь по-прежнему оставалась для нее тайной и все никак не перерастала в новое качество.
А в один прекрасный день мое вялотекущее увлечение пережило ураганный приступ, прошло сразу все этапы развития и завершилось летальным исходом. Случилось это так: я примчался на остановку за секунду до того, как водитель закрыл двери, и, задыхаясь, вбежал в салон троллейбуса. Вымокнув на улице под проливным дождем, я стоял на ступеньках, и с меня ручьями стекала вода. Троллейбус трясло, поэтому я держался одной рукой за поручни, чтобы не упасть. Другой, безнадежно мокрой, я залез в карман куртки и вытащил оттуда горсть мелочи. Когда ко мне подошла моя зоркая принцесса, я протянул ей ладонь с огромной горстью крупных и мелких монет.
– Отсчитайте, пожалуйста, сколько нужно, – сказал я, отчаянно пытаясь восстановить дыхание и придать голосу брутальные нотки.
Кондукторша брезгливо отшатнулась от моей промокшей одежды и протянутой руки с сырыми монетами.
– Я не собираюсь копошиться в вашем болоте, – с отвращением приподняв верхнюю губу, выговорила она сквозь зубы. – Нужно было на остановке приготовить плату за проезд.
– Я не успел, – попытался оправдаться я. – А сейчас мне неудобно стоять, я не могу отсчитать деньги.
– Это ваши проблемы, – все так же сквозь зубы проворчала кондукторша. – Давайте шустрее платите, у меня полный салон пассажиров.
– Вам что, трудно взять у меня сколько нужно? – с некоторым раздражением воскликнул я. – В конце концов, это ваша работа.
– Послушайте, умник, давайте деньги, или я вас высажу! – ни с того ни с сего перешла на визг принцесса. – Еще он мне тут про мою работу будет рассказывать!
– Да подавись ты своими деньгами! – в свою очередь крикнул я, чувствуя внезапный приступ злобы. Я швырнул на пол все монеты, и они рассыпались по мокрой грязи. – А билет засунь в одно место!
– Хам проклятый! – с перекошенным от ярости лицом продолжала визжать кондукторша. – Не смейте мне «тыкать»!
– Сама напросилась, – сказал я уже гораздо спокойнее и мстительно поелозил грязной подошвой по деньгам, разбросанным по полу.
Увидев это, кондукторша впилась пальцем в кнопку связи с водителем.
– Леша, останови машину! – крикнула она в сторону кабины. – Одного беспредельщика надо высадить!
– Ну и пошла ты куда подальше вместе со своим вонючим троллейбусом, – громко сказал я на прощание, вылезая обратно под проливной дождь. – Тоже мне принцесса выискалась!
Та в ответ подняла к небу средний палец.
Больше мы никогда не виделись: я принципиально перестал ездить в институт на троллейбусе и начал ходить пешком – наверное, так и не смог пережить жестокого разочарования в любви.
Еще была ресторанная бацилла – с ней я предпринял попытку расстаться с невинностью. В то время я уже был пожилой: учился на третьем курсе. Как-то на перемене в курилке мой однокурсник Генка похвастался, что накануне снял в одном ресторане умопомрачительную жрицу любви. «Высший класс, – заявил он, небрежно смахивая пепел с сигареты, – и недорого. Будет интересно – обращайся к администратору, он все устроит». Зная мои стесненные жилищные условия, Генка, щедрая душа, предложил провести встречу в его общежитской комнате. Первый раз бесплатно, уточнил он, а потом, если что, за деньги.
Мои душевные терзания начались в автомобиле – «фирма» любезно предоставила его вместе с работницей по имени Лера. Пока мы ехали, я исподтишка разглядывал эту размалеванную куклу в экстремально коротком черном платье и изумленно спрашивал себя, неужели именно с ней произойдет таинственный ритуал, к которому я так долго готовился. Сердце мне подсказывало, что этому следовало бы случиться как-то иначе, наверняка с другой девушкой, нежно любимой и обожаемой, но, увы, рядом сидела именно Лера – холодная, профессиональная, с пофигистским взглядом. В один момент мне даже захотелось остановить авто и позорно сбежать, но удержала мысль о том, что я уже заплатил за свидание деньги – как-никак месячную стипендию отдал. У общаги я по причине нервозности долго не мог открыть в машине дверь и мысленно обозвал себя «провинциальным кретином».
В комнате Лера сразу же перешла к работе: словно доярка в колхозном предбаннике, она деловито сбросила на стул одежду и небрежным кивком велела мне сделать то же самое – наверняка полагала, что терять трудовое время на неспешные прелюдии совсем ни к чему. Мы возлегли на узкую Генкину кровать, но уже через пару минут я осознал, что эта чужая девка никак не отвечала моим представлениям о желанной женщине. Мало того, что у Леры была отнюдь не шелковая кожа, так мне еще чудилось, будто из ее подмышек доносится слабый запах пота, забиваемый ароматом духов.
Лера подняла голову.
– Что-то не так?
– Да нет, все в порядке. Я только сейчас настроюсь.
– Давай. Я пока покурю.
Лера вскочила с кровати и вытащила из ридикюля сигареты с зажигалкой. Сев на краешек постели, нога на ногу, затянулась.
– Ты на каком факультете? – спросила она, выпуская слова вместе с кольцами дыма, как Змей Горыныч.
– На инязе.
– Я тоже здесь училась, только на филфаке. Детям на школьной практике про Пьера Безухова рассказывала, себя ощущала Наташей Ростовой, а пашу вот, как Сонечка Мармеладова. Наташей Ростовой шибко на жизнь не заработаешь… Ну что, продолжим?
– Нет, думаю, не стоит, – поспешно возразил я. – Кажется, я немного болен.
– Ну, смотри сам, – пожала плечами Лера и быстро облачилась в свою проститутскую спецовку. Полагаю, в душе она обрадовалась, что так ловко заполучила деньги – без обычных производственных усилий и амортизации оборудования. – Я тогда побежала, мне еще надо «Тампакс» купить. Пока!
После ее ухода я целый час провалялся в постели, испытывая глубокую душевную подавленность. Я пытался убедить себя, что ничего не было, что унизительная и травмирующая ситуация – лишь плод моего воображения, а Лера – дурной послеобеденный сон. Однако по опыту я знал, что даже самые жуткие сновидения не источают запахов, а дева оставила, словно
