Лоенгрин, рыцарь Лебедя - Юрий Никитин

Лоенгрин проводил взглядом уводимых коней, покачал головой.

– Я хотел дать Тельрамунду возможность раскаяться. В отличие от зрителей он быстро понял, что я и сильнее, и вообще превосхожу в поединке и воинском умении. Но гордость не позволяла ему сдаться. Он хотел погибнуть…

– Зачем?

– Он всегда был победителем, – напомнил Лоенгрин. – Он не хотел стать свидетелем своего позора.

Они обогнули здание и пошли к главному входу, Нил вскрикнул догадливо:

– А-а, вы хотели его опозорить?

Лоенгрин вздохнул.

– Нил, – сказал он с мягким укором, – ну зачем мне его позорить? Я давал ему время признаться, что он поступил нехорошо… просто нехорошо.

– Но он так и не понял!

Лоенгрин сказал задумчиво:

– Думаю, понял.

– Тогда почему же…

– А ты, – поинтересовался Лоенгрин печально, – из ложной гордости не делал глупостей?

– Ну, то я…

– Все мы, увы… Хоть Тельрамунд и понял все, но у него язык не поворачивался это признать! Ложная гордость, что есть гордыня, – смертный грех. Я его измучил, выбил боевой дух настолько, что он, тяжелораненый, избитый, растерявший все силы, в конце концов попросил пощады и признался, что оклеветал Эльзу, а также признал клятву на мече ложной. А сбей я его с ног первыми же ударами, он бы стоял на своем…

Дверь им отворили после настойчивого стука, они ввалились в пустое помещение, Нил сразу же рухнул за ближайший стол и завопил мощно, призывая хозяина.

Хозяин в самом деле явился лично, слуг не заставить работать так, как работает на себя сам владелец.

– Доброй ночи, – сказал он вежливо, – что будете заказывать?

Нил сказал важно:

– Разуй глаза! Перед тобой герцог Брабанта благородный Лоенгрин, рыцарь Лебедя!.. Тащи все лучшее.

Хозяин поклонился.

– Да, конечно, все лучшее.

Он удалился, Лоенгрин сказал с укором:

– Не важничай.

Нил изумился:

– Почему?

– Нехорошо.

– Почему?

– Просто нехорошо, – ответил Лоенгрин строго.

Им подали на стол холодное мясо на разогрев аппетита, затем сразу же горячее, и бедный Нил изо всех сил сдерживался, глядя, как Лоенгрин сперва помыл руки, затем сел за стол и, сложив ладони, прочел долгую благодарственную молитву совсем не так вяло, неразборчиво и скороговоркой, как их священник, и теперь Нилу показалось, что впервые он слышит ее полностью…

Перед ним исходит горячим паром только что зажаренный молодой гусь, со всех сторон обложен испеченными в толченых сухарях коричневыми комочками дроздов, но рыцарь сосредоточенно и с чувством договорил последние слова молитвы, помолчал несколько мгновений, не двигаясь, словно впав в ступор, и лишь потом неторопливо взял в руки нож.

– Чудесно, – промычал Нил с набитым ртом, – никогда так не ел…

– Так жадно? – переспросил Лоенгрин.

– Не, вкусно.

– Ты так всякий раз говоришь, – напомнил Лоенгрин.

– Что делать, мой желудок вчерашнего добра уже не помнит, скотина… Кстати, мне как-то довелось пару раз обедать с преподобным отцом Патрикиусом, так он просто говорил: «Благодарю Тебя, Господи, за хлеб-соль», и тут же начинал есть. А то и вовсе: «Благодарю, Господи».

– Намекаешь, что я прочел молитву целиком?

– Ну…

– Эх, Нил, ты в самом деле думаешь, Господь слушает наши молитвы?

Нил застыл с открытым ртом, даже кусок жареной баранины остановился перед его губами.

– Ну… а зачем же тогда молимся?

– Для себя, Нил, для себя.

– Как это?

– Человек только тогда человек, а не скотина, когда не набрасывается на еду. Уметь сдержать себя – признак благородного человека. Молитва и служит для того, чтобы не начинать хватать еду, как животное. Манеры, Нил, манеры! Только ими и отличаемся.

Он с трудом сдержал улыбку, глядя, как Нил тут же выпрямился, подражая ему, убрал локти со стола и начал есть медленно, не выказывая голода, все время поглядывая на знатного рыцаря, сведущего в куртуазных манерах благородных людей.

Общество требует от рыцаря быть сведущим в вопросах религии, знать правила придворного этикета, владеть «семью рыцарскими добродетелями»: верховой ездой, фехтованием, искусным обращением с копьем, плаванием, охотой, игрой в шашки, сочинением и пением стихов в честь дамы сердца.

Рыцарь Лебедя, похоже, не только владеет всем этим обязательным минимумом, но и знает намного больше, что делает его не просто рыцарем, но образцовым рыцарем.

Нил поглядывал на сюзерена и с неловкостью запивал каждый кусок вином, отмечая, что сам рыцарь Лебедя к вину почти не притрагивается.

Лоенгрин бесшумно опустил чашу с остатками вина на стол.

– Все, – сказал он строго. – Спать. Утром тяжелый день.

– А когда он был легким, – проворчал Нил. – Да еще с утра…

Глава 10

Утром в самом деле рыцарь Лебедя проигнорировал две роскошные деревни с богатыми пашнями и садами, проехал также мимо высокого замка с горделиво развевающимися стягами на башнях, на стене их заметили и махали руками.

Лоенгрин в ответ тоже помахал, Нил спросил с надеждой:

– Заедем?

– Зачем? – удивился Лоенгрин. – У них все в порядке. И с присягой, и с налогами… Мы по делу едем, а не развлекаться!

– Только к неблагополучным?

– Верно. А ты как думал?

Он снова свернул с дороги, на плечи сразу же упала густая тень великанских деревьев, воздух здесь влажный и прохладный, сухой стук копыт по твердой как камень земле сменился мягким шорохом опавших листьев и сосновой хвои.

Долгое время ехали среди высоких деревьев, затем те начали понижаться, становиться слабее и болезненнее, и, наконец, дорогу перегородило темное лесное болото, края уже в кочках мха, а вся середина в ряске и широких мясистых листьях кувшинок.

Нил с дрожью в теле смотрел на темную воду. Зеленоватые призраки поднимаются из загадочной глубины медленно, словно их выталкивает неведомая сила.

Холодная рука страха стиснула сердце, Нил чувствовал, как все нутро сжимается в непонятном предчувствии беды.

– Надеюсь, – проговорил он дрожащим голосом, – хоть через болото вас не понесет напрямик?

Лоенгрин подумал, смерил взглядом расстояние до противоположного берега, посмотрел направо, налево, Нил с трепетом ждал ответа, наконец Лоенгрин поинтересовался мирно:

– Страшно?

– Еще бы!

– Тогда, – ответил Лоенгрин, – не понесет. Объедем.

– Слава Господу!

– Глубокое слишком, – объяснил Лоенгрин. – А ты ж не умеешь через такие, да? Я всегда удивлялся, как люди ухитряются тонуть в болотах…

– Но… это же болото!

– Человек легче болотной грязи, – пояснил Лоенгрин. – Даже если он сам грязь. Ладно, не отставай.

Он пустил коня вскачь, благо деревья от болота держатся на расстоянии, гнилая вода выбрызгивает из-под копыт, но не успевает перепачкать даже ноги и брюхо.

Но даже когда болото осталось позади, Нил долгое время оглядывался, словно оно следует за ним, отравляя смрадными миазмами мозг и тревожа сердце.

Звериная тропка между деревьями вильнула, впереди засыпанное прошлогодними листьями достаточно ровное, с выступающими из земли каменными глыбами пространство. На некоторых камнях еще заметны грубо высеченные рисунки, непонятные знаки.

Нил посмотрел по сторонам, нигде ничего, кроме этого кладбища, оставшегося с древних времен. Ни единого дерева, даже кустов нет, только листья, трава и эти глыбы, одни из гранита, другие вовсе из мрамора.

– Римляне, – заметил Лоенгрин.

– Это кто?

– Был такой народ, – ответил Лоенгрин сумрачно. – И умный, и сильный… Но сгинул из-за своей нечестивости. Не отставай, не отставай.

Нил сказал с беспокойством:

– Это кладбище пользуется дурной славой!

– Правда? – спросил Лоенгрин. Нилу почудилась насмешка, но затем Лоенгрин произнес уже серьезно: – Я не знаю кладбища, у которого была бы… гм… не дурная слава.

Нил спросил уже безнадежным голосом:

– Объедем?

Лоенгрин поглядел на него искоса.

– А хочется?

– Если честно, – ответил Нил, – то да. Очень.

– Мне тоже, – признался Лоенгрин неожиданно, Нил даже подпрыгнул в седле, Лоенгрин тяжело вздохнул, – …однако Господь на каждого из нас возложил задачу… выполнить какие-то работы. Никто не знает точно, что именно кому, потому все общими силами делаем верное и нужное, выполняя работу других… а они выполняют нашу!

Нил тяжело вздохнул.

– Все понял, едем прямо.

– И не спеши, – предупредил Лоенгрин.

– Да, – заметил Нил с сарказмом, – а то вдруг вурдалаки, оборотни, вампиры и мертвяки нас не догонят!

Лоенгрин сказал наставительно:

– Разве не мы, люди, хозяева этого мира?

– Ну, – пробормотал Нил, – кто б спорил, а я вот ни за что…

– Тогда укрепись духом. Как ты можешь отвечать за этот мир, если бежишь от него?

Кладбище оказалось обширным, Нил решил, что загадочные римляне здесь обитали не одну сотню лет, рыцарь Лебедя посматривал по сторонам с полнейшим равнодушием, из-под копыт время от времени выпрыгивали мелкие зверьки.