Братство волчьей стаи - Владимир Колычев

Он пропустил пару бокалов и велел затопить сауну. Татьяна подъедет, он предложит ей расслабиться, она согласится… В конце концов, сколько можно кормить зверя вегетарианскими завтраками?

Поселок Малов, улица Колхозная, дом тридцать четыре. Здесь, судя по документам, и жил гражданин Боков Дмитрий Сергеевич. К самому дому Олег машину подгонять не стал. Бросил ее прямо на улице. И пешочком — в проулок. Ключи на всякий случай оставил себе. Ночь, темно, фонари горят только на центральной улице.

По темноте можно было спокойно выйти на шоссе, остановить машину и продолжить путь в сторону Москвы. Но до Москвы еще нужно добраться, а у него ни денег, ни документов. И там его считают убийцей. И будут считать, потому что в руках у волкобойского следствия — неопровержимые улики. Даже если спецназ накроет завод, это ничего не изменит. Чащин отмажется, а майор Пахомов сядет на долгие лета за убийство своих подчиненных. За убийство сотрудников полиции, которое ему никогда не простят.

Нет, прятаться за кого-то — не выход. Нужно действовать самому. И бить точно в цель, точно в середину паутины, которой Чащин опутал Волкобойск. Не станет паука, зачахнет и паутина…

Олег вышел на шоссе, которое вело к Омску и дальше — к Москве. Но повернул он в сторону Волкобойска. Если его считают покойником, это ему на руку. Это удваивает или даже утраивает его шансы.

Татьяна не отказывалась от спиртного, но пила по чуть-чуть. И раздеваться не торопилась. Он попытался снять с нее халат, но нарвался на леденящий взгляд. Тогда и пришла в голову мысль — он пропустит Знаменову через парилку, согреет ее душу и растопит лед в глазах, а там уже все пойдет как по маслу.

— Тебе понравился мой дом? — спросил он, теребя пальцами лацкан ее халата.

Она не отстранила его руку, но повела плечом. Интересная она женщина: вроде бы и не отказывает ему во взаимности, но и в руки не дается. Он, конечно, мог усилить нажим, но каждый раз ему что-то мешало. И взгляд у Татьяны как у революционного комиссара, обещающего светлое будущее. Как глянет, так в будущее и тянет. Об этом будущем он и грезит, а в настоящем остается с носом.

— Очень.

— Ты хочешь, чтобы это был наш дом?

Что, если Татьяна и сама мечтает о таком будущем? Мечтает, но положение любовницы ее не устраивает? Пожалуй, она хочет, чтобы ее почитали как жену. А Чащин хозяин своему слову, а раз так, отчего ж не пообещать?

— А это возможно?

— Возможно. Выпьем за это?

Татьяна кивнула, потянулась к бокалу и выпила до дна. Чащин усмехнулся. Вот тебе и следователь, борец за справедливость. Как поняла, что может стать женой богатого и очень влиятельного человека, — сразу все принципы побоку. Потому и выпила до дна. И душу под проникающим поцелуем откроет…

— Хороший коньяк?

— Очень.

— У меня все хорошее… У меня все должно быть самое лучшее. Ты со мной согласна?

— Если я лучшая, то да. — Татьяна повернулась к Чащину и смело, хотя и без вызова посмотрела ему в глаза.

Во взгляде у нее жизнеутверждающая ирония, на губах кокетливая улыбка уверенной в себе женщины.

— Так никто и не спорит!

Он взял Татьяну за руку, поднял со скамьи, поставил перед собой и развязал тесемку на халате. Остановила она его только в тот момент, когда он собирался распахнуть халат. Но удержала мягко, с улыбкой.

— Сначала выпьем.

— Да, конечно.

Они выпили. Только тогда Татьяна разделась. Но сделала это в парилке. Врываться он к ней не стал. Она же не просто так решила помыться и попариться. Женщина готовится к плотному общению с мужчиной, настраивается на таинство первой брачной ночи — ни к чему ей мешать.

Пока Татьяна отсутствовала, Чащин пропустил еще пару бокалов, добавил градуса. А когда она вернулась, смело распахнул ее халат. А там такое!

Но насладиться зрелищем он не успел — Татьяна с обещающей улыбкой запахнула халат. И снова предложила выпить. А он не отказался. Почему бы не плеснуть бензинчику на костер желаний?

А когда они выпили, Татьяна, внимательно глянув на него, сама скинула халат. И даже приняла призывную позу. А фигурка у нее действительно шик. Как у девочки. Кожа чистая, гладкая, упругая… Но почему-то у него все опустилось.

Татьяна не против полного сближения, но именно это его почему-то и останавливало. Что это, рефлекс у него такой вырабатывается? Или он просто вспомнил сцену из своего прошлого? Знал он одну юную особу с такой же прекрасной фигурой.

— Что-то не так? — заметив перемену в его настроении, спросила Татьяна.

— Да так, подумал об одной девочке, — признался он, чтобы не показаться слабаком.

— О какой девочке? — В ее голосе шевельнулись ревнивые нотки.

— Есть одна.

Он помнил, как в свое время в этой же сауне перед ним стояла Катя Сайко. Глупая девчонка по уши влюбилась в него, а он этим воспользовался.

Подумав о Кате, Чащин вспомнил, как всаживал шило в ее отца. Может, потому и охватило его нездоровое возбуждение? Потому вдруг и захотелось задушить Татьяну?

— Кто такая?

— Да есть одна. В Москве учится в юридической академии. Может, тоже следователем станет. Как ты.

— Сколько ей лет?

— Да лет двадцать уже.

Он облегченно вздохнул, осознав, что желание убивать ослабло.

— Красивая?

— Такая же, как и ты.

— Только моложе, — вздохнула она.

— Только моложе.

Татьяна снова вздохнула и так же тяжко. Но промолчала.

— Что такое? — усмехнулся он.

— Я уже немолодая. И шансов против этой девчонки у меня нет.

— Она ничего для меня не значит.

— А кто значит?

— Ты значишь.

Взгляд его потух, дыхание окончательно успокоилось. Но Татьяна отсела от него. Она хотела видеть его руки, контролировать движения. Похоже, она что-то почувствовала. Но ничего такого не случится. Страшное возбуждение спало, можно перевести дух. Хотя ночь еще только в самом начале.

— А еще кто?

— Никто.

— Ты был женат?

— Два раза.

— И где твои бывшие жены?

— Ты хочешь их увидеть?

— Я хочу их убить, — с леденящим спокойствием во взгляде сказала Татьяна.

— Что? — На какой-то миг Чащину вдруг стало не по себе.

Убивать здесь мог только он, и никто не смеет отбирать у него это право. И уж тем более убивать его самого.

— Шутка, — улыбнулась Татьяна.

И, глядя на нее, можно было поверить в то, что это действительно была шутка. Улыбалась она искренне, без всякой фальши.

— Шутка, — кивнул он. — Но прозвучало сильно.

— Наверное, потому что я тебя люблю.

— Любишь?

— С тех пор как впервые увидела.

Татьяна не лукавила, не хитрила. Она действительно могла влюбиться в Чащина. Только вот проявить свои чувства боялась. Потому что знала, с кем имеет дело. А она как-никак следователь. Тем более Чащин убил ее людей. И охотился на Пахомова. Ее можно было понять.

— А как же Пахомов?

— Его я тоже люблю, — как о чем-то само собой разумеющемся сказала она.

— А кого больше?

— Давай не будем портить наш вечер.

— Пахомова любишь больше?

— Это уже не имеет значения.

— А если его уже нет?

— Его нет.

— Ты не поняла, его вообще нет! Он утонул. В болоте.

— Как утонул?

— Каком кверху!

— И труп вытащили?

— Вытащим.

Тело утопленника так и не достали. Технику в болото не загонишь, а без нее — только с водолазами. Смельчаков нашли, но трясина глубокая — работа идет с большим трудом. И пока безрезультатно.

Но работа идет. И о Пахомове пока ничего не слышно. Если не утонул, то, возможно, в Москву подался. Или где-то затаился… Но, скорее всего, в болоте он, там, на дне лежит.

— И что теперь? — едва слышно, через силу спросила Татьяна.

— Забудь о нем.

Она закрыла глаза, как будто пыталась сдержать слезы.

— Я попробую.

— А получится?

— Да. Наверное… Я приняла решение, я выбрала тебя, — сказала она, глядя на него без намека на какую бы то ни было иронию.

— Не похоже.

— Не терзай меня… Что ты там говорил о своих женах? — отстраненно спросила Татьяна.

Ее мало интересовали его жены, просто нужно было переменить разговор. И Чащин пошел ей навстречу.

— Хочешь их увидеть или убить? — усмехнулся он.

— Увидеть.

— Тогда нужно съездить на Кипр.

Чащин не обманывал. Его вторая жена Роза действительно съехала от него на Кипр, где он купил ей небольшой дом. Там она и живет. С каким-то греком. И пусть только попробует дать о себе знать.

— А где живет вторая жена?

— Это и есть вторая жена.

— А первая?

— Ушла… Я тогда еще не был богат, — усмехнулся он. — Я тогда служил в милиции на голом окладе. Я был очень честным ментом.

Первая жена Зоя действительно от него ушла. Она жила с мамой, а встречалась с одним типом, который редко оставлял ее у себя на всю ночь. Она возвращалась от него ночью. И однажды не вернулась домой. Просто пропала без вести. Виктор задушил ее собственными руками. Но это не помешало ему избить Гену Савинова, с которым встречалась жена. Он обвинил его в убийстве бывшей жены, и Гена бы сел, если бы нашли труп Зои.