Саша Чёрный - Саша Черный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что ж, Дуняш, как, по-вашему, такое случилось?
— Бог знает. Может, она переела? Кровь золотом свернулась, в ножки ей бросилась…
— Тэк-с. А что они вчера кушать изволили?
— Гурьевскую кашку. Вон тарелочка ихняя на столике стоит. Ободок бирюзовый.
Повертел солдат тарелочку — чисто. Быдто кот языком облизал. Не королева ж лизала.
— Кот тут прошедшую ночь околачивался?
— Что вы. солдатик! Кот королю заместо грелки, всегда с ним спит.
Посмотрел опять тарелочку: три волоска седых к ободку прилипли. Вещь не простая… Задумался и говорит Дуне:
— Принеси-ка с кухни полную миску гурьевской каши. Да рому трехгодовалого полуштоф нераспечатанный. Покамест все.
— Что ж вы. одну сладкую кашку кушать будете? Может, вам, кавалер, и мясного хочется? У нас все есть.
— Вот и выходит, Дуняш, что я ошибся. Думал я, что вы умница, а вы. между прочим, такие вопросы задаете. Может, кашу и не я кушать буду.
Закраснелась она. Слетала на кухню. Принесла кашу да рому. Солдат и говорит:
— А теперь уходите, красавица, я лечить буду.
— Как же я королеву одну-то оставлю. Король осерчает.
— Пусть тогда король сам и лечит. Ступай. Дуня. Уж я свое дело и один справлю.
Вздохнула она, ушла. В дверях обернулась: солдат на нее только глазами зыркнул. Бестия!
Спит королева. Умильно дышит. Ухнул солдат рому в кашу, ложку из-за голенища достал, помешал, на стол поставил. Сам сел в углу перед печкой по-киргизски да в трубу махорочный дым пускать стал. Нельзя же в таком деле без курева.
Ждет-пождет. Только двенадцать часов на башне отщелкало, топ-топ, выходит из-за портьеры дымный старичок, носом поверху тянет, к миске направление держит.
Солдат за печку — нет его, и шабаш.
Короче сказать, ест старичок, ест, аж давится, деревянную ложку по самый черенок в пасть запихивает, с ромом-то каша еще забористее. Под конец едва ложку до рта доносить стал. Стрескал, стервец, все, да так на кожаном кресле и уснул, головой в миске, бороду седую со стола свесивши… Глянул солдат из-за печки: клюнуло. Ах ты, в рот тебе тыква!
Подобрался он к старичку, потрусил его за плечико — пьян, как штопор, ручки-ножки обвисли. Достал солдат из ранца шило да дратву и пришил крепко-накрепко домового к креслу кругом скрозь штаны двойным арестантским швом. Ни в одной швальне лучше не сделают.
Сам шинель у королевской кровати разостлал, рукой дух солдатский разгреб, чтобы королеве не мешало, и спать улегся, как в лагерной палатке.
Просыпается на заре: что за шум такой? Видит, натужился старичок, покраснел, рябой кот, возит кресло по хрустальному паркету, отодраться не в силах. А королева понять ничего не может, с постельки головку румяную свесила, то на старичка, то на солдата смотрит — смех ее разбирает.
— Не извольте. — говорит солдат, — сомневаться. Мы с ним коммерцию в два счета кончим. Эй. — говорит. — господин золотарь, грузовичок свой остановите, разговаривать спокойнее будет! Вот.
Старичок, конечно, шипит:
— Чем ты меня, пес, с оберточной стороны приклеил?
— Пришил, а не приклеил. Это. друг, покрепче будет. Ну, милый, белый день занимается, некогда с тобой хороводы водить. Умел золотить, умей и раззолачивать. Давай обратное средствие, живо, не то так тут на кресле и иссохнешь.
Старик умный был, видит, что перышко ему под ребро воткнули. Достал из-за пазушки пузырек перламутровый, насупился и подает солдату:
— Подавись!
Однако и солдат не из последних обалдуев был — репертичку сделать решил.
— А ну-кась, давай сюда и первый золотильный состав.
Оконце приоткрыл, проходящую кошку из кровельного желоба выудил, снял сапог, сунул ее в голенище.
Золотильным составом капнул ей под хвост, так кругом золотой циферблат и обозначился. Капнул из перламутистой сткляночки, враз все сошло.
— Ишь ты… Чтоб тебе ежа против шерсти родить!
Чуть он, можно сказать, вприсядку не пустился. Честно-благородно дратву вокруг стариковых штанов подрезал. Вскочил старичок, встряхнулся, как мокрая крыса, и нырнул за портьеру.
Подошел солдат к королевской постели, каблуки вместе, во фронт стал. Королева, конечно, запунцовилась, глазки прикрыла, неудобно ей: хоть он, солдат, заместо лекаря, а все ж мужчина. На пятки ему пальчиком показывает.
Капнул солдат на мизинный палец с исподу, сразу он порозовел, будто бутон с яблони райской, — теплотой наливается… С полпятки выправил, сердце стучит — нет мочи.
— Дозвольте, ваше королевское величество, передышку сделать, оправиться. Очень меня в жар бросило с непривычки.
На эти слова повела она ласково бровью. А бровь, словно колос пшеничный, прости Господи…
* * *
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Короче сказать, родилось у королевы в положенный срок дите-королевич. Многие давно примечали, что к тому дело шло. Король спервоначалу руками развел, однако потом ничего — обрадовался.
Пирование было, какого, скажем, и в офицерском собрании не бывает. Пили-ели, аж порасстегнулись некоторые. Костей, пробок полную корзину понакидали. Солдат Дундуков на почетном месте, супротив короля сидел. В холе жил после королевиной поправки. Ароматами дворцовыми заведовал, должность ему такую придумали. Каждый день двойная говяжья порция ему шла, папироски курил, не соврать, шесть копеек десяток — «Пажеские». Раздуло его на сладких харчах, словно бугай племенной стал. Многие из служанок-девушек интересовались, одна Дуня брови сдвигала, никогда на него и не взглянет.
В полпирование поманил комендант королевский Дундукова пальцем.
Вышли они в прохладительную комнату, комендант по сторонам глянул и громким шепотом говорит:
— Лиса курку скубет, лиса и ответ дает. Дело свое ты. Дундуков, своевременно справил, золотые пятки с королевы, как мозоль, свел. Награждение получил, бессрочный отпуск сполна выслужил. Однако, друг любезный, надо тебе чичас сундучок собирать, в путь-дорогу отправляться. Маршрут на все четыре стороны. Прогонные — коленом ниже спины из секретного фонда получишь. С Богом, друг! Обмундирование свое второго срока прихватить не забудь. Дезинфекция сделана.
Побагровел солдат, в холодный жар его бросило, однако спросить насмелился:
— Почему ж такое?
— Потому такое, что у королевича новорожденного пятно мышастое на правом ухе… Понял?
— Пятно я свести могу. Должно, опять домовой…
Сунул ему комендант бессловесно под самые усы светлое походное зеркальце: смотри, мол.
Что ж сытого потчевать? Глянул солдат на свое правое ухо, серьгой замотал.
— Так точно, — говорит, — понял.
Вышел он на королевский двор, сундучок на ремне через плечо перекинул.
— Эх ты… С пухом, с духом, нос на вздержках… Не хвастай, коноплястый, — будешь рябенький!
Дуня сверху в окне стоит, мимо смотрит.
Постельные девушки