Непобедимый (иллюстрации А.Андреева) - Станислав Лем

Какой-то обломок, очевидно, зацепил зонд, несмотря на то что он находился теперь в тридцати километрах от центра катаклизма. Связь не прервалась, но качество изображения резко ухудшилось, экран густо покрылся помехами. Прошла минута, и, когда дым немного осел, Рохан, напрягая глаза, увидел следующий этап борьбы.

Борьба не закончилась, как он решил за минуту до этого. Если бы атакующими были живые существа, избиение, которому они подверглись, наверно, заставило бы следующие шеренги повернуть вспять или хотя бы остановиться у ворот огненного ада. Но мертвое боролось с мертвым, атомный огонь не угас. И тогда Рохан в первый раз понял, как должны были выглядеть битвы, когда-то разворачивавшиеся на пустынной поверхности Региса III, в которых одни роботы сокрушали и уничтожали других, какими методами отбора пользовалась мертвая эволюция и о чем говорил Лауда, утверждавший, что псевдонасекомые победили, как наиболее приспособленные.

 Одновременно у него мелькнула мысль, что нечто подобное здесь уже происходило, что мертвая неуничтожимая, закристаллизованная, зафиксированная солнечной энергией память биллионной тучи должна содержать сведения о подобных схватках, что именно с такими отшельниками-одиночками, такими бронированными гигантами, с атомными мамонтами из рода роботов должны были сотни веков назад драться эти мертвые капельки, которые казались ничем рядом с пламенем все уничтожающих разрядов, пробивающих скалы навылет. То, что сделало возможным их существование, и стало причиной гибели огромных чудовищ, чьи плиты были распороты, как ржавые лохмотья, разметаны по огромной пустыне с засыпанными песком скелетами электронных, некогда чрезвычайно точных механизмов — это какая-то неправдоподобная, не имеющая названия отвага, если можно применить такое слово к кристалликам гигантской тучи. Но какое другое слово он мог здесь применить? И невольно он не мог не восхититься ее дальнейшими действиями, вспоминая о гекатомбе, которую только что видел.

Туча продолжала атаку. Теперь над ее поверхностью на всем обозреваемом сверху пространстве слегка выступали отдельные, наиболее высокие пики. Все остальное, вся страна ущелий исчезла под разливом черных волн, мчащихся концентрическими кольцами со всех сторон горизонта, чтобы рухнуть в глубь огненной воронки, центром которой являлся невидимый за огненным трепещущим щитом циклоп. Этот оплаченный, казалось бы, бессмысленными жертвами напор не был, однако, лишен некоторых шансов на успех.

Рохан и все люди, теперь уже пассивно наблюдавшие зрелище, которое разворачивалось на экране, отдавали себе в этом отчет. Энергетические возможности циклопа практически неисчерпаемы, но, по мере того как продолжалась аннигиляция, несмотря на мощные защитные средства, несмотря на антирадиационное покрытие, маленькая часть звездных температур все же воспринималась излучателем, возвращалась к своему источнику, и внутри машины должно было становиться все жарче и жарче. Ни один человек уже давно не выдержал бы внутри циклопа. Наверное, его керамитовая броня вишнево светилась, но они видели под куполом дыма только голубой сгусток пульсирующего огня, который медленно полз к выходу из ущелья, так что место первой атаки тучи осталось на расстоянии трех километров к северу, обнажив свою ужасающую, спекшуюся, покрытую слоем шлака и лавы поверхность.

Хорпах приказал выключить репродукторы, до сих пор наполнявшие рубку оглушающим грохотом, и спросил Язона, что произойдет, когда температура внутри циклопа превысит предел устойчивости электронного мозга.

Ученый не колебался ни мгновения:

— Излучатель будет выключен.

— А силовое поле?

— Поле — нет.

Огненная битва перенеслась уже на равнину, к выходу из ущелья. Чернильный океан бурлил, разбухал, кружился и огромными скачками обрушивался в пылающий зев.

— Пожалуй, сейчас… — сказал Кронотос, всматриваясь в онемевшую, клубящуюся на экранах картину.

Прошла еще минута. Вдруг сияние огненной воронки резко ослабло. Туча закрыла его.

— Шестьдесят километров от нас, — ответил техник на вопрос Хорпаха.

Астрогатор объявил тревогу. Команда разбежалась по местам. «Непобедимый» втянул аппарель, пассажирский подъемник и захлопнул люки.

Экран снова вспыхнул. Огненная воронка появилась опять. На этот раз туча не атаковала. Как только ее обрывки, охваченные пламенем, посветлели, остальная часть начала отступать к ущельям, вползая в их залитый тенью лабиринт, и перед глазами людей предстал внешне совершенно целый циклоп. Он все еще пятился, очень медленно, продолжая жечь все, что было вокруг, — камни, песок, барханы.

— Почему он не выключает излучатель? — воскликнул кто-то.

Словно услышав эти слова, машина прекратила уничтожающий огонь, развернулась и, набирая скорость, помчалась в пустыню. Телезонд сопровождал ее на высоте. Вдруг люди увидели нитку огня, с огромной скоростью летящую в их лица, и, еще не поняв, что циклоп выстрелил в зонд и что они видят полосу аннигилировавших на трассе выстрела частичек воздуха, инстинктивно отшатнулись, как бы испугавшись, что разряд вылетит из экрана и взорвется внутри рубки. Сразу же после этого изображение исчезло и экран опустел.

— Сбил зонд!!! — крикнул техник. — Командир…

Хорпах приказал запустить другой зонд. Циклоп был уже так близко от «Непобедимого», что они увидели его, едва зонд набрал высоту. Новая ниточка огня, и зонд уничтожен. Прежде чем изображение исчезло, они успели заметить собственный корабль; циклопа отделяло от него не больше десяти километров.

— С ума он сошел, что ли?.. — возбужденно сказал второй техник.

Эти слова как будто разрушили в мозгу Рохана какую-то преграду. Он взглянул на Хорпаха и понял: командиру пришла в голову та же мысль, что и ему. У него было такое впечатление, словно все его тело, голову наливал свинцом бессмысленный вязкий сон. Но приказы были отданы: командир распорядился запустить один за другим еще два зонда. Циклоп уничтожил их по очереди, как снайпер, развлекающийся стрельбой по тарелочкам.

— Мне нужна вся мощность, — сказал Хорпах, не поворачивая головы от экрана.

Главный инженер, как пианист, берущий аккорд, ударил обеими руками по клавишам пульта.

— Стартовая мощность через шесть минут, — доложил он.

— Мне нужна вся мощность, — повторил Хорпах тем же тоном; в рубке стало так тихо, что слышно было пощелкивание реле за стенками приборов.

— Корпус реактора слишком охлажден, — начал главный инженер, и лишь тогда Хорпах повернулся к нему лицом и в третий раз, все так же, не повышая голоса, сказал: