Между тигром и драконом - Буба Прохожий

— Это что, х… что ли?

Он так спокойно произнес это заборное слово, которое я даже не осмеливаюсь написать, словно ангелочек пропел «Алилуя».

— Фим, где ты уже нахвататься успел?

Фимка вздрогнул и с неподдельным испугом завертел головой, рассматривая свою шерсть.

— Да нет Фим, с блохами у тебя все нормально, то есть я их пока у тебя не встречал, — догадался я о причине испуга. — Где ты слов таких нахватался?

— А что, разве не так называется мужской половой орган?

— Так-то оно так, да неприлично так выражаться.

— Что-то я вас людей никак не пойму, почему "мужской половой орган" говорить нормально, хотя я думаю это очень длинное и неудобное выражение, а звучащее мягко и кратко — х… — он с таким смаком произнес это слово, словно наслаждался каждым его звуком, — разве это не одно и то же? Почему нельзя говорить х…?

— Потому, что это плохо, и не произноси больше это слово, — взорвался я в раздражении.

— Если это так плохо, то почему ты его себе не отрежешь? — пробурчал Фимка, — почему не палец, не нос, не ухо, а именно… — он так и не придумал чем заменить так понравившееся ему слово.

— Потому, что так принято у людей.

— Да, глубокое объяснение, — съязвил Фимка.

Мы оба надолго замолчали. Я строил всевозможные варианты объяснений и никак не находил нужных доводов. Все мои умозаключения либо упирались в "так у людей принято", либо вообще плавали, не стыкуясь и ни на что не опираясь. Через полчаса моя башка уже дымилась. Интересно, но я никогда не видел, чтобы Фимка так же ломал голову над моими вопросами. Все ответы, которые он давал, словно плавно выплывали из него, через его мурлыкающую, слегка растянутую речь. Фимка лежал, щурясь на диване, словно его ничего не касалось. Но я чувствовал, что он наблюдает за мной. Меня бесила моя неспособность найти нужное объяснение, но и сдаваться я не собирался.

— Так, так, так, — пытался я в сотый раз построить хоть сколько-нибудь вескую логическую цепочку, — понимаешь Фим, — проговаривал я внутри себя, — мужчины и женщины отличаются своим физическим строением… фу, опять никуда не идущая ерунда.

— Что? Тяжело искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет? — Вдруг вывело меня из размышлений Фимкино замечание.

— Вот паразит, он явно что-то знал и издевался надо мной.

— Фимка, если я вдруг случайно пернул в полном людей трамвае? — Сделал я отчаянную попытку атаковать, — то мне станет стыдно.

— А отчего? От того, что другие это усекли? Тебе хочется казаться в глазах других лучше, чем ты есть? Сначала я хотел возразить, но затем задумался, действительно, мне было бы стыднее, знай я о том, что моя слабость не осталась незамеченной другими. А то, что желание казаться в глазах других хорошим — чисто эговское желание, Фимка уже успел вдолбить в мою голову.

— Нет Фим, даже если я знаю, что никто ничего не заподозрил, все равно мне будет неудобно.

— Ну и зря, даже если об этом и узнали другие, раз это произошло у тебя случайно, помимо твоей воли, то какой резон себя терзать угрызениями совести? Кому от этого легче? Что изменят твои угрызения в том, что уже произошло? Это похоже на глупую собаку, кусающую себя за хвост.

— Да, но другие-то могут подумать… — начал было я, и осекся.

— Да, да, да, — подтвердил мои мысли Фимка. — Нормальный человек поймет тебя и не осудит, сделает вид, что не заметил. А другой, даже если сам напердел, свалит на тебя. Это их уровень. Ты что же, осуждаешь кого-либо из них?

— Нет, нет, — стал я отнекиваться, понимая, что если я кого-то осуждаю за низкий уровень культуры, то нужно быть готовым и к тому, что меня осудят за то, что я случайно пернул, — нет, Фим, конечно же их уровень культуры — это их проблемы.

— Культуры, мультуры, хуюльтуры, — передразнил меня Фимка, — как вы любите загромождать все простейшее сложными вымышленными понятиями. Просто любить других, такими каковы они есть, вы уже не можете. Нужна ли эта гребанная культура, стыд, совесть, если ты просто любишь других, а не себя среди них? Сможешь ли ты осознанно совершить плохое действие по отношению к ним, даже если ты о культуре или стыде ничего не слышал? Все эти липовые понятия несомненная ценность в вашем эгоистически усложненном мире, но в безэговости их просто не существует.

— Если человек принимает себя и других такими, каковы они есть, — назидательно продолжал Фимка, — то у него нет повода ни осуждать, ни стыдиться. Стыдиться — это, прежде всего прятать от себя и других то, что есть, с целью создать о себе более лучшее мнение. И откуда бы взялась похоть, если бы не было стыда?

До меня вдруг дошло, что это наше эго является создателем стыда, таким образом оно закрывает нам истину и хавает нашу энергию при помощи угрызений совести. И еще я вдруг понял фразу Иисуса: "Не войдете вы в Царствие Небесное пока не скинете с себя одежды, не растопчите их и НЕ УСТЫДИТЕСЬ", а так же что-то про Адама и Еву, там тоже изгнание из Рая без стыда не обошлось.

Я хотел было поделиться своими мыслями с Фимкой, но тот демонстративно потянувшись, поплелся на кухню. Я чувствовал, что разговор еще не окончен и Фимка дает лишь передышку для усвоения мною выше сказанного.

— Ну что? Говорил же я тебе, что ничего хорошего не выйдет, — услыхал я за своей спиной Фимкино ворчанье. — Дописался, теперь все будут говорить, что я учу пердеть и рыгать в трамваях.

Чтобы удобнее было наблюдать из-за моей спины за монитором, он забрался на спинку дивана. Правда и там Фимка развалился, словно его ничего не касается, но само выбранное им место выдавало его с потрохами. Туда он залазил редко, и только тогда, когда я работал за компьютером.

— Ты че, Фим, и читать умеешь? — Я как раз разбирал ответы с интернет-группы.

— Ага, особенно мысли, — съязвил он.

— Фим, ну почему так получается, ведь я толково описал разницу между эгоистическим желанием казаться хорошим и чистой любовью, не нуждающейся в подобных костылях, — обрадовался я возможности хотя бы коту "поплакаться в жилетку".

— Разве не понятно было, что вовсе не подстрекаю всех на пердеж или хамство? — Продолжал я, — лишь хотел показать, что если ты любишь других, то понятие культуры или стыда теряют всякий смысл существования, и так ни пердеть, ни рыгать не будешь. Я хотел показать, что одно идет от эго, а другое — это любовь.

— А чо ты засуетился? Опять угодить всем решил? Понр-р-р-а-виться хочешь. Ну-ну, пиши, пиши скорей свои оправдания, может еще не все потеряно. Может кто еще скажет: "Буба хороший".

— Ехидничать вот только не надо, Фим. Ты же знаешь, что я не для себя стараюсь, и лично мне ничего от них не нужно… — начал оправдываться я, хотя чувствовал, что он все же прав, где-то меня зацепило. Да и подобные стандартные оправдания — явный признак эгоистических мотивов, нужно только повнимательней посмотреть.

— Почему, казалось бы, очевидные вещи, так тяжело доходят до других? — Попытался я вновь вернуть разговор в прежнее русло, уходя от щекотливой и скользкой темы.

— Ну надо же, умник какой выискался, — продолжал ехидничать Фимка, — и никто-то его понять не может. Сам-то давно ли таким же был? Да и сейчас знаешь много, а толку мало…

Он был прав. Мне нечего было возразить и я покорно выслушивал его ворчанье.

— Ладно, ты скажи, что теперь делать-то…

— Самому совершенствоваться, лодырь. А то работаешь испорченным телефоном, я ведь тебе лично объясняю, учитывая твои индивидуальные особенности, и то постоянно на непробиваемую тупость нарываюсь. А ты, герой, сразу всех учить взялся. Сам ведь знаешь, что все люди разные. Одному нужно так преподносить информацию, а другому иначе.

— Фим, может тогда ты сам им писать будешь?

— Ага, щаззз, вот этими лапами, — он выгнулся, словно потягиваясь, вытянув вперед правую лапу. Затем, увидав на ней что-то, стал тщательно вылизывать подушечки.

— Мне и тебя хватает, — продолжал он ворчать, не отрываясь от дела. — Сам заварил, сам и расхлебывай.

Я понял, что сегодня искать у него поддержку бесполезно.

— Фим, но ведь Юра явно одного со мной типа, наверняка он тоже «Восточный», почему он тогда не понял.

— Типы, типы… А подтипов сколько… Соционика вон только основных типов дает шестнадцать. И сколько времени ты идешь уже по этой дорожке. А Юра может быть только становится на нее. Сам ведь знаешь, как активен Летун особенно на начальном этапе. Он знает, что если упустит этот момент, то затем намного тяжелей удерживать власть над человеком. Вот и нашептывает всякую муру и уводит сознание в сторону от истины, мозги пудрит красивыми словами и фразами. Вспомни, каким моралистом ты сам раньше был, как сложно было отделить мораль от нравственности, понять, что от чего исходит. Вспомни, как тебе Летун даже феноменальные способности пооткрывал, хотел поймать тебя на чувстве собственной важности, лишь бы ты не копался в себе глубже. Сколько времени тебе самому понадобилось, а теперь хочешь, чтобы другие вот так снаскоку сразу во всем разобрались. Вспомни, как самому было тяжело отказаться от таких красивых понятий как честь, стыд, совесть, мораль… С Юрой все нормально, ты не переживай, ты сам нарабатывай безупречность. Чего к конечному результату привязываешься? Взялся писать — пиши, пиши, не думая и не загадывая, что получится, вкладывай всего себя без единой мысли о себе. Сделай это техникой. Техникой безупречного творчества. Глубже отслеживай себя в отношении к членам группы. Успехов!