Апостол, или Памяти Савла - Павел Сутин

И последнее. Нируц стал очень любезен с Каиаху. Он несколько раз встречался с первосвященником в приемной наместника – как бы случайно. Теперь проповедников не пускают во двор Храма, это было сделано под предлогом прекращения беспорядков. Смешно! Если и были какие-то беспорядки, то они, несомненно, устроены людьми самого Каиаху. Двор Храма это цель и желанная трибуна для проповедников. Туда приходят ам-гаарец, зелоты, торговцы, риторы, студиозусы, кохены и чиновники. Скажите на милость, Бурр, какому дураку взбредет в голову устраивать беспорядки возле Храма? Не было никаких беспорядков у Храма с тех самых пор, как проповедники устроили там ссору с менялами. Видно, Нируц с Каиаху обо всем договорились, а еще через месяц Нируц начал арестовывать странствующих рабби.

Так подытожим, мой Бурр.

Нируц изучает догмат джбрим, это первое. Нируц делает все, чтобы наладить скорую связь с окраинами Провинции, это второе. Во дворе Храма прекращены проповеди, и Нируц обозначил направление своих репрессалий – странствующие рабби. Это третье.

Нам пора приглядеться к действиям Тума Нируца.

Вам, верно, кажется странным мой интерес к Малуку, Зоцу и прочим людям Светония.

Я прожил немало лет, мой Бурр, и немало повидал. Сам иной раз не могу объяснить: отчего меня тревожат маленькие люди? Но, видите ли, сплошь и рядом большие беды начинаются с действий маленьких людей.

И вот еще что. Я могу доверять или не доверять преторам, префектам и наместникам. Я могу верить или не верить своим секретарям и конфидентам. Могу по сто раз перепроверять сведения из курий и донесения о сенаторских комплотах. Но ведь чему-то я доверять должен! Чему-то, что не подведет и не обманет. Так вот, мой Бурр, когда мне не на кого надеяться и некому верить – я доверяю интуиции, и только ей! Я вышколил и выдрессировал свою интуицию. Она умнела вместе со мной, она совершенствовалась и изощрялась рука об руку с моей политической карьерой. И теперь интуиция громко и беспокойно говорит мне: «Гляди за Нируцем во все глаза, Луций Кассий Лонгин! Гляди за ним и опасайся его! Гляди во все глаза за Провинцией и в любой день жди от нее беды!»

Майор Нируц умен и деятелен. Может быть, он почувствовал надвигающуюся смуту. Джбрим не дерутся за государственность, они дерутся за Предвечного. Потому-то нынешний интерес Нируца к теософии мне кажется тревожным признаком. Может быть, он хочет бороться с грядущей смутой, предотвратить ее и тем самым вырасти в Ваших глазах и в глазах наместника. А может быть, он хочет к этой смуте примкнуть? А может быть, он намеревается во время смуты использовать свой статут для иной цели? Для какой? Может быть все что угодно, когда имеешь дело с такими, как Нируц. Прошу Вас: пристально наблюдайте за Нируцем. Он собрал вокруг себя незаурядных людей – Севела бен Иегуда Малук, Никодим Минуш, Уриэль из Вифсаиды, Шмуэль Зоц. Он собрал отряд молодых храбрецов и умников…»

Через три дня они с Димоном первый раз сделали все как полагается. Ссыпали мелочь (для первого раза брали только ножки и тонкие контакты) в кислоту. Через три часа, после декантирования, слили раствор в резервуар. В свете шестидесятиваттной лампочки в резервуаре колыхалась безумной красоты красноватая жидкость с искрящимися блестками. Они осторожно поместили в резервуар фарфоровый цилиндр, внутри фильтра установили анод и включили трансформатор. Небольшой плоский трасформатор не гудел и не грелся. Его собрал для них Серафим. Дорохов не говорил ему, зачем нужен трансформатор, сказал только, что требуется не меньше пятнадцати ампер на выходе. Димон говорил про трансформатор от электросварки. Но это было бы хлопотно и громоздко. И кпд у такого трансформатора в условиях квартиры был бы смехотворный. Поэтому Дорохов встретился с Серафимом и предложил тому выполнить его, Дорохова, личный заказ. Серафим вообще-то был типом малоприятным. Расчетливый и прижимистый малый, когда-то он тренировался на Ленгорах с Сашкой Бергом. Как и Сашка, был кандидатом в мастера по горным лыжам. Однажды стояли с Сашкой на остановке возле кинотеатра «Мир», на Цветном. Мимо быстро прошел парень в куртке с капюшоном. Вдруг парень остановился, развернулся и сказал: «Берг, ты?» «Привет! – удивленно сказал Сашка. – Как дела, Сима?» Они повспоминали свой спорт, сборы, тренера Михалыча, обменялись телефонами, и Серафим заскочил в троллейбус. «Жук тот еще, – с усмешкой сказал Берг, провожая взглядом троллейбус. – Честолюбивый, жесткий… Но техника у него была, Мишка, редкая. Катался на европейском уровне. Странно, что он спорт бросил. Он такой, знаешь, – из породы чемпионов». А еще через месяц Дорохов с экселенцем поехали на выставку «Интер-что-то-86» в Сокольниках. Там Дорохов встретил Серафима возле стенда лабораторной электротехники. Узнали друг друга, разговорились. Серафим закончил МИСИС, кандидатскую защитил в одно время с Дороховым. Дорохов рассказал, что у них в «лабе» трудности с фирменным тиристорным трансформатором. Серафим выслушал и дал совет. Дорохов ничего не понял, но достал из сумки блокнот и дословно все записал. А на следующий день показал запись наладчику. «Ты что, в Японию, что ли, летал вчера? – спросил пораженный наладчик. – Это что за гений у тебя такой?» Дорохов потом, когда началась их с Димоном алхимия, с Серафимом советовался не раз. Даже печь у него выпросил. Хотя что-то выпросить у Серафима было ой как нелегко. Тот не имел склонности к филантропии. За двухнедельное пользование печью Дорохов отдал Серафиму набор шведских часовых отверток в черном пластмассовом пенальчике. И когда перед алхимиками встала потребность в хорошем трансформаторе, Дорохов пошел на поклон к Серафиму. Сима не спросил, зачем Дорохову нужен высокоэффективный преобразователь тока для работы в домашних условиях. Он только спокойно выслушал, какие требуются параметры, и так же спокойно назвал цену. Дорохов охнул про себя и позвонил Димону. «А куда деваться? – проворчал Димон. – Ладно, пусть мастерит. Заплатим».

В два часа ночи Димон бережно вынул анод, и на бумагу просыпался тяжелый влажный порошок цвета подгнившей мандариновой кожуры.

– Ну вот, – тихо сказал Димон. – Продукт…

Они прибрались в квартире и сели перекурить.

– Нормально, – сказал Димон. – Сделаем еще пару образцов, установку всю отладим, как надо. Теперь работать и работать!

Дорохов затянулся и спросил:

– А дальше как?

– И дальше все нормально будет, – уверенно сказал Димон.

Димон был из тех людей, у которых всегда все «будет нормально». А если нормально не будет, или уже ненормально, или так ненормально, что полный караул, – то таким людям все равно веришь.

…велел Иде не шуметь и поднялся на второй этаж. В доме был небольшой таблиний, сообщавшийся с перистилем, но Севела там не работал, он обустроил кабинет наверху, заказал столяру большой шкаф во всю стену и стол для письменной работы. Полтора года тому назад Севела совершил удачную аренду – дом в ста шагах от башни Фасаила. Дом выстроил для себя один из родственников Клавдии Пульхры. Когда Божественный Тиберий ополчился на родню Германика и многих довел до могилы, близким удалось спасти юношу. Ему выхлопотали должность в Ерошолойме и спешно спровадили подальше от неумолимого принсепса. В Провинции молодого Пульхра встретили хорошо. Юноша был образован, трудолюбив и честен, а у наместника всегда большая нужда в дельных людях. Пульхру дали место при дипломатическом департаменте. Молодой романец оказался необыкновенно способен к языкам, с армянскими и кушанскими послами говорил на их родном языке и тем располагал к себе. Те переговоры, что он вел с посланниками восточных царств, почти всегда венчались успехом. Юноша не был стеснен в средствах, родня поддерживала его. К тому же он получал большое жалование, в метрополии чиновник этого статута получал жалование в три раза меньшее. На втором году жизни в Ерошолойме господин Септимий выстроил небольшой, но удобный дом по проекту приезжего архитектора Салюстия. Дом был красивый, но выглядел странно на фоне прилегающего к башне Фасаила квартала. При взгляде на этот дом казалось, что маленький участок Виминальского холма каким-то чудом оказался перенесен в Ерошолойм. Казалось, что красивый дом с недоумением оглядывает неряшливых соседей – приземистые строения с плоскими крышами. Молодой Пульхр прослужил в Ерошолойме пять лет в искреннем уважении коллег и полном благоволении наместника. По метрополии он не скучал, собирал коллекцию кушанского и персидского антиквариата, в свободное от службы время составлял словарь парфянских идиом. Не пьянствовал, не развратничал, жил уединенно и мирно. Но однажды пришло известие, что опала семейства закончилась, и к господину Септимию вернулся майорат – две виллы по Тибуртинской дороге, земли близ Неаполя и множество доходных домов в Капуе. Наследник встретил это известие радостно, но без волнения. Так же спокойно, как он принял ссылку в Провинцию, Пульхр вернулся на Виминальский холм, в семейный дом, чудом не подпавший под проскрипции. Но и дом в Ерошолойме Пульхр продавать не стал. На прощальной аудиенции он доверительно сказал наместнику, что жизнь на Востоке ему нравится, что он оставляет службу лишь на время. Наместник всегда симпатизировал Септимию Пульхру, он провел прощальную аудиенцию тепло и запросто и пообещал, что, когда бы молодой Пульхр ни вернулся в Провинцию – он всегда может рассчитывать на должность двумя ступенями выше нынешней. Пульхр испросил трехгодичный отпуск и без заминки его получил. Следуя совету друга, майора Внутренней службы Тума Нируца, Пульхр сдал дом в аренду.