Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец - Александр Боханов

Потерпев поражение в глазах Императора, генерал одновременно обрел популярность в столичных салонах, его чествовали как героя. Особенно в этот период его славословила влиятельная клика, группировавшаяся вокруг Великого князя Николая Николаевича. Когда летом 1914 года началась Первая мировая война, этот двоюродный дядя Царя был назначен на пост Верховного Главнокомандующего, который он и занимал до августа 1915 года. Затем его сменил Николай II.

Получив пост Главнокомандующего, Николай Николаевич вошел в «фавор», став по влиянию и значимости вторым человеком в Империи. Его верный неразлучный «альтэр эго» младший брат Петр Николаевич тоже вознесся. Но самое главное: получили огромное влияние их жены, те две «черные женщины», те урожденные черногорские Принцессы Милица и Анастасия (Стана), которые когда-то открыли Распутина, ввели его в Царский Дворец. Эти твердохарактерные дамы без труда и прочно подчинили своему влиянию своих великорослых, но довольно бесхребетных мужей.

Черногорки, как уже упоминалось, примерно с 1908 года находились в числе первых и самых непримиримых врагов Царицы и Распутина. Естественно, что на этой позиции «неколебимо» с того же времени стояли «Николаша» и «Петюша». Николай Николаевич, прекрасно зная, что Распутин бывает в Царском Доме, не стесняясь, публично называл того «мерзавцем», «проходимцем», «хлыстом».

Наверное, в силу своего кругозора он просто был не в состоянии понять, что такие оценки дискредитируют не столько Распутина, которого когда-то он сам чуть ли не боготворил, но в первую очередь Семью Монарха. Его же жена-интриганка «ненаглядная Стана» тоже могла мало что понять.

Но вот супруга «Петюши», Великая княгиня Милица Николаевна, при которой Стана исполняла лишь партию «второго голоса», понимала все значительно лучше. По сути дела, именно «глубокая интеллектуалка» Милица, «доктор алхимии»(!), и являлась мозговым центром всего этого «черного кружка». Грозный с виду Главнокомандующий Николай Николаевич озвучивал в обществе то, что подавала ему Стана с «кухни» Милицы.

Последнюю же просто сжигала ненависть к Царице, которая мало того что перестала слушать ее советы и даже отлучила их от Дома, но и «вредит» ее маленькой родине, любимой Черногории, настраивая «мягкотелого» Николая II против их отца-правителя. Оставим в стороне суть вопроса об отношениях России и Черногории, которой Царская Империя помогала чуть ли не двести лет. Ничего в этой политике не изменилось и при Последнем Самодержце. Интересен в данном случае не «изгиб мировоззрения» пресловутых «черных женщин», а тот факт, что Джунковский и его компромат оказались очень желанными в этой компании.

Черногорки принимали Джунковского, всегда были с ним любезны и «откровенны». Именно они поведали генералу грустную историю своего знакомства, а затем «полного разрыва» с Григорием Распутиным. В изложении Джунковского это случилось потому, что Григорий Распутин «распоясался и стал поносить покойного отца Иоанна Кронштадтского, которого они почитали как святого». Это же надо такое сочинить! Нет нужды опровергать злонамеренную ложь. Григорий Распутин неизменно и всегда высоко чтил отца Иоанна.

Да и вообще он никого «не поносил». Распутину была неведома злобная непримиримость, приобретавшая у таких людей, как Джунковский, характер истерии. Как справедливо свидетельствовал перед ЧСК Министр внутренних дел А.Д. Протопопов, Григорий Распутин «зло не говорил про людей». Он мог «не любить» какого-то человека, но он не умел ненавидеть.

Свои «конфиденциальные сведения» шеф Корпуса жандармов регулярно поставлял ко Двору Николая Николаевича, которому некоторые салонные «пифии» предсказывали роль «спасителя Отечества». Нетрудно догадаться, что влиятельного «спасителя» окружала многочисленная пестрая толпа прихлебателей, приспешников, клевретов, которая и распространяла по всем краям и весям «взгляды» и «мысли» своего кумира. Хозяин же «николаевского Двора» испытывал к «поставщику низкопробного товара» в лице Джунковского, как прилюдно заявлял, «давнюю, искреннюю симпатию».

При наличии такой мощной защиты, как симпатия Главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича, Джунковский чувствовал себя уверенно. После бесславного провала «ресторанной истории» он не только не прекратил сбор инсинуаций, но и продолжал «шить дело» на Распутина, надеясь таким путем в очередной раз опорочить Царя и Царицу.

Проиграв в глазах Царя, Джунковский выиграл во мнении многих, обретя ореол «честного борца» и «страдальца». Восторг публики воодушевлял на новые «подвиги». После окончания разработки «оргии в ресторане» с подачи Джунковского на свет появилась новая история: о «пьяном дебоше на пароходе».

Сюжет, как обычно, был незатейливый; богатством фантазии мастера черного пиара явно не отличались. Но он удачно вписывался в общий контекст разухабистого образа Григория Распутина, который к тому времени прочно запечатлевался в сознании публики «с хорошей генеалогией». Его подробно изложил в своих воспоминаниях будущий «советский служащий» В.Ф. Джунковский. Суть дела вкратце такова.

В начале августа 1915 года Джунковский получил донесение, что Распутин, проходивший в полицейских сводках под кличкой Темный, ехал на пароходе «Товар-пар» из Тюмени в Покровское.

Как нетрудно предположить, он был «пьян». На палубе он встретил группу солдат, которых «заставил петь песни». Затем он дал им денег, повел в ресторан, но туда их не пустили.

Тогда Темный устроил скандал, оскорблял присутствующих, а с ехавшим Тюменским купцом Михалевым чуть не вступил в драку. Потом он ушел к себе в каюту и там «свалился на пол и лежал на полу до самого села Покровского» и в таком виде «омочился».

Картина безотрадная. Какое мнение могло сложиться у любого мало-мальски пристойного человека при таком описании. Только отвращение. Надо полагать, на создание такого «общественного мнения» и рассчитывали инсинуатор Джунковский и некоторые его послушные подчиненные.

В основе этой тенденциозно изложенной истории лежали реальные факты. Во-первых, Распутин действительно ехал на пароходе; во-вторых, он действительно общался с солдатами и хотел их накормить за свой счет, но их не пустили в ресторан. Тогда он купил еду в буфете и передал ее солдатам, а после их трапезы они на самом деле вместе пели песни. И все. Остальные «детали» и «факты» — плод воображения полицейского чиновника.

Чтобы не утомлять описанием «подробностей» сего события и и его детальным опровержением, ограничимся лишь главным. Никакого «дебоша» не было и в помине, никакого купца Михалева обнаружить никому не удалось. И самое важное: Распутин «пьяным» не был.