Познание смыслов. Избранные беседы - Гейдар Джемаль

К чему я клоню? Я клоню к тому, что Россия представляет собой территорию, которая безусловно является ценностью и идеологией «сама в себе». Эта территория от Балтийского моря до Сахалина имеет свой собственный смысл, стремится к тому, чтобы жить отдельной, самостоятельной жизнью, и постоянно перезагружается новым народом.

Когда вы говорите, что русский этнос не будет размыт, вы в данном случае выходите из цепочки логики, потому что русский этнос, его ценность и сохранение его в «неразмытом» виде, – это одна тема, а сохранение территории – это другая. И может статься так, что в какой-то момент необходимость сохранить единство территории придёт в конфликт с необходимостью сохранить единство этноса. И эта тема уже поднималась – что нужно создавать русскую национальную республику и так далее, резко отсекать себя от всех остальных, сжиматься до размеров Московского княжества и прочее. Но все эти разговоры исходят из того, что надо сохранять русский этнос.

Совершенно другая линия – это необходимость сохранить территорию. Именно необходимостью сохранить территорию обуславливался советский интернационализм в 1917 году.

Вот Колчак на предложение Маннергейма признать независимость Финляндии в обмен на помощь в изгнании большевиков из Питера и Москвы ответил что-то вроде: «За ликвидацию красных в Финляндии награжу Георгием, за отделение Финляндии от империи повешу». Маннергейм пожал плечами: «Сам дурак». Что произошло с Колчаком, мы знаем.

Так вот, большевики прекрасно понимали, что если они сделают ставку по-колчаковски, по-деникински («а-ля Александр III») на единую и неделимую в этническом смысле, то ничего не получится, всё развалится. Поэтому они сделали ставку на интернационализм и переименование всего в СССР в перспективе. И они сохранили эту территорию. Здесь чётко обозначился конфликт: территория и этнос.

Но большевики же не отпустили Украину, и хотя они объединялись с Махно, они его потом замолотили. Они отдали Польшу, потому что это была объективная необходимость, но в 1921 году была попытка взять ее назад, и не вина большевиков, что она провалилась: её провалил Тухачевский. Может быть, за Тухачевским стояла определённая группировка в партии, но конкретным виновником был Тухачевский. А так «честно» шли на Варшаву. Что касается Финляндии, с ней можно было бы разобраться чуть попозже. То есть они всех отпустили, а потом «честно» всех собрали на основе интернационализма. В 1918 году существовал Азербайджан независимый, существовала независимая Грузия и даже возникла независимая Армения. Потом армия Фрунзе в 1921 году, дав три года просуществовать этим образованиям на Южном Кавказе, пришла «помочь», выполняя «интернациональный долг», местным рабочим. Но если бы Колчак был поумнее, он бы сказал Маннергейму: «Давай, вперёд!» и не стал бы его оскорблять. Маннергейм, может быть, дошёл бы до Москвы и открыл бы фронт. И большевикам было бы намного сложнее. Но Колчак был очень ригидный человек, проще говоря: они мыслили все в терминах этнического империализма, киплинговского. Они были элитой.

Ну какой из Колчака – в таком грубом, нынешнем футбольно-фанатском смысле, – какой из него русский? Это был элитный человек, у него тюркская фамилия, предки – турки с германской аристократической кровью, – смесь турецкой и германской крови. Ну какой это русский? Но в британском смысле это был русский этнический империалист. Британские империалисты ведь тоже не все англосаксы в генетическом, «лабораторном» смысле: это могут быть кельты, могут быть… Вот Дизраэли, например, был еврей, сын итальянского еврея. Это был самый страшный империалист в истории Британской империи. А его папа ходил с шарманкой и обезьянкой по Лондону[35].

В этом плане большевики были инстинктивно правы, делая установку на сохранение территории. У них в голове, конечно, был марксизм, прибавочная стоимость и диктатура пролетариата, но, как сказал бы Гегель, Мировой дух использует людей, которые думают, что они решают свои частные вопросы или вопросы идеологии, а на самом деле являются пешками в руках Мирового духа, который ведёт свою сюжетную линию. Для Мирового духа важна эта территория. Почему она важна? Это отдельный вопрос. И она может называться Россией, а может называться и не Россией, – она в прошлом называлась не Россией. Если мы посмотрим с высоты птичьего полёта во времени, то эта территория объединялась Аттилой, объединялась Чингисханом, потом она объединялась уже движением с Запада на Восток, когда Москва интегрировала эти территории, по горячим следам чингизидов. Потом это делали большевики – и при этом названия менялись. При чингизидах это была огромная территория, которая называлась Орда, – не важно, главное, что эта территория была единой.

В чём специфика, в чём идентичность этой территории, которая требует своего сохранения, а «загружаться» может кем угодно? Прежде всего, мне кажется, это стремление к доминации, воля к доминации, это противостояние Западу и противостояние Востоку. Противостояние, с одной стороны, реальному, «жёлтому» Востоку (Китаю, Японии, буддизму), с другой стороны, это противостояние «Риму», то есть Риму в метаисторическом смысле, «вечному Риму». Это такая «распорка», которая не даёт им соединиться вместе. Потому что понятно, что есть тенденция у Востока и Запада сойтись, несмотря на Киплинга[36]. Они стремятся слиться – начиная с Александра Великого, который рвался далеко на Восток, а Чингисхан рвался на Запад. Но есть та «распорка», которая им не даёт сойтись.

А что произойдёт, если Восток и Запад сойдутся? Наверное, какие-то шансы на свободу у людей (каких-то людей, не важно – живущих здесь), живущих в мире, исчезнут. Потому что тогда, что называется, воды Мирового океана сомкнутся над сушей, и не останется ни одного клочка, где поставить ногу, и всё будет сплошное море.