Искатель. 1989. Выпуск №2 - Павел Амнуэль

— Ну что ж, — сказал Мейсон. — Значит, у нас нет проблем. Давайте запишем эти вещи. Заколка с бриллиантом исчезла, кольцо с рубином исчезло, часы…

— Я не говорил, что они исчезли. Я просто увидел, что похищенное тянет примерно на пятьдесят тысяч.

— На пятьдесят тысяч, — сказал Мейсон. — Это довольно много драгоценностей.

— Да, сэр.

Элдер облизнул губы и почти умоляюще посмотрел на помощника прокурора.

— А сколько драгоценностей было в шкатулке?

— Много.

— Застрахованных?

— Да, сэр.

— А какова сумма страховки?

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Выходит, у вас украли все драгоценности?

— Нет, не все… я… я же сказал, что еще не делал окончательной проверки.

— А почему? — спросил Мейсон.

— Я не осматривал всех драгоценностей… я был слишком взволнован…

— Но сейчас-то вы не волнуетесь? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Ну тогда назовите, что пропало?

— У меня нет с собой этой шкатулки.

— Вы даже сегодня были так взволнованны, что не смогли составить список украденных драгоценностей?

— Да.

— Значит, когда вы заявили, что у вас украли драгоценности на сумму пятьдесят тысяч, вы были взволнованны?

— А при чем здесь это?

— Вы были так возбуждены, что не стали даже проверять, что именно украдено, не так ли?

— Ну, наверное, вы можете сказать и так.

— Это не я, а вы так говорите, — резюмировал Мейсон. — Я просто пытаюсь обобщить ваши показания. А не будет ли правильнее сказать, что цифру в пятьдесят тысяч вы назвали потому, что у вас в памяти просто всплыла сумма страховки и…

— Возможно, и так.

— А сейчас под присягой вы бы, наверное, не настаивали и на десяти тысячах долларов, не так ли?

— Послушайте, — сказал Элдер сердито, — эта молодая женщина ворвалась в мой дом, она шарила в моем столе, моя шкатулка с драгоценностями была открыта. Кто-то случайно вошел в кабинет, испугал женщину. Та схватила эту бутылку, бросилась к окну и…

Элдер внезапно остановился.

— Какую бутылку? — спросил Мейсон.

— Бутылку с драгоценностями, — сердито ответил Элдер.

— Вы храните драгоценности в бутылке?

— Не знаю. Нет, разумеется, не храню, но свидетель, который заметил женщину, говорил, что она положила драгоценности в бутылку или что-то в этом роде… Может быть, она боялась потерять их в воде, не знаю…

— А вы видели эту женщину?

— Я видел ее после того, как она выпрыгнула в окно и побежала. Я спустил собаку.

— Значит, вы сами не можете сказать с уверенностью, что сумма украденных драгоценностей составляла хотя бы две тысячи, не так ли?

— Ну, мне кажется…

— Вы даже не знаете точно, украли ли у вас драгоценности на сумму в одну тысячу долларов?

— Я не знаю вообще, украли у меня что-то или нет, — ответил Элдер сердито. — Я просто открыл шкатулку, в которой храню драгоценности, и мне показалось, что там многого не хватает.

— Но когда вы называли сумму в пятьдесят тысяч, вы просто вспомнили сумму страховки, не так ли?

— Ну, пожалуй, можно с этим согласиться.

— Вы еще не заявляли в страховую компанию?

— Нет, сэр.

— И, если честно, — спросил Мейсон, — вы не собираетесь требовать компенсацию у страховой компании, не так ли?

— Я не понимаю, при чем здесь это. По-моему, мне необязательно сидеть здесь и выслушивать, как меня запугивают, — сказал Элдер.

— Мейсон повернулся к судье Ланкершиму.

— Вот видите, ваша честь. Я соблюдаю условия. Если бы он назвал сумму в пятьдесят тысяч, я бы согласился на залог в пятьдесят тысяч. Однако, как видите, он не может назвать ни одной из украденных вещей, а в этом случае прокурор обещал спустить мою клиентку под честное слово и вообще закрыть дело и…

— Не так быстро, — вставил Колтон. — Вы все же оказываете давление на свидетеля…

— Мне не нравится слово «давление», — сказал Мейсон. — этот человек — бизнесмен. Он знает свои права. Я только прошу его сделать прямое заявление суду. Он боится это сделать. Боится назвать хотя бы один предмет и поклясться, что эта женщина украла его, потому что не сможет доказать. Одно дело — говорить о пятидесяти тысячах журналистам, другое — доказать это.

— Но зачем человеку заявлять, что у него украли драгоценности, если их у него не крали? — спросил удивленно судья Ланкершим.

— Потому что, — ответил Мейсон, — у него есть причины, по которым он хочет, чтобы подзащитная была задержана.

— Вы понимаете, мистер Мейсон, что это очень серьезное обвинение?

— Понимаю. И могу сказать суду и мистеру Элдеру, что подзащитная собирается подать в суд на мистера Элдера за клевету. А я собираюсь попросить у мистера Элдера, когда он будет под присягой, предъявить доказательства, что у него украли хоть бы одну драгоценность. Более того, я буду настаивать, чтобы представители страховой компании проверили наличие всех драгоценностей в доме Элдера, указанных в страховом полисе.

Мейсон умолк, наступила напряженная тишина.

Наконец ее прервал Элдер:

— Это какой-то абсурд, — сказал он. — В субботу вечером и был возбужден, а вчера утром еще не совсем пришел в себя. И не знал, что на меня собираются так давить…

— Суд не позволит никому давить на вас, мистер Элдер, — перебил его судья Ланкершим, — но суд спрашивает, согласны ли вы, чтобы к вам пришли домой и проверили наличие драгоценностей, указанных в страховом полисе?

— Когда?

— Сейчас.

— Сейчас это было бы не совсем удобно. У меня много других дел.

— Хорошо. Тогда назначьте время сами.

После долгой паузы Элдер сказал:

— Я пойду домой и сам все проверю. У меня репутация честного человека, и нет необходимости поднимать такой шум.

Опять наступило молчание.

— Ну что ж, — произнес судья Ланкершим, — назначаю залог в сумме две с половиной тысячи долларов.

Мейсон взял портфель и повернулся к двери, когда Колтон спросил его:

— Послушайте, что происходит? Вам что-то еще известно об этой краже?

— Спросите Элдера, — ответил Мейсон и пошел к выходу.

— Собирайтесь, Дороти, — говорил Мейсон, улыбаясь, — а Судья Ланкершим назначил залог в две с половиной тысячи, а страховая компания заплатила деньги.

— Но… но ведь компания потребует от меня эту сумму…

— Не беспокойтесь, я с ними договорился. Кстати, где им живете? Я бы вас подвез.

— В отеле «Монаднок».

— Элдеру стало жарко от моих вопросов.

— Он что-нибудь сказал о…

Мейсон многозначительно посмотрел в сторону смотрительницы и проговорил: