Элитный спецы - Сергей Самаров

– Кому за решеткой не тоскливо… – Ширвани смотрит на зарешеченное окно. В этом отделении городской психоневрологической больницы режим лечения не принудительный. Тем не менее окна все же зарешечены и двери постоянно закрыты. Хотя больных и выпускают погулять и подышать воздухом в огороженный сеткой-рабицей дворик. Наверное, во время этих прогулок Марихуана Андреевна и успела слегка загореть. Загар ей идет. Так она даже слегка симпатичная. Но лицо стало живее, взгляд неприятно для Ширвани осмысленным. И это его беспокоит. Иногда даже ночью он просыпается от недобрых мыслей.

– Недели через две обещали выписать… – говорит Марихуана Андреевна.

– Да… Я с врачом разговаривал… Через две недели… Месяц дома побудешь, потом опять сюда – повторный курс…

– Устала я… От всего устала…

Она не договаривает, отчего она устала. Но опять бросает на него короткий взгляд, исполненный мучительным вопросом. И он понимает гораздо больше, чем сказано словами. Он понимает, что она устала в первую очередь от своего недоумения, от постоянно сидящего в голове вопроса – зачем она понадобилась Ширвани, зачем он подобрал ее там, в пьяном Майами, зачем вернул домой…

Марихуана Андреевна слишком умна, чтобы не понимать – такое не делается без больших, далеко идущих планов. Но она не может понять, что это за планы. Она даже не знает, что Ширвани чеченец. Для нее он тоже – нагайбак. А нагайбаки не воюют с Россией. Сколько их всего по России – тысяч десять, двадцать, тридцать? Никто не должен заподозрить нагайбака в его истинных помыслах. И Марихуана Андреевна их не понимает. И потому мучается, терзает себя вопросами.

– Я тут принес тебе кое-что… – Ширвани распаковывает пакет с продуктами и выкладывает на тумбочку фрукты, купленные в ближайшем к дому магазине. В Столбове рынок бедный, на рынке даже фруктов приличных не купить. Это оттого, что город закрытый и сюда не пускают торговцев с Кавказа и из Средней Азии. А то, что привозят местные перекупщики, и похуже магазинного товара, и в два раза дороже.

Она равнодушно принимает то, что он принес, даже вздыхает, хотя сама просила принести продукты. А Ширвани вздыхает совсем по другому поводу. Он изображает человека, страдающего от жары, пару раз оттягивает, словно для вентиляции, воротник, потом вытаскивает из кармана платок, чтобы вытереть лоб. Вместе с платком «нечаянно» вытаскивается и стеклянная трубочка с таблетками. Падает на пол, звякает, привлекая взгляд Марихуаны Андреевны. Она смотрит на трубочку, а он смотрит на нее. Он внимательно изучает ее взгляд и с удовлетворением ловит в нем заинтересованность, нарастающую и нарастающую с каждой секундой.

– Что это?..

Ширвани лениво наклоняется и зажимает трубочку в кулак.

– Ты не знаешь, что это? – спрашивает он с усмешкой в голосе. Эта усмешка вполне естественная, ее даже изображать не надо, и она вполне здесь к месту, полностью попадая в тон разговора.

– Дай… – просит Марина едва слышно.

– Ты же лечишься…

– Это же только «экстази»… Что от этого будет…

Он качает головой, но трубочку в карман не убирает. Больше всего Ширвани боялся, что она не заинтересуется таблетками. Это означало бы полный провал всех его намерений и планов. Тогда пришлось бы принимать кардинальные меры. Но она заинтересовалась. И еще очень не хотелось, чтобы Марихуана Андреевна поинтересовалась, зачем Ширвани носит с собой таблетки «экстази». Он приготовил на этот случай оправдательный ответ, но этот ответ, если бы Марина отказалась от таблеток, прозвучал бы не слишком убедительно.

Однако все пошло так, как должно идти. И зажатый кулак Ширвани приковал все внимание Марихуаны Андреевны.

– Дай… – снова шепчет она. – Дай…

Повторение звучит уже чуть ли не с угрозой. По крайней мере, почти истерично, хотя и шепотом. И он медленно разжимает свои сильные волосатые пальцы. Словно поиграл и дарит… И понимает, что для него ситуация выглядит так – поиграл и дарит. А Марина обязана смотреть на нее иначе. Для нее он – сомневается…

Она выхватывает из ладони трубочку, испуганно оглядывается на дверь и вытаскивает одну таблетку. Пальцы дрожат…

– Не переусердствуй…

В ее ответном взгляде нет даже благодарности. Только лютая жадность какого-то голодного лесного зверька…

Ширвани выходит на крыльцо больничного корпуса, осматривается и шагает к воротам, где оставил машину. Выезжает, но на первом же перекрестке поворачивает и останавливается на тихой боковой улочке, где его никто не знает. Вытаскивает трубку спутникового телефона, вытягивает антенну. Перед тем как набрать номер, смотрит на часы. Казбек Ачилов уже должен прибыть в областной центр.

– Слушаю, – отвечает Ачилов. Имени он не называет, хотя, конечно же, посмотрел на табло определителя и знает, кто ему звонит.

– Как добрался?

– Благополучно, слава Аллаху!

– Я только что из больницы. Все получилось, как я и предполагал. «Клюнула» чуть не с разбегу… Можно быть спокойным…

– Я рад.

– Что нового у тебя?

– Есть новости. Интересные… Но это не телефонный разговор.

– Хорошие?

– Кажется… Ты присмотрись к фирмам, которые торгуют скандием… У меня здесь есть клиенты… Интересные ребята…

– Сейчас это рискованно… Проверка идет… Новая…

– А ты сбоку… Просто присмотрись… Проверке помоги… У нас намечается абсолютно чистая операция. Без всяких… Просто есть клиенты, которым нужен скандий… Вот и все… Это очень нужное дело… Если все получится…

Ширвани, наконец, догадывается, что в Казбеке Ачиловиче живет вовсе не коммерческий интерес, как ему показалось вначале.

– Я попробую… Думаю, что-то сумею придумать. У меня с одним из проверяющих хорошие отношения. Нормальный мужик… Правда, второй зануда, крючкотвор… Попробую… Что с посылкой?

– Как и договаривались. Изменений нет. В семнадцать ноль-ноль… На том же месте…

– Я буду… У меня сегодня выходной…

– Рыбкой угостишь?

– Была бы рыбка… Остальное приложится…

Ширвани убирает трубку и привычно посматривает во все зеркала машины. Никто за ним не смотрит. Это хорошо. Он не желает привлекать внимания. Стартер машины привычно почихивает при повороте ключа…

Казбек Ачилович убирает трубку и продолжает ходить по комнате. Сначала молча, осмысливая полученные известия. Потом оборачивается к человеку, сидящему в кресле:

– Что замолчал? Продолжай…

– Первого мы проверили. Раньше он был ментом, потом на него какие-то неприятности навалились, короче, уволили его со службы… Поговаривают, что он работал с Русланом Салдуевым, но остался не у дел, когда того арестовали[19]… Кажется, сейчас работает с уголовкой… По слухам, за ним несколько серьезных дел и неплохие деньги…

– Если валяется такой человек, грех не подобрать его и не использовать… – соглашается Казбек Ачилович. – А что второй?

– Второй… Тут случай интереснее… Он выдает себя за чеченца по отцу… Мы проверяли… Все документы у него «липовые»…

– ФСБ? На нас вышли? – Ачилов поднимает вопросительно брови.

– Хуже… Он, как нам сказали, сам имеет основания прятаться от ФСБ… Что-то на нем висит серьезное и по линии ФСБ тоже, но основное – по линии ментовки… Он несколько лет назад в Самаре большую зачистку проводил. Сначала Таманец, был там такой крупный авторитет, нанял его против группы молодых парней, спортсменов-беспредельщиков… Может быть, вы читали, про это писали все газеты… «Массовый расстрел преступной группировки»… Этот самый парень сделал… Но, говорят, Таманец его кинул… И окружил себя такой охраной, что к нему не подобраться… Но он и Таманца обслужил… Через тещу как-то его заманил одного в только что купленную квартиру и там оставил[20]… Очень серьезный человек…

– А нужен ли нам такой «очень серьезный»? – Ачилов фыркает. – Если за ним «хвост», он может и к нам прилипнуть…

– «Хвост» за каждым из нас… А этот… Очень даже нужен. Это не просто какой-то доморощенный мальчик-хулиганчик, который соседа побил, и в бега ударился… Это…

– Ну? – поторапливает Ачилов с ответом.

– Это профессиональный диверсант, отставной офицер спецназа ГРУ. Правда, инвалид… На инвалидность отправлен еще до перестройки после ранения… Один из лучших специалистов по боевым операциям…

– Против нас он не воевал?

– Я же говорю, его отправили на инвалидность до перестройки…

– Это уже интереснее…

– Сегодня после обеда обещали передать на него более полные данные, если сумеют добыть… Но на таких людей данные добывать трудно… Они всегда на виду, их никогда не видишь, пока они не выстрелят…

– А когда встречаетесь?

Собеседник смотрит на часы:

– Завтра в это же время.

– Хорошо… Только сюда их пока не водите. Поговорите, поспрашивайте… Если люди хотят заработать, отчего же не дать им заработать… Мы – им, они – нам…