Край моря - Татьяна Алхимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утро оказалось непривычно ярким: солнце заглядывало в раскрытое окно, золотило стены комнаты и прозрачные шторы. На улице пели птицы, а ветер приносил сладкие цветочные ароматы. Ивар встал, потянулся и сел обратно на кровать. Он всё ещё не привык к своему новому телу: слишком маленькому и слабому. Его душа так стара для этого тела, в свои настоящие двенадцать лет он уже столько всего пережил: и гибель отца, и первые попытки отправиться в плавание. Тогда он посильно помогал матери, а по сути – взял на себя обязанностей раз в пять больше, чем должен иметь мальчишка-подросток.
Теперь же его прошлое имеет значение только для него самого. Того Ивара, которого воспитывала настоящая мать, больше нет. Да и не было. Не рождался он никогда, не рос, не провожал отца в плавание, не ходил к отшельникам и не отправлялся искать жемчужину. Всё это теперь есть только в памяти Ивара и в его сердце.
Собравшись с мыслями, твёрдо решив попробовать жить дальше, Ивар спустился на первый этаж. Мать что-то готовила на кухне, весело напевая незнакомую песенку. Весь дом заливал яркий солнечный свет, его здесь было даже слишком много, но Ивар поймал себя на мысли, что так даже лучше – веселее и легче жить, когда вокруг много ярких красок, тепла и той силы, что дает людям солнце. Он заглянул на кухню.
– Доброе утро, – осторожно проговорил Ивар.
– Уже проснулся? – улыбнулась ему мать. – Садись за стол, я как раз заканчиваю готовить завтрак.
– А где…? – Ивар задумался, не зная, как называть этих людей. Его отец – Кмар, и язык не поворачивается кого-то другого называть так же.
– Отец? – подсказала ему мать. – На работе. Далеко добираться, вот он и ушёл пораньше.
Она налила Ивару молока и поставила перед ним тарелку с блинчиками, баночку с медом и блюдце с вареньем, а сама села напротив, внимательно, но очень по-доброму всматриваясь в его лицо.
– Спасибо, – шепнул Ивар, смущенный её добротой и заботой.
– Скажи мне, пожалуйста, сколько тебе на самом деле лет? – неожиданно спросила мать. Ивар отставил кружку с молоком в сторону и поднял глаза на женщину.
– Двадцать три. Было во всяком случае тогда, когда я уходил в плавание.
– Совсем ещё дитя…
– Не настолько. У меня был свой корабль и даже… Невеста. Я говорил, – Ивар помолчал, изучая печальное лицо собеседницы, и решился задать свой вопрос. – Откуда вы столько знаете обо мне?
– В этом мире, Ивар, куда ты попал, живут вовсе не люди.
– А кто? Духи? Призраки?
– Называть нас можно, как угодно. Да мы и сами толком не знаем, кто мы такие. Почему ты попал сюда могу предположить. Ты – наш сын. Возможно, ты был нашим сыном и тогда, когда жил на берегу другого Океана, и гораздо раньше. Ты всегда был нашим сыном, как и мы – твоими родителями. Наши души связаны, поэтому ты вернулся к нам. Я – твоя настоящая мать, какой и была всегда, так же, как и отец.
– Сложно, – пробормотал Ивар.
– Просто. Ты ведь тоже чувствуешь тепло в своем сердце, правда?
– Правда…
– Вот и ответ. Продолжай слушать своё сердце, собирай жемчужины на дне Океана, и когда-нибудь ты снова встретишь её – твою милую Анику. Возможно, она будет зваться иначе, да и внешне будет иной. Но сердце… Ты же понимаешь?
– Да, понимаю. Можно тогда, когда я найду её, то заберу сюда? К нам домой? – с трудом проговорил Ивар, пытаясь поверить в то, что теперь он – не просто моряк.
– Можно, конечно, я ведь уже говорила об этом. Она будет для нас как родная, не сомневайся. Когда подрастешь, то сможешь выстроить себе новый корабль, ходить в Океан, и даже за Край моря. И твой сын тоже сможет. Тот, кто однажды прикоснулся к жемчужине, уже никогда не умрет. Будет жить вечно.
С того самого дня Ивар решил, как и когда-то раньше, что обязательно отправится в море. Доберется до Края, и заглянет за него. И больше никакие жернова ему не страшны, даже сама морская дева и воронка Розы ветров не помешает ему быть счастливым.
Каждый день он уходил к морю, нырял так глубоко, как только мог, собирал со дна жемчужины и раздавал их тем, кого встречал по дороге домой. Иногда, когда Ивар возвращался поздним вечером, а все тропинки пустовали, он просто закапывал жемчужины, а через некоторое время на их месте вырастали чудесные цветы.
Долгими теплыми вечерами, когда после ужина ему хотелось побыть одному, он уходил на берег, сидел на песке и слушал. Море шептало о чем-то своём, далеком и непонятном. То плакало, то смеялось, то пело древние колыбельные. Ивар вспоминал. Та жизнь, которая осталась в прошлом, когда-то была такой настоящей, такой живой, а теперь превратилась в пепел, в болезненный и печальный сон. Она оставляла после себя только незаживающие душевные раны, горькое послевкусие и образы. Образ настоящей мужской дружбы и поддержки, образ всепрощающей и безусловной материнской любви, образ гордости и доблести, но самое главное – образ беспричинной, глубокой и искренней человеческой любви. Черная коса, такой же черный пояс и внимательный, пронзительный взгляд.
– Спи, Ивар, – шептало море, и в нём послышался голос Аники.
Ивар потерял счет дням, не помнил, сколько он живет в этом новом мире, но не забыл любимый голос. Он встрепенулся, вслушался в шёпот моря, и нырнул. В тёмной воде дно различалось плохо, но Ивар хорошо знал эти места, успел изучить. Ловко собрав с десяток жемчужин, он проплыл чуть дальше, завидя золотой отблеск на поверхности воды, его подхватило течение, а спустя несколько минут борьбы, отпустило. Он вынырнул на поверхность и осмотрелся.
Берег показался незнакомым, вдоль линии прибоя лежали рыбацкие лодки, виднелась небольшая деревушка. Ивар вспомнил свою родную деревню с каменными домами и высокими пристанями. Но быстро отогнав воспоминания, выбрался на берег. Ещё из воды он заприметил небольшую фигурку, сидевшую вдалеке на песке. Он решительно направился к ней. Фигуркой оказалась девочка, приблизительно его возраста. Она молчаливо смотрела на колышущееся море, обняв колени руками. Ивару показалось, что она грустит. Такая красивая, нежная… Чем-то
