Том 1. Авиация превращений - Даниил Хармс

«Я к тебе несусь владыка…»

Я к тебе несусь владыкаполон страсти и младыкапокажи мне воду некую.Я в кувшине не кумекаюветка ветра веселёхараспушила хвост рулевой тучисерая лепёха груди около летиэто вымпел нулевой вехиветхого пути. Посмотрикак я парю над над озеромизбегая капканы смертизнать уж скоро выйдут с мозеромотмечать секунды черти.

«Жили в Киеве два друга…»

Жили в Киеве два другаУдивительный народПервый родиной был с югаА второй — наоборотПервый страшный был обжораА второй был идиот.Первый умер от запораА второй — наоборот.

Романс

Безумными глазами он смотрит на меня —Ваш дом и крыльцо мне знакомы давно.Темно-красными губами он целует меня —Наши предки ходили на войну в стальной чешуе.

Он принес мне букет темно-красных гвоздик —Ваше строгое лицо мне знакомо давно.Он просил за букет лишь один поцелуй —Наши предки ходили на войну в стальной чешуе.

Своим пальцем в черном кольце он коснулся меня —Ваше темное кольцо мне знакомо давно.На турецкий диван мы свалились вдвоем —Наши предки ходили на войну в стальной чешуе.

Безумными глазами он смотрит на меня —О, потухнете, звезды! и луна, побледней!Темно-красными губами он целует меня —Наши предки ходили на войну в стальной чешуе.

Даниил Дандан

1 октября 1934

Что делать нам?

Когда дельфин с морским конёмигру затеяли вдвоём,о скалы бил морской прибойи скалы мыл морской водой.Ревела страшная вода.Светили звёзды. Шли года.

И вот настал ужасный час:меня уж нет, и нету вас,и моря нет, и скал, и гор,и звёзд уж нет; один лишь хорзвучит из мёртвой пустоты.И грозный Бог для простотывскочил и сдунул пыль веков,и вот, без времени оков,летит один себе сам друг.И хлад кругом и мрак вокруг.

15 октября 1934

«Горох тебе в спину…»

Горох тебе в спину.Попади тебе булыжникпод лопатку.Падай, падай.Без движеньяна земле,раскинув руки,отдохни.Много бегал,утомился.Ноги стали волочиться.Взор стеклянныйперестал метать копьёв глубь предметов.Сядь на стул —зажги сигару.Это лучше,чем лежать, раскинув руки,на земле.Посмотри —на небе солнце,в светлом воздухе летаютптицы,на цветах сидят стрекозыи жуки.Вон горох, к тебе летящий,только спину пощекотит,а булыжник от лопатки,будто мячик, отлетит.Встань, встань.Подойди походкой твёрдойк центру мира,где волна реки Батобрпни срывает с берегови на камне умный бобрдержит рыбу меж клыков.Люди, звери и предметыниц падут перед тобой,и на лбу твоём высокомвспыхнет яркий лампион.

23 января 1934

«Стоит средь волн морских пустынный остров…»

Стоит средь волн морских пустынный островНад ним скалы громадный остовПуть ветру лбом пересекаетПорой искрится и сверкаетПорой пустынна и голаСтоит над морем чёрная скалаИ волны дохлых рыб несут к её откосам.

Морские воды разрезая носомШёл пароход. Команда пела.Летела чайка. Солнце грело.И человек в штурвальной рубкеСмотрел кругом, пуская дым из трубки

Спокойно море. Кое-где мелькнёт акулаУдарит по волне хвостомИ вновь исчезнет. Кое-гдеПодскочит рыбка. Чайка рыболовЕё тотчас же на лету хватает клювом.

Другая чайка к ней спешитИ выхватив добычу ловкоИз клюва медленной соперницыШумит крыломИ прочь летит.

И вслед разбойнице глядитГолодным взором чайка рыболов.И снова скачет рыбка меж валов.Команда весело смеётсяИ по морским волнам домойВесёлый пароход несётсяИ воду пенит за кормой

Сгустились тучи на востокеБарашки по морю бегутБормочет штурман: «будет буряПридётся нам ослабить блокиИ трубы сбить. Не то капут.Я знаю будет страшный бой»И бровь косматую нахмуряНа волн игру глядит перед собой

Свежеет ветер. Бьются снасти.У волн морских всё больше властиВсё выше вал. всё больше пеныБежит на грустный вой сиреныКоманда быстро по местамИз трубки выбив прочь табакПромолвил штурман: «сто собакИ двести кошек не отдамЗа то, что гром сейчас не грянет».Промолвил штурман. Да как взглянетПеред собой на волн игруИ видит страшную скалу

Торчит скала земли сучёкА под скалой земли клочёкУ моря бурного в пленуНикем не веданный. К немуЛетит волна, за ней другая,И ветер чайку кувыркаяКак пух по воздуху несётИ вдруг с размаха обземь бьёт

<1934>

Обращение учителей к своему ученику графу Дэкрну

Мы добьёмся от тебя полезных знаний,Сломаем твой упрямый нрав.Расчёт и смысл научных зданийВ тебя из книг напустим, граф.Тогда ты сразу всё поймёшьИ по-иному поведёшьСвои нелепые порядки.Довольно мы с тобой, болван, играли в прятки —Всё по-другому повернём:Что было ночью, станет днём.Твоё бессмысленное чтеньеНаправим сразу в колею,И мыслей бурное кипеньеМы превратим в наук струю.От женских ласковых улыбокМы средство верное найдём,От грамматических ошибокРукой умелой отведём.Твой сон, беспутный и бессвязный,Порою чистый, порою грязный,Мы подчиним законам века,Мы создадим большого человека.И в тайну материалистической полемикиТебя введём с открытыми глазами,Туда, где только академикиСидят, сверкая орденами.Мы приведём тебя туда,Скажи скорей нам только: да.Ты среди первых будешь первым.Ликует мир. Не в силах нервамТакой музыки слышать стон,И рёв толпы, и звон литавров,Со всех сторон венки из лавров,И шапки вверх со всех сторон.Крылами воздух рассекая,Аэроплан парит над миром.Цветок, из крыльев упадая,Летит, влекомый прочь эфиром.Цветок тебе предназначался.Он долго в воздухе качался,И, описав дуги кривую,Цветок упал на мостовую.Что будет с ним? Никто не знает.Быть может, женская рукаЦветок, поднявши, приласкает.Быть может, страшная ногаЕго стопой к земле придавит.А может, мир его оставитВ покое сладостном лежать.Куда идти? Куда бежать,Когда толпа кругом грохочетИ пушки дымом вверх палят?Уж дым в глазах слезой щекочетИ лбы от грохота болят.Часы небесные сломались,И день и ночь в одно смешались.То солнце, звёзды иль кометы?Иль бомбы, свечи и ракеты?Иль искры сыплются из глаз?Иль это кончен мир как раз?Ответа нет. Лишь вопль, и крики,И стон, и руки вверх, как пики.

Так знай! Когда приходит слава,Прощай спокойстие твоё.Она вползает в мысль, и, право,Уж лучше не было б её.Но путь избран. Сомненья нет.Доверься нам. Забудь мечты.Пройдёт ещё немного лет,И вечно славен будешь ты.И, звонкой славой упоённый,Ты будешь мир собой венчать,И бог тобою путь пройдённыйВ скрижалях будет отмечать.

1934

«Девица, женщина, жена, вдова, дитя и Марфа…»

Девица, женщина, жена, вдова, дитя и Марфапугались Римы глаза каркого прикрыла тетя арфабледнели щёки с плечь сходил загаркого тянула посмотреться в доскущемила в рёбрах благодатьи дети чуя тоскусадились на кровать

<1933–1934>