Меч в рукаве - Роман Глушков

Вышедший, видимо, из дома второй человек по сравнению с заторможенным толстяком выглядел вполне нормальным; общим для них являлся только уныло булькающий голос. Довольно рослый, почти на полторы головы выше Мефодия, мужик внимательно изучал гостя, и ничего в нем не было бы странного, если бы не две примечательные детали: руки его, чрезмерно длинные и доходящие едва ли не до колен, были растопырены, словно он собирался заключить Мефодия в объятья; и вторая – левый глаз у мужика был искусственным, но не керамическим, а будто нарисованным поверх несуществующей глазницы.

– Я по объявлению о продаже недостроенного коттеджа, – сказал Мефодий, как бы не обращая внимания на растопыренные руки верзилы. – Видимо, ошибся адресом. Это улица Береговая?

– Пляжная, – уточнил верзила. – И ты прав – мы ничего не продаем.

– Он… лжет! – пролаял толстяк. – Он… из Охраны!

– Я знаю, – ответил верзила. – Он лжет, потому что молод и глуп. – И обратился к Мефодию: – Не обращай внимания на моего друга. Он еще не отошел от перемены среды. Ваша атмосфера – нечто необыкновенное…

Мефодий с содроганием понял, что очутился в одиночку перед двумя небожителями, которые даже не думали таиться. Из этого следовало, что отпускать Мефодия восвояси они отнюдь не намерены. Вот так вводная для первой самостоятельной задачи!..

– Дом окружен, – выпалил он в лицо верзиле, – потому советую сдаваться по-хорошему!

– Как это – «сдаваться»? – удивился тот. – В плен, что ли? А кому, если не секрет?

Получалась и впрямь полная ерунда: захват Циклопов и Бриареев смысла не представлял, хотя это было посильной задачей – в материальной оболочке те представляли собой боевые единицы сродни Исполнителям. Их способностей к левитации в материальной оболочке хватало лишь на то, чтобы прибыть на Землю и отбыть с нее; долгие полеты по сложным траекториям были выше их возможностей. Головной мозг Циклопов и Бриареев содержал в себе ровно столько полезной информации, сколько и спинной, а о выкупе за них говорить было просто смешно – такого добра у Кроноса было как звезд на небе.

– Убей… его! – ухал толстяк. – Оторви ему… башку! Или мне… это сделать?

Пора было выполнять распоряжение Мигеля, а именно: рвать когти. Задание выполнено, враг обнаружен, надо спешить за подкреплением и «тяжелой артиллерией»… Но как? Мефодий не был уверен, что сможет скрыться и от одного небожителя, а тут сразу двое, и вероятно, что поблизости ошивается еще один, а то и несколько. Стройная концепция задания – «пришел – увидел – убежал» – дала обидную осечку…

– Будешь махать своими железяками или все-таки упростишь свою аннигиляцию? – дружелюбно поинтересовался верзила. – Что с ними, что без них – итог будет один.

Вместо ответа Мефодий материализовал оба слэйера.

И тут толстяка словно подменили. Он забурлил, как всасывающая остатки воды раковина, и вскочил со скамьи, отчего дощатый пол времянки дрогнул и натужно заскрипел. Очутившись на ногах, он рванул на себе пальто и располовинил его надвое, а изо рта у него полыхнуло самое натуральное пламя. Из-под просторного пальто «толстяка» вывалилось еще две пары скрещенных до этого на не таком уж большом животе рук. Сам же толстяк, голый по пояс (одежды с шестью рукавами под его анатомию на Земле явно не нашлось), издал визгливый вопль.

Мефодий впервые узрел воочию живого Бриарея, о которых до сего момента знал лишь из разблокированных архивов памяти. Впечатления о нем и по памяти складывались крайне негативные, а тут новобранец и вовсе загрустил: хитросплетения сложной, призванной управлять тремя парами верхних конечностей, мускулатуры, заросшее разноцветной шерстью тело и все те же остекленевшие глаза, человеческую выразительность которых Бриареи так и не научились копировать. О том, чтобы вступать с Бриареем в единоборство, не могло быть и речи…

Верзила никаких изменений в своей внешности не произвел, лишь безумно выпучил свой небутафорский глаз. Циклопы по причине своей недалекости не хотели вникать в преимущества бинокулярного зрения, а потому второй глаз у них обусловливался скорее вопросами маскировки, чем жизненно важной необходимостью.

Геройствовать Мефодию претил бивший по мозгам сигнал опасности первой степени, а также отсутствие боевой практики при работе с колюще-режущим исполнительским инструментом. А потому выход из образовавшегося для Мефодия тупика был только один. Выставив левый слэйер в сторону Циклопа, а правый направив в грудь огнедышащему Бриарею, Мефодий изо всех сил оттолкнулся от пола и прыгнул назад, к тонкой дощатой стене времянки. Трюк выходил рискованный, но Мефодий отчетливо помнил, как при недавнем квартирном заточении он уже бился головой о потолочную плиту и при этом не получил даже намека на шишку. Так что попытка стоила некоторого членовредительства, да и единственно возможной альтернативой полету головой вперед был выход через дверь, но уже вперед ногами…

Толчковой энергии для того, чтобы пробить непрочную стену, хватило с избытком. Доски треснули и, переломившись, вылетели наружу. Осколки стекла из имевшегося на сломанной стене оконца немилосердно прошлись по Мефодиеву лицу. И едва только Мефодий выпал во двор, как ему вдогонку метнулся выплюнутый Бриареем фонтан огня…

Упал Мефодий на лопатки и по инерции перекатился через голову назад, после чего подскочил и, не оборачиваясь, бросился наутек. Конский топот и надсадное хрюканье за спиной указывали на то, что скорость необходимо повысить как минимум вдвое, хотя Мефодий и так шел на пределе своих возможностей.

Наверху, в широких кронах сосен, раздался треск, похожий на тот, какой издают резвящиеся в ветвях белки, вот только белка эта была размерами с бабуина. Опасаясь атаки с воздуха, Мефодий на бегу оттолкнулся ногой от соснового ствола и резко поменял траекторию движения. И весьма своевременно – за его спиной обрушилась сверху сутулая фигура еще одного шестирукого, а в то самое дерево, что послужило для Мефодия точкой опоры, врубился лбом бежавший следом Циклоп. С сосны посыпалась сухая хвоя, а сама она отозвалась звонким гудением. Повалив ствол дерева не хуже потерявшего управление грузовика, Циклоп раздосадованно рыкнул и продолжил погоню.

Мефодий повторил этот маневр еще раз, что позволило ему выиграть у противника полсекунды и не дать охватить себя полукольцом. Несмотря на габариты, Бриареи оказались на редкость проворны и бегу по земле предпочитали прыжки с дерева на дерево, чему способствовали три пары их верхних конечностей.

До спасительного забора оставалось всего ничего (Мефодий рассчитывал на то, что небожители не станут гонять его при людях – это же полнейшая деконспирация!), когда новобранец услышал за спиной свист рассекаемого воздуха. Оборачиваться было некогда, поэтому Мефодий плюхнулся животом на траву, уклоняясь от приближающегося объекта. Проехав на брюхе, Мефодий еще в движении перевернулся на спину. В полуметре от его лица пронеслась по воздуху та самая бетономешалка, за которой он скрывался пять минут назад. Весу в ней было достаточно – полтонны по грубым оценкам, – так что можно было легко представить себе физические возможности земных оболочек небожителей. И по той легкости, с которой Циклоп произвел бросок, было очевидно, что для него это не предел.

Бетономешалка шутя пробила брешь в заборе и, оглушительно громыхая, поскакала на другую сторону улицы, заперев ворота гаража соседа напротив. Обломки битого кирпича рассыпались по дороге, на которой, к счастью, сейчас никого не было. Предчувствуя новую атаку, Мефодий рефлекторно выставил перед собой оба слэйера, осознавая, что подняться он уже, вероятно, не успеет. Сверкнувшее в глаза солнце заслонила камнем упавшая сверху паукообразная тень Бриарея, заслонила как раз в тот момент, когда люциферрумовые клинки Мефодия взметнулись в зенит…

Для слэйера не существует материала, который он не мог бы разрубить. Люциферрумовый клинок протыкает сантиметровую сталь как бумагу, режет алмаз как халву, а тело человека и вовсе распластывает, словно топленое масло. Биологическая составляющая этого металла подключается к нервным окончаниями в руке владельца и при помощи них получает сигналы о том, что оружию пора материализоваться из транспортабельного положения либо наоборот – снова скрыться в рукаве одежды. Мефодий лишь с недавних пор привык к новым рабочим инструментам, но по прямому назначению использовал их впервые, потому и вышло это у него очень коряво.

Тело Бриарея хоть и было сравнимо по крепости с танковой броней, на слэйеры тем не менее нанизалось великолепно. Ко всему прочему, небожитель сам помог себе в этом, совершив предварительный разбег. Слэйеры вошли в Бриарея по рукояти, да так и застряли в нем, поскольку на Мефодия словно бетонную плиту навалили – масса небожителя была во много раз больше, чем это казалось на первый взгляд, и совершенно не соответствовала его земным габаритам.