Меч в рукаве - Роман Глушков

Посчитав, что и так сегодня сэкономил «конторе» восемьдесят долларов и время на поиски интервентов, Мигель не стал больше пререкаться. Достав бумажник, он перевел общение в более приемлемое финансовое русло…

– Ну что скажете, многоуважаемый новобранец? – довольно произнес Мигель после того, как вычерпал из лидера юных байкеров все, что возможно. – Впечатляет моя тактика? – И, не получив ответа, продолжил: – Деньги! Это по-своему великое землекоповское изобретение! Одна зеленая бумажка – тьфу! – а сколько пользы для дела? Небожители лишь недавно осознали великую силу денег, но, уверяю тебя, осознали не до конца, иначе они бы всех заставили между собой перегрызться, а сами бы только руки потирали! Не прочувствовали они еще, как глубоко деньги въелись в сущность землекопа и как он обижается, когда вовремя не получает обещанное. Думали, стоит лишь пообещать, и все сразу довольны и счастливы? Как бы не так! Хочешь быть незаметным – плати! Хочешь иметь информацию – плати! Плати, а не обещай. А то уплывет она к кому-нибудь не столь жмотистому… Кстати, заметь: денег у небожителей, видимо, и впрямь нет, а значит, кто бы там с небес ни упал, на планете он старается быть как можно незаметнее и грабежом не занимается.

– Вообще-то под описание Палланта бригадир этих конспираторов подпадает, – заметил Мефодий.

– Будем рассчитывать на то, что нам сегодня подфартит, – с надеждой сказал Мигель. – Но вот только знаешь, что напрягает: слабовато фонит эмоциональная нестабильность в Рогове. Для Титана как-то жиденько… Однако проверим то, что имеем в наличии. Наш выклянчивший двадцатку друг говорил, что, помимо гиганта в шапочке, видел еще двух – толстяка и похожего на орангутанга верзилу. Вот их пока и поищем…

Середина августа в дачном районе на берегу Роговского водохранилища (того самого, где хотели купить себе коттедж Кирилл и Раиса) – пора многолюдная, начало поздней сибирской овощеуборочной страды. Дачи являлись половиной всего недвижимого фонда Рогова, а потому в дачный сезон население поселка, как и население средиземноморских Канн во время проходящего там ежегодного кинофестиваля, удваивалось, а при стабильности благоприятной погоды и утраивалось. Но одно дело возделывать грядки на скромных сотках многочисленных сообществ или возлежать в шезлонгах на гектарных участках пошикарнее – это поведение дачников среди местных жителей считается вполне нормальным. Отклонение же от норм, как то: подозрительное шастанье по окрестностям, нехарактерный для праздного времяпрепровождения вид, нервное поведение и тому подобное, не могло не остаться без внимания, а потому вызывало у роговчан настороженность и, как следствие, негодование.

Мигель и Мефодий шли по этому незримому указателю эмоциональной несбалансированности, и было похоже на то, что молодой байкер их не обманул. Чем ближе подходили они к нужному адресу, тем плотнее висело в воздухе напряжение общей подозрительности.

Исполнители остановились, не доезжая до указанной дачи пару участков, и припарковались под сенью свисающей через забор черемухи, уже вызревшей и по ягодке ощипанной каждым прохожим. Район был прибрежным, следовательно, элитным – участки на нем в большинстве своем примыкали к широкому пляжу: заборы-бастионы, за ними ухоженные дворы, просторные гаражи… И самое главное – отгроханные на широкую ногу и щедрую руку особняки-коттеджи, каждый из которых выглядел вершиной полета мысли архитектора. Здесь уже исполнительский «Рэнглер» смотрелся как свой среди своих, а потому никакого подозрения у дачников-патрициев не вызывал.

– Может, не стоит так близко? – с опаской спросил Мефодий. – Учуют, как пить дать.

– Маловероятно, – заявил Мигель. – В этом наша сила: мы в своей среде и ничем из нее не выделяемся, а вот небожители для нас как песок в плавках – их присутствие ощутимо сразу. – Подумав, он добавил: – Правда, и вытряхнуть их бывает так же проблематично.

Нужный Исполнителям коттедж еще не был достроен. На данном этапе он чем-то напоминал разрушенный Рейхстаг в миниатюре – монументально-вычурные стены (разве что без следов пуль) и полное отсутствие крыши. На первый взгляд никаких признаков жизни вокруг стройки не наблюдалось, и разросшаяся до неприличия трава возле главного входа свидетельствовала о том, что в этом сезоне строительный процесс на участке так и не начинался. Но присутствие чего-то инородного чувствовалось гораздо сильнее, чем при въезде в дачный район Рогова, так что если даже вторженцы обитали и не здесь, то уж точно где-то неподалеку.

– Иди-ка проверь, выгодно ли мы вложили наши двадцать баксов и пачку «Пэл-Мэлла», – приказал мастер новобранцу. – Кто знает, вдруг наш местный «дружинник» подсунул нам порченую информацию. Не знаю, как ты, а я к ценителям заплесневелого сыра себя не отношу. И это, салага… Не геройствуй. Ежели чего заметишь, сразу дуй назад!

Мефодий осторожно приблизился к решетчатой калитке и так же осторожно осмотрел видимую часть двора. То, что его незримый враг – не милиция, не СОБР и уж точно не конопатовская бригада, он представлял себе достаточно отчетливо. Столкновение с небожителем было для новобранца весьма нежелательно, тем более если за забором их окажется несколько.

Во дворе царило дремучее безмолвие, нарушаемое лишь далекими криками дачников с пляжа да лаем соседского пса, вероятно, учуявшего в Мефодии подлого расхитителя частной собственности. Темные проемы незастекленных окон тоже картины не проясняли, а значит, для проведения качественного разведмероприятия требовалось обязательное проникновение внутрь огороженной территории, чего Мефодию, при всем его желании отличиться, не очень и хотелось. Однако хочешь – не хочешь, но пришлось подчинить свое эгоистичное «не хочу» великому исполнительскому «надо!».

Мефодий перепрыгнул двухметровый забор и приземлился в кучу песка, после чего присел за покрытой коркой высохшего раствора бетономешалкой и осмотрелся получше. Ничего, что указывало бы на присутствие живых существ. Однако мозг настойчиво зудел от ощущения чего-то незримого и неприятного одновременно.

За домом впритык друг к другу лепились несколько пристроек, баня и времянка строителей. Мефодий поразмыслил и решил сначала осмотреть их, а в дом зайти напоследок, поскольку без крыши над головой тот был менее приспособен для проживания. Хотя, как отлично был осведомлен Мефодий, комфорт для небожителей никакой роли не играл – если ситуация того требовала, они в прямом смысле могли лежать и на потолке.

Прежде чем залезть в пристройки, Мефодий до предела обострил слух, просканировал находящиеся за стеной помещения на наличие в них движущихся объектов и лишь после этого зашел внутрь. И все равно сидящего во времянке человека он не смог обнаружить даже по звуку его дыхания, словно тот был чем-то вроде бездушного предмета интерьера.

Плотный мужчина в застегнутом на все пуговицы пальто сидел на лавке у окна и тупо пялился перед собой остекленевшими глазами. Не похоже было, чтобы он здесь проживал или нес охрану, – во времянке все было перевернуто вверх дном, да и личных вещей толстяка – сумок, пакетов, коробок – в этих четырех стенах не усматривалось. Толстяк просто сидел и не шевелился, не моргал и, казалось, действительно не дышал. И все же на мертвеца он не походил хотя бы потому, что поза его была расслабленной и естественной, а руки засунуты в карманы. Не походил он и на бомжа, хоть пальто на нем не блистало ухоженностью: репьи, пятна обтертой штукатурки, разводы чего-то маслянистого. Плюс ко всему упитанность мужчины тоже никак не согласовывалась с общеизвестным обликом привокзального обитателя.

Мефодий растерялся, так как, понадеявшись на хваленое исполнительское чутье, тем не менее попал впросак и демаскировался. Толстяк же при звуке открывшейся двери медленно повернул голову и, не меняя позы, посмотрел куда-то под ноги вошедшему посетителю («Уж не слепой ли случаем?» – подумал Мефодий).

– Тебе… здесь… незачем… быть! – делая между словами длинные паузы, утробно прогудел толстяк. – Убираться… ты… отсюда… быстро! Не… твое… дело… зачем…

– Я бы хотел поговорить с хозяином коттеджа по поводу его продажи, – произнес Мефодий первое, что пришло на ум. – Если его здесь нет, как мне с ним связаться?

– Хозяина… нет! – после долгого раздумья отозвался толстяк. – Наша… территория… не твоя!

Мефодий отметил, что сидящий на лавке так ни разу и не оторвал взгляда от Мефодиевых ботинок, будто говорил с ними, а не с их владельцем.

– Ты хотел чего-то? – вдруг раздался позади Мефодия такой же гулкий, но только более связный и более разумный голос. – Мой друг слегка приболел. Говори лучше со мной.

Не желая поворачиваться к толстяку спиной, Мефодий сделал шаг вправо и встал полубоком, чтобы видеть обоих собеседников.