Труп в оранжерее - Дороти Сэйерс

— И она показала ее? — спросил лорд Питер.

— Страстно желала такой возможности, мой дорогой лорд Питер, страстно желала такой возможности.

— Я удивлен, что у них хватило духу вызвать ее.

— Духу? — спросил Мурблс. — Дух людей, подобных «Куангл и Хэмпер» не имеет себе равных во вселенной, говоря словами великого Шекспира. Но сэр Импи — не такой человек, чтобы позволять по отношению к себе вольности. Нам действительно чрезвычайно повезло обеспечить себе его помощь… А, я думаю, что уже слышу его!

В самом деле, торопливые шаги по ступенькам оповестили о прибытии ученого адвоката, который ворвался в комнату, все еще пребывая в парике и мантии, рассыпая извинения.

— Чрезвычайно жаль, Мурблс, — сказал сэр Импи. — Мы чрезмерно утомились к концу, должен с сожалением признать. Я действительно старался, но дорогой старина Доусон становится глухой тетерей, знаете, и ужасно неуклюж в движениях. А как у вас дела, Уимзи? Вы выглядите — как будто были на войне. Можем ли мы предъявить иск об оскорблении против кого-либо?

— Берите выше, — вставил слово мистер Мурблс, — о покушении с целью убийства, если хотите.

— Превосходно, превосходно, — сказал сэр Импи.

— Да, но мы решили не обращаться в суд, — сказал мистер Мурблс, качая головой.

— Вот как! О, мой дорогой Уимзи, так дело не пойдет. Адвокатам тоже нужно на что-то жить, знаете ли. Ваша сестра? Я не имел удовольствия встретиться с вами в Ридлсдейле, леди Мэри. Я полагаю, вы полностью выздоровели.

— Полностью, спасибо, — сказала Мэри со значением.

— Мистер Паркер, конечно, ваше имя очень известно. Вот Уимзи ничего не может сделать без вас, я знаю.

Мурблс, действительно ли эти господа располагают ценной информацией? Я очень заинтересован этим делом.

— Но только не прямо сейчас, — сказал поверенный.

— Конечно, нет. Сейчас меня ничто не волнует больше этого превосходного куска баранины. Простите мою жадность.

— Хорошо; ну, в общем, — сказал мистер Мурблс, тихо просияв, — давайте приступим. Я боюсь, мои дорогие молодые люди, что я слишком старомоден, чтобы принять современную практику распития коктейлей.

— Совершенно правильно, — сказал Уимзи решительно. — К тому же отбивает аппетит и портит пищеварение. Это не в английских традициях — ужасное кощунство в этом старом доме. Пришла из Америки — в результате попала под запрет. Вот что случается с людьми, которые не понимают, как пить. Боже, благослови меня; сэр, вот это да, вы подаете нам знаменитый кларет. Это большой грех — упоминать коктейль в его присутствии.

— Да, — сказал мистер Мурблс, — да, это — «Лафит-75». Он очень редкий, очень редкий, я достаю его для тех, кому под пятьдесят, но вы, лорд Питер, умеете разбираться в таких вещах, что сделало бы честь человеку вдвое старше вас.

— Большое спасибо, сэр; я глубоко ценю ваше мнение. Могу я разлить вино, сэр?

— Давайте, давайте. Мы позаботимся о себе сами, Симпсон, спасибо. После обеда, — продолжал мистер Мурблс, — я предложу вам попробовать кое-что действительно любопытное. Один мой старый странный клиент умер на днях и оставил мне дюжину порта-47.

— Господи! — воскликнул Питер. — 47! Едва ли его можно будет пить, не так ли, сэр?

— Я очень опасаюсь, — ответил мистер Мурблс, — что это так. Какая жалость. Но я чувствую, что следует отдать дань уважения столь заслуженной старине.

— Зато потом можно говорить, что пробовал это, — сказал Питер. — Подобно тому, как увидеть божественную Сару, знаете ли. Голос пропал, расцвет позади, интерес ушел, но по-прежнему классика.

— Ах, — сказал мистер Мурблс. — Я помню ее в дни расцвета. Мы, много повидавшие парни, владеем в качестве компенсации некоторыми замечательными воспоминаниями.

— Совершенно верно, сэр, — сказал Питер, — и вы накопите их еще намного больше. Но что тот старый джентльмен сделал с вином, у которого минуло лучшее время?

— Мистер Фитерстоун был исключительным человеком, — сказал мистер Мурблс. — И все же я не понимаю. Он, возможно, был глубоко мудр. У него была репутация чрезвычайного скряги. Он никогда не покупал нового костюма, никогда не брал отпуск, никогда не женился, жил всю жизнь в тех же темных, узких комнатах, которые он занимал, будучи не имеющим практики адвокатом. Но он унаследовал огромное состояние своего отца, с которого и получал проценты. Вино принадлежало старику, который умер в 1860-м, когда моему клиенту было тридцать четыре. Ему — сыну, я подразумеваю, было девяносто шесть, когда он умер. Он говорил, что никакое удовольствие никогда не соответствовало ожиданию, и поэтому жил подобно отшельнику — ничего не делал, но планировал все, что мог бы сделать. Он написал детально разработанный дневник, содержащий, день за днем, отчет об этом призрачном существовании, о вещах, которых он никогда не имел возможности испытать в действительности. Дневник описывал поминутно блаженную супружескую жизнь с женщиной его мечтаний. Каждый раз на Рождество и Пасху бутылка '47 торжественно ставилась на стол и торжественно Удалялась, нераскрытая, после завершения его скромной трапезы. Его как примерного христианина ожидало большое счастье после смерти, но, как видите, он откладывал удовольствие максимально долго. Он умер со словами: «Правоверным было обещано…» — чувствуя под конец потребность в гарантии. Весьма исключительный человек, весьма исключительный, действительно сильно отличающийся от активного современного поколения.

— Как любопытно и трогательно, — сказала Мэри.

— Возможно, он когда-то решался осуществить что-либо недосягаемое, — сказал Паркер.

— Ну, я не знаю, — сказал мистер Мурблс. — Люди обычно говорили, что женщина его мечты не всегда была мечтой, но он так и не смог сделать ей предложение.

— Ах, — сказал сэр Импи оживленно, — чем больше я вижу и слышу в судах, тем более склонен полагать, что мистер Фитерстоун выбрал лучший вариант.

— И намерены последовать его примеру — во всяком случае, в этом отношении? А, сэр Импи! — ответил мистер Мурблс с легким хихиканьем.

Мистер Паркер поглядел в окно. Начинался дождь.

Как и следовало ожидать, порт-47 оказался выдохшимся; слабый призрак былого пламени и аромата витал над ним. Лорд Питер с минуту держал свой стакан.

— Это походит на вкус страсти, которая пропустила свой полдень и начала истощаться, — сказал он с внезапной серьезностью. — Единственное, что остается сделать — это смело признать, что она умирает, и покончить с ней. — Решительным движением он вылил остаток вина в огонь. Насмешливая улыбка возвратилась на его лицо:

Что мне нравится в Клайве,

так это то, что он больше не жив…

Много чего можно сказать о том, каково быть мертвым.

— Какая классическая суть и краткость в этих четырех строчках! Однако по нашему делу у нас есть много чего сообщить вам, сэр.

С помощью Паркера он представил двум служителям закона весь ход расследования этого дня, а леди Мэри лояльно добавила некоторые детали, рассказав свою версию ночного происшествия.

— Фактически вы видите, — сказал Питер, — этот мистер Гойлс потерял много, не являясь убийцей. Мы чувствуем, что он представлял бы собой прекрасную, зловещую фигуру в качестве полуночного убийцы. Но все так, как есть на самом деле, и поэтому нам остается выжать из него все, что можно, в качестве свидетеля, да?

— Ну, лорд Питер, — медленно произнес мистер Мурблс, — поздравляю вас и мистера Паркера с успешно проделанной работой и изобретательностью в расследовании этого дела.

— Думаю, можно сказать, что мы добились некоторых успехов, — сказал Паркер.

— Разве только отрицательных, — добавил Питер.

— Точно, — сказал сэр Импи, поворачиваясь к нему с ошеломляющей внезапностью. — Сугубо отрицательных, заметьте. И серьезно затруднили дело в смысле защиты; что вы собираетесь делать теперь?

— Вам легко рассуждать, — закричал Питер с негодованием, — когда мы выяснили так много пунктов для вас!

— Осмелюсь сказать, — ответил адвокат, — что это скорее пункты, которые лучше бы оставались невыясненными.

— Черт побери, мы хотим докопаться до правды!

— Вы? — спросил сэр Импи сухо. — Я — нет. Меня ни капли не интересует правда. Это не мое дело. Для меня не имеет значения, кто убил Кэткарта, если я могу доказать, что это не Денвер. Для меня достаточно, если я смогу заронить разумное сомнение в его причастности к убийству. Вот клиент, он приходит ко мне с историей о ссоре, Подозрительном револьвере, с отказом подтвердить чем-либо свои заявления и с полностью неадекватным и дурацким алиби. Я все устраиваю так, чтобы запутать присяжных таинственными следами, несоответствием относительно времени, молодой женщиной с тайной и общим неопределенным предположением о чем-то между кражей и преступлением, совершенным под влиянием любовной страсти. И здесь приходите вы, распутывая следы, оправдывая неизвестного человека, отменяя несоответствия, выясняя мотивы молодой женщины и весьма заботливо направляя подозрение туда, где оно находилось вначале. Чего вы ожидаете?