Секретный фронт - Аркадий Первенцев

- Ладно. - Не осмелившись ослушаться, Ганна взяла бумагу и сунула за лифчик. Так страшная беда нависла над семьей, которая приютила ее и ничего, кроме добра, ей не сделала. Позже, услышав о содержании письма, Ганна ужаснулась: она знала жестокие нравы мрачного подполья.

- Куда мне его положить? - спросила Ганна, уходя к восьми часам на работу. - В почтовый ящик?

Ухналь согласился и скрылся в заброшенном сарае: он мог вернуться в схрон, лишь убедившись в том, что подмет дошел до адресата.

Ганна, подойдя к дому Бахтиных, оглянулась, достала из-за лифчика бумагу и сунула ее в почтовый ящик, сделанный из ясеневого дерева еще бывшим хозяином дома, провизором Нейбахом, убитым фашистами. После этого Ганна дрожащими пальцами достала из сумочки ключ, открыла дверь. Входя в квартиру, переобулась в домашние туфли и тихо, с затаенным дыханием прошла на кухню.

Подполковника Бахтина уже не было, возможно, он и не ночевал дома. Вероника Николаевна спала. "Матерь святая богородица, спаси и помилуй", беззвучно повторяла Ганна, принимаясь разжигать дрова в печке. Вскоре проснулась и хозяйка, окликнула Ганну, и та, войдя к ней в комнату, застала ее у зеркала: Вероника Николаевна причесывалась.

- Доброе утро, Ганнушка! - приветливо поздоровалась Вероника Николаевна. - Ну-ка, посмотри на меня! Голубушка, да на тебе лица нет!

- Голова... усю ночь... - пролепетала Ганна. - Може, на грозу, а то на дождь...

- А может, любимого завела? - Вероника Николаевна поднялась, обняла ее, заглянула в глаза. - Боюсь, отберет тебя у нас твой коханый... А я уже к тебе привязалась. Давай с тобой кофейку попьем, вдвоем, хочешь? И голова пройдет...

Трудно было выдержать Ганне эту ласку, слезы чуть не брызнули из ее глаз. Вероника поняла это по-своему, погрозила ей пальцем.

- Нелегко быть молодой и красивой, Ганнушка. Нелегко, но приятно...

В половине одиннадцатого подполковник Бахтин подъехал к дому, чтобы после бессонной и тревожной ночи, проведенной за городом, немного перекусить, взбодриться кофе и вновь бежать в штаб.

Бахтин открыл почтовый ящик, вынул газеты, письмо от тещи и какую-то смятую тонкую бумажку, которую только по старой чекистской привычке не выбросил, а развернул, и брови его приподнялись, губы затвердели.

"Веронике не показывать... - Решение было принято молниеносно. Только не подать вида". Но, к счастью, Вероника, занятая собой, ничего и не заметила.

Ганна подала на стол завтрак, как обычно молча, потупив глаза. Вспыхнувшее было у Бахтина подозрение исчезло. Ганна всегда такая: покорная, задумчивая, грустная.

Он все же спросил:

- Кто приносил газеты?

- А я не бачила, - ответила Ганна и вышла.

- Кто приносил? Почтальонша. Кто же еще? - проговорила Вероника Николаевна. - У тебя письмо от мамы? Что ж ты молчишь?

Бахтин отдал жене письмо, выпил кофе, выкурил папиросу и, поцеловав Веронику Николаевну в щеку, ушел.

В комнату, где допивала свой кофе Вероника Николаевна, вошла Ганна с плетеной кошелкой в руке, сказала, что идет на базар.

Там она купила телятины у сивоусого селянина, дыню у перекупщицы и десяток головок сладкого лука. А в голове тревожно билась одна мысль, тяжело стучала в висках. Увидев военный патруль, Ганна приостановилась, пропустив солдат, свернула в переулок и дворами уже не дошла, а добежала до своего домика. Мария Ивановна была на работе, никто не помешал ей проскользнуть в сарай и сообщить Ухналю о выполнении задания.

Ухналь начальственно строго выслушал ее, уточнил кое-какие подробности, чтобы не ударить лицом в грязь перед Бугаем.

- Спасибо, Ганна, - поблагодарил он и, понимая своим тугим умом, что этого мало, добавил: - Ненька Украина тебя не забуде.

Поплевал на пальцы, принялся натягивать сапоги.

Чуб упал на лоб. Ганна, сжав сцепленными руками колени и упершись в них подбородком, страдающими глазами наблюдала за всеми неторопливыми движениями парня, разбудившего ее чувства.

- Чего так на мене дивишься? - спросил Ухналь.

- Жалию тебе...

- Жалиешь? - Ухналь невесело оскалился. - Дарма*. Ще не скоро с меня холодец зварють.

_______________

* Напрасно (укр.).

- Який холодец? - переспросила Ганна.

- Як с того прикордонника... - И он рассказал о страшном событии в селе Крайний Кут, рассказал без насмешек, горько, с длинными паузами.

- Ой, живодеры, живодеры, - только и могла вымолвить она побелевшими губами, - буде вам видплата...

- Я тут ни при чем, - оправдывался Ухналь. - Мы подъехали, колы его уже варили... Моей вины там нема, Ганна.

Ухналь посматривал на Ганну с просыпавшимся в нем плотоядным интересом. Вот она - близко: протяни руку, достанешь, пусть зареванная, тем лучше, ослабевшая. Не для того добирался он крутыми тропами до Богатина, чтобы затевать панихидные речи.

По-звериному легко бросился он к Ганне, схватил ее за шею - лопнула нитка с монистами, и посыпались в солому бусинки.

Ганна двумя кулаками ударила его в подбородок, выскользнула из его цепких рук.

- В другой раз приготовлю для тебя шило!.. - крикнула она.

Щели в двери сарая пропускали свет, и солнечные блики играли на ее смуглой запотевшей коже.

Ухналь втянул ноздрями воздух.

- Щука ты! Тебя треба брать за жабры...

- Ты и так монисты порвал...

- Монисты? - Ухналь отыскал несколько блестящих горошинок, покатал их на ладони. - Другой раз привезу монисты разве такие...

- Зарежешь кого?

- А що? И зарежу...

- Бандит ты! - горько и зло вымолвила Ганна. - Натуральный бандит. Нема в тебе просвета, Ухналь.

- Ну, ну, а то...

- Що то? - дерзко ответила Ганна. - За то самое будешь держать ответ перед "эсбистами". Спробуй тронь...

- Ладно, завянь-трава. И пошутковать нельзя. - Ухналь встал, потянулся до хруста в костях. - За тебя могу принять сто пуль в седьмой позвонок, як каже наш батько. Гуляй без меня... - Ухналь приблизился к ней и, легко задев плечом, осторожно выглянул на волю.

- Ты що? - с беспокойством спросила Ганна, поняв его намерение.

- Пойду.

- Днем?

- Раз ты такая... - Он досадливо отмахнулся, и Ганна почувствовала тоску в его словах. - Хай причешуть мени чубчик в обратную сторону... До зустричи, Ганна!

Глава шестая

Начальник отделения разведки отряда майор Андрей Иванович Муравьев имел опыт чекистской работы. В пограничные войска по охране армейского тыла его послали еще в январе сорок четвертого. Работник "смертна" Муравьев вел борьбу с внешней агентурой противника, с тонкими и как бы скользящими диверсиями новой фазы тайной войны.

Теперь никто из врагов на свой страх и риск не лез на рожон. За каждым шпионом, бандитским формированием, за политическими краснобаями стояли реальные покровители.

Украина, а тем более ее западная часть, лежавшая на гребне политического водораздела, не могла по ходу исторических событий остаться без внимания со стороны бежавших за границу вожаков националистического "руху".

Была изменена историческая судьба народов бывшей Российской империи. Свобода, равенство и братство относились в равной мере ко всем нациям, большим и малым. Разве не совместными усилиями русских, украинцев и других народов Советской страны были разбиты внутренние и внешние враги, завоевана социальная и национальная свобода, ликвидированы эксплуататоры, разгромлены или вышвырнуты вон так называемые самостийники-гетманцы, петлюровцы и им подобная нечисть?

Как точно понимал политическое положение Ленин, зорко заглядывая вперед, с кристальной ясностью, не оставляя никаких лазеек для кривотолков: "При едином действии пролетариев великорусских и украинских свободная Украина в о з м о ж н а, без такого единства о ней не может быть и речи".

Иностранные разведки были подлинными хозяевами украинских буржуазных националистов, направляя по своему усмотрению их деятельность, финансируя крупными ассигнованиями, создавая те или иные организации и подбирая их вожаков, целиком купленных ими, растленных субъектов, авантюристов, лишенных чести, совести и чувства национального достоинства, то есть того чувства, во имя которого они якобы боролись.

Самостийники, провозглашавшие крикливые лозунги об "Украине для украинцев", готовы были продать Украину кому угодно, хоть самому дьяволу, они науськивали своих хозяев обрушить на нее атомные бомбы, заразить бактериями, уничтожить людей, посевы, леса, отравить реки. Вот куда может завести слепая ярость предателей Родины!.. Чтобы низвергнуть власть рабочих и крестьян, они не останавливались перед физическим уничтожением украинского населения. Как же можно оставаться равнодушным, беспечным, не схватить преступника за руку, не вырвать из его намертво сжатых пальцев и кинжал, и оружие массового уничтожения?!

Так как западные территории Украины после революции остались вне УССР, там и сложилась основная база националистов, хотя сами группировки, их руководящее ядро находились поближе к своим хозяевам. Сорок шесть групп и группок объявились в Чехословакии. В Польше - двенадцать объединившихся, еще в 1922 году провозгласивших себя "партией украинского народного единства". Просуществовав всего три года, эта "партия" распалась, и ее руководители пошли служить польской дефензиве.