Брат мой, враг мой - Митчел Уилсон

– У него есть другая девушка? – вдруг спросила Вики.

– Да где же ему взять времени на другую девушку? Мы работаем день и ночь. Сами подумайте. Вики!

– Если бы у него и появилась другая девушка, я, пожалуй, не стала бы его винить. О, что толку читать книги! – вдруг воскликнула Вики с отчаянием, прорвавшимся сквозь её сдержанность. – В книгах все девушки так поступают, и вам дается понять, что в этом нет ничего дурного; и я поступила бы так – сейчас-то уж наверняка, только ему уже всё равно, он об этом ни словом не обмолвился после нашей ссоры.

Дэви смотрел на неё, и ему казалось, будто вся кровь постепенно уходит из его тела. В голосе Вики не чувствовалось ни желания, ни страсти, одна только боль; но она призналась вслух, что хочет принадлежать Кену, и одно это признание вдруг сделало её доступной тем желаниям, в которых Дэви не смел сознаться самому себе. Он опустил глаза, чтобы скрыть сжигавший душу гнев.

– Какой ссоры? – глухо спросил он.

– Сразу после рождества, – ответила Вики. – Было очень поздно, и я… я просто не могла через что-то такое перешагнуть. О, я хотела перебороть себя, – сказала она страдальчески. – Я знала про всех его других девушек, но просто я не могла – вот и всё. А он рассердился, ему стало стыдно, в общем я понимаю, каково ему было. Я сама чувствовала себя так же. Но я так растерялась…

– Пожалуйста, не рассказывайте мне об этом!

Тон, каким это было сказано, заставил Вики побледнеть. Она хотела что-то ответить, но запнулась.

– Я никому не призналась бы, кроме вас, Дэви. Даже Марго. Мне было бы стыдно, – наконец выговорила она.

– Что вы от меня хотите? – вспыхнул Дэви. Ему было нестерпимо больно. – Хотите, чтобы я ему сказал, что вы передумали?

Вики застыла, глядя на него глазами, полными горькой обиды, которую гордость не позволяла высказать словами, обиды такой глубокой и чистой, что в нем шевельнулось тревожное сомнение, правильно ли он понял её слова. Всё же она произнесла их. Она была с ним предельно откровенной, но явно не понимала, как может воспринять её слова мужчина, поэтому для себя она осталась той же Вики, какой была до этого разговора.

Вики поднялась с табуретки и огляделась, ища глазами свою книгу. Она аккуратно заложила страницу закладкой, но движения её были медленны и неуверенны, как у слепой. Дэви не мог произнести ни слова – он чувствовал себя бесконечно виноватым. Он понимал, что сейчас творится в её душе, но был не в силах сделать несколько шагов, отделявших его от Вики. Когда Вики, идя к двери, поравнялась с ним, он схватил её за руку.

– Вики, – мягко сказал Дэви. Её макушка находилась на уровне его губ.

– Пустите. – В голосе Вики слышались слезы. – Уже поздно.

– Ещё не так поздно. Посмотрите на меня, Вики. – Он приподнял её голову. – Не сердитесь на меня.

– Вы такой глупый!

– Вы тоже, – тихо сказал Дэви, слегка улыбнувшись. – Ну-ка, стукните меня. Да посильнее.

Вики попыталась высвободиться из его рук.

– Нет, серьезно, – настаивал Дэви. – Стукните изо всех сил.

Вики внезапным движением вывернулась и с мальчишеской точностью, не сгибая запястья, ударила кулаком ему в грудь. Лицо её было строго, губы сжаты, но, как только удар был нанесен, строгость сменилась удивленным выражением. Вики слабо рассмеялась. Глаза её наполнились слезами.

– Вот вам, – сказала она.

Дэви потер грудь – Вики действительно стукнула его как следуете Он уже не улыбался.

– Ну и ладно, – сказал он. – Мы квиты. Хотите, поедем на трамвае в город и выпьем газированной воды?

– Нет, пойдемте пешком. Приятно пройтись по морозу.

Дэви смотрел, как она надевала пальто, и печально любовался грацией её легких движений, чистой линией её шеи. Он ощущал непонятное смятенье, точно где-то внутри у него застрял злобный крик. Вики, поправляя воротник пальто, говорила:

– Но, Дэви, должна же я с кем-нибудь посоветоваться, как мне быть с Кеном.

– Боже мой. Вики, если девушка в таких случаях спрашивает, должна она решиться или нет, всякий ей скажет – нет.

Вики взглянула на него несколько озадаченно и вместе с тем со странным облегчением, потом медленно покачала головой.

– Я совсем запуталась, – вздохнула она, идя к двери. Через секунду лицо её прояснилось и стало задумчивым. – Помните то место, когда Кристоф бежит в Женеву и встречается с женой доктора? – спросила она.

Бэннермен обещал приехать в Уикершем в пятницу, девятнадцатого февраля, и в этот день братья ждали его с утра, но он позвонил из Милуоки, что задерживается на совещании, которое, возможно, затянется на несколько дней. Разумеется, если Кен и Дэви, несмотря на стужу, захотят приехать к нему, он выкроит для них несколько часов.

– Но мы хотели показать вам, что у нас тут есть, – уныло сказал Кен в трубку. – Должны же вы знать, куда ушли ваши деньги! – он взглядом попросил у Дэви помощи, но Дэви только передернул плечами и покачал головой.

– Уж, конечно, нет человека, который сильнее меня жаждал бы взглянуть на вашу установку, – рокотал голос Бэннермена. – Но, насколько я понимаю, вы ещё не добились изображения, так что от моего присутствия мало толку. Ну ничего, вы мне всё подробно расскажете. Если только, – с надеждой добавил он, – вы не согласитесь подождать до той недели.

Явное желание Бэннермена отложить встречу заставило Кена решиться.

– Мы приедем, – сухо сказал он. – Дороги скверные, поездка займет часа два, но мы всё равно приедем. Вы в какой гостинице?

Кен повесил трубку и стоял, всё ещё держа на ней руку.

– Кажется, он хочет увильнуть, – задумчиво произнес Кен. Он обернулся и поглядел на «выставку», над которой они трудились три дня, чтобы создать у Бэннермена иллюзию, будто работа движется вперёд. Нагромождение схем, стеклянных трубок и приборов выглядело очень внушительно, но всё это должно было служить только фоном для повествования о неудаче. Кен был убежден, что энтузиазм Бэннермена можно подогреть, толково объяснив ему, на что потрачены деньги. Впрочем, в этой чисто декоративной выставке заключалось и нечто дельное. Дэви случайно нашел наиболее простой способ нанесения окиси цезия на сетку фотоэлемента в условиях вакуума; Кен уже трижды пытался сделать это, и всё неудачно. Таким образом, Кен мог бы совершенно искренне заявить, «Мы бились над этой проблемой целых пять недель, но Дэви удалось найти решение. Вот этот стеклянный выступ будет служить источником рассеивания электронов. Дэви, покажи Карлу, как это будет происходить».

Кен ещё раз взглянул на выставку и презрительно хмыкнул.

– Жаль, мы не догадались сфотографировать это – показали бы ему хоть снимок. Ну, давай соберем записи, оденемся и – в дорогу.

– Неужели ты всерьез собираешься ехать? – спросил Дэви. – Мы замерзнем и, чего доброго, угробим машину.

– А где мы возьмем денег на поезд? Захватим запасное колесо – и всё.

Снег не выпадал уже давно, и сугробы вдоль дороги осели. День был синий, морозный, колючий. Кен и Дэви взяли с собой фетровые шляпы – для города, но в дорогу надели вязаные шапки, поглубже надвинув их на уши. Кен, кроме того, надел защитные очки. Низкий брезентовый верх хлопал над их головами, задевая помпоны вязаных шапок. Большая часть дороги была расчищена, и Кен вел машину с предельной скоростью, не обращая внимания на то, что колеса то и дело буксуют. Как они и предвидели, покрышка – левая задняя – села под самым Шервудом; кое-как им удалось добраться до гаража Гэрсона, а там им помог Энди Гэрсон – руки у обоих совсем закоченели после трехчасовой езды.

На улицах Милуоки лежало месиво талого снега. Остановившись у разукрашенного сосульками подъезда «Маркет-отеля» возле Ист-Висконсин-авеню, Кен снял очки и поглядел на часы.

– В среднем сорок миль в час, – торжествующе заявил он. – И машина целехонька.

Они спрятали под сиденье вязаные шапки, шарфы и рукавицы и вошли в вестибюль. Уши и шею Дэви холодило ощущение непривычной наготы, он еле удерживался, чтобы ежеминутно не скашивать глаза на поля своей фетровой шляпы, проверяя, правильно ли она надета. Дэви настолько не привык к ощущению громоздкого равновесия шляпы, что боялся, не надел ли он её задом наперед.

Портье сказал, что мистер Бэннермен сию минуту придет. Стоя в вестибюле среди пальм, сафьяновых кресел, деревянных панелей, Дэви осторожно снял шляпу и заглянул внутрь. Нет, шляпа была надета правильно, но ему не хотелось снова водружать её на голову. Через пять минут спустился Карл Бэннермен, кругленький, жирный и, как всегда, оживленный, но глаза его были красны, словно от перенапряжения, и от него пахло сигарой и только что выпитым виски. Дэви почувствовал в нем еле скрываемое нетерпение.

– Садитесь, мальчики, – засуетился Бэннермен, – давайте устроимся поуютнее, вон в том уголке. Я бы пригласил вас в номер, но там совещание в самом разгаре – такая идет перепалка! Ну, что скажете хорошенького?