Война Кланов. Медведь 1 - Алексей Владимирович Калинин

– Ты же сам вчера видел, а после кинулся курицу лопать, людоед недоделанный! Я быстро восстанавливаюсь.

– Я тоже восстанавливаюсь, но мышцы ещё гудят после вчерашней трепки, а синяки потихоньку спадают. У тебя же за одну ночь прошло. Вот я и спрашиваю – может, и не было никакой ноги, разыграли меня с теткой, чтобы… Ты скажи – для чего меня так разыграли?

– Нет, у охотников нет клыков и когтей, зато они быстро восстанавливаются. Пока молоды, – Александр косится на дом.

На крылечко выходит тетя Маша. Морщинистое лицо поворачивается в нашу сторону.

– Ещё не наговорились, бойцы? Овсянка должна была улечься, пора тренироваться. В запасе всего пара дней, так что нужно использовать их с максимальной отдачей! Быстро в дом.

Зов

Вам приходилось раньше испытывать головную боль, такую, что при ней встаешь на цыпочки, и тело вытягивается в струнку, ладонь прижимается к виску, и это только для того, чтобы голова не лопнула, как спелый арбуз? Точно такие же ощущения мы испытываем с Александром, пытаясь научиться Зову – одному из элементов охоты.

У меня в лапах находится лоскут рубашки, у него же клок моей шерсти. Тётя Маша начинает тренировку словами:

– Вы должны чувствовать друг друга на любом расстоянии. Сближаться, не «аукая», а твердо зная – где и в каком положении находится второй. Перво-наперво запомните – всегда нужно представлять то существо, на которое охотишься и, чем лучше представите, тем быстрее найдёте его.

Я залезаю на высокую сосну и пытаюсь ощутить Александра. В этот раз он «охотится» на меня. Прошлый раз у меня не получилось его найти – прошел всего в трех метрах от сделанной лежки и промчался бы дальше, если бы он не окликнул. Ночное небо светлеет на горизонте – майские ночи становятся короче.

В широкой кроне пахнет живицей с легкой кислинкой иголок. Сосна покачивается под налетающим ветром, шелестят трущиеся иглы. Разбуженная белка умчалась вдаль, возмущенно стрекоча – как бы она меня не выдала ночному охотнику.

Я слышу легкие шаги внизу, состояние оборотня обостряет слух и обоняние. Могу услышать, как растет трава, как поскрипывает земля под вылезающими стеблями осоки, как, за пять километров отсюда, обиженная белка жалуется своей свояченице, а та утешает её и ругает наглого оборотня. Сквозь переплетение ветвей, иголок и листьев, я смотрю на тихо идущую фигуру.

Он не видит меня!

Он чувствует, что я где-то рядом, но вот где? Я тихонько подбрасываю смоляную шишку на ладони. Остается только прицелиться.

– Раз, два, Фредди Крюгер идет… – декламирует Александр.

Пытается навести страху. Считалочка из старого фильма «Кошмар на улице Вязов», но воспоминания от одного из первых ужастиков ярко запечатлелись в мозгу.

– Три, четыре, ножи достает…

Фигура останавливается неподалеку от сосны. Иглами Александр пытается воспроизвести звук затачиваемых ножей.

Слабый скрежет металла по металлу. Мороз пробегает по коже. Эх, зря я белку потревожил.

– Пять, шесть, в оба гляди…

Самое время для этой считалочки, и темнота, и тишина. Зловещая тень пролетает мимо сосны, я успеваю увидеть ощерившиеся клыки и перепончатые крылья.

Летучая мышь!

Чуть не запускаю в неё шишкой – испугала проклятая тварь. Хотя она тоже охотится, правда, на насекомых. Я слышу, как вдалеке хрустит хитиновый панцирь майского жука-неудачника.

 Один охотник нашел свою жертву.

Фигура прислушивается к звукам.

– Семь, восемь, с ним не шути…

Я прицеливаюсь.

– Девять, десять, распятье возьми…

На!

Александр в долю секунды оборачивается на свист летящей шишки и делает взмах рукой. Я прижимаюсь к стволу, когда шишка летит обратно.

Тук!

Возле моего уха втыкается игла, ещё бы чуть-чуть и я стал обладателем пирсинга в виде медного стержня. На стволе вырастает ещё одна маленькая веточка, на которой вертится сорванная шишка. Плод возвращается к дереву, а ещё говорят, что яблоко от яблони недалеко падает – в некоторых случая яблоки и вовсе запрыгивают обратно.

– Слазь, медвежонок! Я тебя нашел! – доносится снизу радостный голос. – Иглу сбросишь?

– Фигу тебе, сам лезь, стрелок ворошиловский! – бурчу я, но всё-таки выдергиваю иглу.

Аккуратно, за шишку, словно беру полупотухшую головню из костра. Медный стерженёк падает вниз.

Я спускаюсь по стволу. Почти долез до половины, и тут приходит в голову шальная мысль испытать своё тело. Я прыгаю на соседнее дерево, лишь ветки хлещут по морде. От него на следующее и ещё на одно. Деревья дрожат под весом, но не ломаются. Вниз летят сломанные ветки, куски коры и сброшенные шишки.

– Стой! Чего ты делаешь, белка звезданутая? – раздается резкий крик снизу.

Я замираю на дубовом стволе и оглядываюсь. Мой путь отмечается сорванной корой, расщепленной тканью древесины – ранами на теле деревьев. Я перевожу глаза на лапы, когти глубоко впиваются в дерево. В своей глупой лихости нанес раны невинным существам! От осознания этого факта лапы разжимаются, и я ухаю вниз с высоты третьего этажа. Тело само изгибается вокруг позвоночника и приземляется на ноги.

– Нужно залечить, иначе…

– Понял, Сань, сейчас замажу, – вспоминаются ситуации со сбором березового сока, и как я замазывал мхом и землей царапины на стволе.

После десяти минут спусков и подъемов сорванные пласты и когти на стволе замазаны. Край горизонта светлеет всё больше.

– Давай последний раз сыграем в прятки и до дома, а то не дело – если ранние пташки увидят такую образину.

– Вот почему ты каждый раз пытаешься меня унизить и оскорбить? Опять хочешь получить по мордасам? – я рычу на охотника.

– Не мешало бы, но это завтра. Сегодня же закончим упражнение, нас тетя Маша ждет с результатами. Времени мало, – Александр поворачивается ко мне спиной и припускает прочь.

Я остаюсь стоять и считать до ста. Как в детстве, когда играли в прятки. Я помню, как один раз спрятался лучше всех – поднялся по живой изгороди на второй этаж и присел под защитой соседского балкона. Сквозь заграждение из тонких планок я наблюдал, как по двору метался водящий, как по одному выходили «найденыши».

«Туки-туки! Я нашел!» – то и дело слышался радостный возглас внизу.

За моей спиной раздавался ритмичный скрип диванных пружин, словно кто-то прыгал на тканевой поверхности. У соседей нет детей, и племянников я не видел, может сами соседи прыгают на кровати?

«Туки-туки» – раздалось в очередной раз.

Я по-гусиному подошел к балконной двери, на меня едва не завалились стоящие в углу лыжи, но всё обошлось. Немного привстал и увидел странную картину: на диване лежали два голых тела. Лежали одно на другом.