Ярмарка любовников. Психоз - Филипп Эриа

– Послушайте, вы легко можете ехать со средней скоростью шестьдесят – шестьдесят пять километров в час, – сказал ему служащий, – При такой езде вы доедете до места к обеду. Катафалк не сможет ехать со скоростью, превышающей пятьдесят километров в час, и прибудет лишь часам к десяти вечера.

– Мне быстрее и не нужно, – ответил Реми.– Я не хочу отрываться от катафалка. Вы передайте шоферу, который будет вести машину, чтобы он не спешил.

Он согласился ехать впереди только из-за пыли на дороге. Итак, друг за другом Реми и Агатушка пересекли всю Францию.

Доехав до перекрестка, обе машины свернули между домами. На стене, освещенной фонарем, Реми прочитал: «Кордес. Центр». Надпись была сделана белой краской и подчеркнута стрелкой, указывающей направление. Машины стали медленно подниматься по южному склону и проехали целый километр. Затем, после довольно крутого поворота, дома стали теснее лепиться вдоль улицы. Наконец машины притормозили на площади у входа в дом с единственной вывеской: «Центральная гостиница».

Служащий похоронной конторы посоветовал Реми поужинать в гостинице, пока он будет оформлять все необходимые бумаги. Работники мэрии были заранее предупреждены и стояли неподалеку в окружении зевак, невзирая на столь поздний час для местных жителей, привыкших рано ложиться спать. Из толпы вышли мужчины и сообщили, что соседка, хранившая ключи, открыла дом Палларюэль. Они предложили проводить туда служащего похоронной конторы, который снова повторил Реми, что берет все хлопоты на себя. Реми согласился и вошел в гостиницу.

После ужина какой-то мальчик провел его к дому Палларюэль, находившемуся совсем неподалеку. Однако, подняв голову и увидев на высокой каменной стене дома водосточные желоба и над ними каменные статуи, Реми остановился в нерешительности под стрельчатой аркой над входом.

– Это здесь? – спросил он.

– Ну да, – ответил мальчик с сильным тарнским акцентом.– Это и есть дом Палларюэль, разве вы не знаете? Его называют еще домом Великого Эшансона. Он считается историческим памятником. К нему даже прибита доска. В нашем городе несколько таких домов. Завтра утром, когда рассветет, вы увидите.

В большом зале на втором этаже должно было происходить отпевание усопшей. Сквозь полутьму можно было разглядеть балки потолка, выбеленные известью, стены, вдоль которых стояла старая темная мебель. Пол был выложен плиткой и прогибался посреди комнаты, где стоял гроб, прикрытый тканью. Казалось, что деревянное перекрытие этого старинного жилища, стоявшее незыблемо на протяжении шести веков, прогнулось под тяжестью невесомого тела Агатушки. Горевшие свечи создавали вокруг усопшей настоящий пылающий ореол, но, оставаясь неподвижным, он не освещал дальних углов комнаты. Разная длина свеч говорила о том, что они были принесены в дар людьми с разными доходами. Несколько женщин, стоявших на коленях прямо на плитках пола, читали негромкую молитву. Рядом с гробом сидела старуха. Перед ней на табурете, покрытом кружевной скатертью, в фаянсовом сосуде лежала веточка самшита.

Когда вошел Реми, никто не посмотрел в его сторону, все продолжали читать молитву, и только старуха протянула ему веточку, окунув ее в сосуд со святой водой. Он окропил гроб, отдал веточку и, так как никто не обращал на него внимания, остался стоять на том же месте. Он получил светское воспитание и не I знал молитвы.

Как водится в такие моменты, внимание человека фиксируется на незначительных деталях. Вот и Реми, посмотрев на старую женщину, заметил, что она шевелит губами с отсутствующим видом.

«Эта старуха – профессиональная плакальщица, – подумал он, – она отпевает всех умерших в Кордесе».

Рассмотрев повнимательнее сосуд со святой водой, он увидел, что он похож на небольшую урну кремового фаянса с рельефом, украшенную серебром.

«Подумать только, это же купель. Маленькая красивая купель. Как странно видеть купель в этом зале».

Он стал размышлять над обстоятельствами, при которых этот сосуд попал сюда из другой провинции и был приспособлен под ритуальный обряд. Он подумал, как давно это было, подсчитав про себя, скольким поколениям усопших послужил этот хрупкий предмет.

Однако Реми не знал, что ему делать среди молившихся на коленях женщин. Он не мог так простоять до утра.

В углу комнаты он увидел множество стульев, собранных со всего дома. Подойдя поближе, он выбрал один из них и, не приближаясь к гробу, присел на него. Никто не смотрел в его сторону. Он видел, как женщины, закончив молитву, поочередно поднимались, открывали дверь прихожей и уходили прочь. Остались только старуха отпевальщица и еще одна старая женщина. После полуночи они стали клевать носом. Одна из них – он не знал точно кто – временами похрапывала.

К часу ночи похолодало. Реми замерз. Но он не встал со стула. Наконец скрипнула входная дверь, затем открылась дверь в зал, на пороге появилась заспанная служанка. Она принесла Реми чем укрыться.

– От господина Саленгарда, – сказала она.

И тут же исчезла. Она принесла ему пальто, которое он оставил в гостинице. Он накинул его на плечи и снова сел на стул.

С того момента, как он вошел, он чувствовал себя незваным гостем, которого никто не ждал. Его едва замечали, и никто не обращал на него внимания. Все вокруг было ему в новинку: и обряды, и жесты, которые он не смог бы повторить, и даже незнакомые имена, что произносились в его присутствии, как будто он должен был их знать. Здесь исполняли неизвестный ритуальный обряд, и ему казалось, что он не в силах принять в нем участие. В этих провинциалах он видел посвященных в таинство, к которому ему самому хотелось бы приобщиться. Но все, что он ни делал, стремясь расположить их к себе, не приносило желаемого результата. Не успел он довезти тело усопшей до ее родного города, как тут же город в лице нескольких старых женщин отнял у него Агатушку. Во время своего долгого пути из Парижа он думал, что, ступив на землю, где родилась и найдет последнее пристанище бедная старая дева, он сможет полюбить этот город и его жителей так же, как любила его Агатушка. Но тщетно: старый городок за время долгого отсутствия последней из рода Палларюэль продолжал неторопливо жить по обычаю своих предков и по возвращении своей блудной дочери принял ее в свои объятия, но отказывался принять чужака.

***

Однако утром Реми уже не чувствовал себя обособленно. На похороны Агатушки собрался почти весь город. Многие даже не были с ней знакомы. Возможно, совершенно незнакомые люди пришли проводить старую деву в последний путь, следуя давней местной традиции.

До