Чужая игра для Сиротки (СИ) - Субботина Айя

Кто допустил эту ересь?!

— Герцогиня Лу’На набрала самый высокий бал на сегодняшнем испытании у Мастера Йорка, — скороговоркой выдает маркиза, — и вместе с Вероникой Мор и еще кем-то, — маркиза делает невнятный жест рукой, — в эту самую минуту проводит время в компании Его Величества. У них там… свидание!

Теперь уже я наливаю себе вина.

Но глотка достаточно, потому что я настолько… обескуражен, что вообще ни демоновой печени не чувствую вкус. Как будто выпил воды из старого грязного колодца.

Я выбрал герцогиню совсем не для того, чтобы она ездила на свидания с Эвином.

Я выбрал ее для других целей и Эвин, конечно же, в курсе о них и весь наш план согласован почти до мелочей. Но в этом плане точно не было никаких свиданий.

Поднимаюсь.

Мысленно делаю глубокий вдох, чтобы успокоить раскаленную кровь, от которой мир перед глазами покрывается рябью, будто смотрю на него свозь пламя.

— Где они? — На маркизу лучше даже не смотреть, а то мне как раз очень захотелось убить гонца, принесшего дурную весть.

— Не думаю, что Его Величество…

Я пришпиливаю ее взглядом, как назойливое насекомое.

— Маркиза, ваше дело не думать — вы уже доказали, что с мыслительными процессами ваши дела обстоят гораздо скромнее, чем с содержимым вашего декольте. Так что окажите милость — просто ответьте на сраный вопрос!

— Его Величество пожелал прокатиться с девушками по Белому саду.

Первая мысль, которая поселяется в моей голове — отыскать эту славную компанию, найти любой предлог, чтобы вырвать оттуда мелкую дрянь и посадить под замок, чтобы не протягивала к Эвину свои «далеко идущие намерения», более чем прозрачные и понятные.

Вторая мысль приходить спустя минуту.

Эвин же не младенец беспомощный. И он не хуже моего знает, с кем имеет дело.

А уж если там есть еще и Вероника Мор, то, может, оно и к лучшему? Никто так блестяще не собьет позолоту с одной спесивой девицы, как другая спесивая девица.

С такими мыслями я усаживаюсь обратно.

Закладываю ногу на ногу, стараясь не думать о том, что аппетит ушел и явно с концами.

— Ей здесь не место, герцог Нокс, — неприятно шипит Фредерика.

— Как и вам, маркиза, но вы же здесь, и даже каким-то непостижимым образом все время ухитряетесь испортить мне наслаждение одиночеством и тишиной. У есть в запасе парочка лишних жизней, я полагаю?

Она фыркает и демонстративно уходит, путаясь в складках юбки.

А я, выждав немного, иду к крыльцу. Занимая место на широких гранитных периллах.

Хочу посмотреть, с каким лицом маленькая зараза вернется с прогулки. Возможно, хоть это немного усыпит мою жажду крови, мяса и треска костей.

Ждать приходится долго. Сначала вечер темнеет до темно-серого, потом неумолимо надвигается черная ночь. Выкатывает полная луна, звезды россыпью.

Сверчки эти, проклятые! Кто додумался сделать их морозоустойчивыми, Хаос задери?

И когда я начинаю терять терпение, со стороны сада, наконец, показывается первый всадник.

Это Эвин, судя по рослой фигуре.

Но…

Я всматриваюсь, напрягая зрение почти до головной боли.

Но сколько бы я не смотрел, картина не меняется.

Рядом с Эвином, на его коне и в его объятиях, сидит румяная и смеющаяся… монашка.

Тьфу ты, Бездна! Герцогиня, чтоб ее демоны сожрали!

Мне кажется или лошадь, на которой они едут, нарочно замедляет шаг?

До крыльца всего ничего, уже и гвардейцы вытянулись в струнку, чтобы встретить короля, но эта проклятая четвероногая скотина еле ползет, как будто где-то в роду породистых харских жеребцов вдруг проклюнулась черепашья кровь. И именно в эту минуту, когда в руках Эвина сидит та самая женщина, чей отец чуть не лишил его короны. Вместе с головой.

Ну хорошо, до настоящего свержения Эвина старому предателю было далеко, но попытка была неплохая. Я бы сказал — единственная за все эти годы, заставившая меня вспомнить, что где-то под моей кожей существуют нервы.

Судя по лицам едущих за Его Величеством всадниц, не одному мне эта «милая картина, полная любви и обожания» набивает оскомину. Особенно печально смотреть на Веронику, раз даже в густых сумерках ее злость горит ярче всех парковых фонарей.

Интересно, Эвину совсем мозг отшибло, что он вдруг решил поиграть с романтика?

Забыл, что эта девчонка, пусть тогда и наматывала сопли на кулак, но при всем честном народе поклялась кровью отца, что отомстит за свою уничтоженную жизнь?

Забыл, что она запросто может держать при себе отравленную шпильку, чтобы при первой же возможности всадить ее ему в глаз?

И что чем невиннее и нежнее она выглядит, тем опаснее на самом деле?

Когда конь, наконец, останавливается у крыльца, Эвин первым спрыгивает на землю и с улыбкой протягивает руки к девчонке, спуская ее с седла, словно марципановую принцессу. А когда ставит на ноги, то вообще не спешит убирать ладони с ее талии, а она, кажется, забыла, что ее собственные руки лежат у него на груди.

И выглядит это так, будто Эвин решил наплевать на отбор и объявить имя будущей королевы прямо сейчас.

Боги, надеюсь, он не собирается выкинуть ничего такого?

Первой меня замечает мелкая зараза. Да и то, скорее всего лишь потому, что я, устав «наслаждаться» их идиллией, выразительно откашливаюсь в кулак.

Она смотрит сначала с удивлением, потом, стремительно краснея, убирает ладони и выскальзывает из рук Эвина. Как мне кажется — к его заметному сожалению.

— Рэйвен, — Эвин усмехается, напрочь забыв о существовании двух других девушек. — Печешься о моей безопасности, как всегда?

— Кто-то же должен это делать, — отвечаю с выразительной улыбкой.

— Уверяю, друг мой, во время прогулки сверчки не устроили на меня облаву, хотя… — Улыбка и взгляд на герцогиню. — Был один коварный куст…

— Он лишь хотел избавить вас от моего скучного общества, — краснея, мило отвечает девчонка.

И до меня только теперь доходит, что эти двое флиртуют друг с другом.

Причем настолько явно, что это замечает даже Вероника Мор, потому что, не дождавшись положенных знаков участия, сама спрыгивает с лошади и нервным резким шагом несется по крыльцу, изображая фурию из страшной детской сказки. Вторая девица плетется за ней, но, в отличие от девицы Мор, ей хватает мозгов задержаться, чтобы изобразить мне реверанс.

— Потеря вашего общества, герцогиня, — продолжает Эвин, — была бы невосполнимой утратой.

Девчонка Лу’На, заливаясь довольным румянцем, словно карамельный петушок на палочке, изображает королю реверанс, смущенно бормочет, что и так злоупотребила его обществом, благодарит за спасение — делаю мысленную зарубку узнать об этом поподробнее — и ускользает, нарочно идя так, чтобы расстояние между нами было максимально возможным.

Будь моя воля — я бы применил к ней парочку своих любимых, развязывающих язык «фокусов», потому что в этом королевстве, да и вообще на этой земле, я буду последним человеком, который поверит в ее искренность.

Даже если я так же готов дать ей сто баллов из десяти за безупречную актерскую игру.

Глава тридцать восьмая

— Ведь у этого всего есть какое-то разумное объяснение? — спрашиваю я, когда мы с Эвином уединяемся в малом трофейном зале, где уже растоплен камин и в кубки налито подогретое до идеальной температуры медовое вино со специями и пряностями.

— Ты о чем? — лениво переспрашивает Эвин, устраиваясь в кресле в своей излюбленной позе — заложив ногу на ногу и подперев кулаком щеку.

— Я о твоих успешных попытках очаровать дочь предателя.

Он делает глоток вина, и продолжает расслабленно улыбаться.

Он вообще слышал мой вопрос?

— Лошадь взбрыкнула, девица свалилась в колючий куст, я спас ее и решил, что не случится ничего страшного, если мы немного прокатимся, — наконец, говорит Эвин.

— Лошадь взбрыкнула, — повторяю за ним, мысленно прикладывая ладонь ко лбу, сокрушаясь над тем, какой, порой, короткой бывает наша мужская память. — Напомнить тебе, что эта мелкая бестия скакала верхом без седла, и если бы не тот счастливый случай — ты был бы как минимум одноглазым?