Два заповедника - Владимир Николаевич Васильев

class="p1">Они ушли через четверть часа, пятнадцать бывалых охотников и трое мальчишек, совершивших всего по нескольку самостоятельных полетов. Без обычных прощаний, буднично.

Глядя вслед летателям, Ромеро подумал, что путь в небо нередко бывает долгим и тернистым.

Еще через четверть часа корзина впервые шевельнулась, а наусы обнадеживающе порозовели и продолжали розоветь. Крысы не появились.

* * *

Кромки, некогда упругие и неприступные, теперь пожухли и легко вминались — в любом месте можно было выдавить нечто вроде ступеней и без труда взобраться на гребень. Деревья между кромок выглядели больными: листья неестественно пожелтели, а кое-где даже начали осыпаться. Ло Паули некоторое время колебался — влезть на дерево или же на кромку? Откуда будут лучше видны окрестности?

Решил все же на кромку.

Ему помогли, подсадили; Паули, цепляясь за рыхлую плоть, взобрался как мог высоко. Кромка ощутимо проседала под ногами, словно ступал он по толстому слою опавших листьев и увязал в них по лодыжки.

То, что охотник увидел, внесло смятение в его душу.

Скалы. Они высились совсем рядом, и чтобы поглядеть на них, нужно было не опускать голову, а задирать — скалы были не внизу, они были рядом и выше. Поверхность мира распласталась под самым Листом и до нее было рукой подать.

Ло Паули никогда прежде не видел поверхность так близко.

Лист опустился на пологий склон, носом вверх, кормой вниз. Слева от него тянулась щербатая скальная гряда, над которой вздымалось несколько дымных столбов. Там, в самом сердце гряды, что-то утробно рокотало и со склонов время от времени низвергались стремительные камнепады. Лежащий на поверхности Лист в такие моменты ощутимо вздрагивал, словно живое существо, которому снится что-то страшное.

— Эррик! — Паули обратился к одному из охотников. — Мы с тобой пойдем на разведку. А остальные — пока свяжите крылья попарно, чтобы удобнее было нести.

Старший из братьев Хесусов кивнул и сбросил с пояса моток веревки. Остальные разбрелись к заякоренным крыльям и принялись за дело.

Ло Эррик взобрался на кромку и без лишних слов подал Паули вожжу с петлей на конце. Ло Паули привычно вывязал беседку на поясе и кивнул; ло Эррик встал потверже и приготовился вытравливать.

От кромки до поверхности было всего метров тридцать, поэтому Паули спустился очень быстро. Не заставил себя ждать и Эррик, которому помог кто-то из оставшихся наверху.

Вожжу братья-охотники немного выбрали — она осталась свисать с кромки, но поверхности не достигала. Снизу тело Листа все еще оставалось упругим и плотным, поэтому самостоятельно взобраться наверх Паули и Эррик уже не могли.

— Ну, двинули! — преувеличенно бодро сказал ло Паули, невольно пытаясь скрыть неуверенность и страх перед нижним миром — незнакомым и чужим, бесконечно чужим.

Все здесь было не так — тяжелый и удушливый воздух, вдобавок неприятно пахнущий; твердый-претвердый камень под ногами, так непохожий на слабо пружинящее тело Листа; ни былинки, ни травинки вокруг, только камни, огромные и маленькие. Целые горы и россыпи камней.

Чужой и мертвый мир.

Ло Паули с тоской поглядел вверх, в бездонное небо. Отсюда оно вовсе не казалось огромным и бесконечным. Наоборот, оно было маленьким, еле втиснутым между скальной грядой и громадой Листа, словно глядел на него ло Паули из глубокой и обширной полости сквозь узкий, едва прорубленный лаз.

Эррик тихо и коротко выругался — ему тоже было не по себе.

«А куда, собственно, идти?» — подумал ло Паули растерянно. Но потом принялся рассуждать, как мог здраво.

«Нам нужно откуда-то взлететь, а для этого лучше всего подойдет скала или обрыв. Значит, вон туда, вниз по склону идти бессмысленно. Скалы слева, совсем недалеко, но выглядят они неприступными и вдобавок ветерок тянет не к ним, а значит, восходящих потоков там скорее всего нет. Ветерок дует оттуда, куда глядит нос Листа, откуда-то сверху, со склона. Стало быть, где-то там восходящий поток переваливается через гребень и стекает вниз, а именно это нам и требуется».

И ло Паули легонько подтолкнул Эррика в нужном направлении.

Скалы оставались слева, Лист — справа. Уклон был не очень заметный, поэтому шли они в общем-то легко, но чувствовали себя странно — охотники привыкли к более или менее горизонтальным поверхностям.

Скоро тело Листа стало отступать вправо — это загибалась носовая скула, правильной пологой дугой. Скальная гряда оставалась сравнительно далекой и два охотника на пустом каменистом склоне смотрелись очень чужеродно. Ветерок продолжал дуть прямо в лицо, и был он теплым. Гораздо теплее, чем на высоте.

По мере удаления от Листа ло Паули иногда оглядывался. Странно было видеть летающую чашу застывшей прямо на каменном теле мира, и охотник пытался запечатлеть в памяти каждую подробность, потому что был уверен: если клану удастся выжить, историю этих дней придется повторять для многих слушателей не однажды и не дважды.

— Смотри! — Ло Эррик вдруг остановился и указал назад и немного вверх.

Паули взглянул. Над громадой Листа в небо медленномедленно поднималась корзина работы Шойца, выглядящая издалека совсем крошечной, а над ней пестрели запряженные наусы. Много наусов, непривычно много. Поднималась корзина тяжело и словно бы неохотно, но все же поднималась, и сердца охотников клана Ромеро наполнились радостью.

Не зря. Все не зря, а это главное.

— Взлетят, — уверенно произнес Паули. — Наусы совсем темные, не отогрелись еще. Но здесь, внизу, теплее, чем на высоте, так что они быстро отогреются. Шевелись, Эррик, если не хочешь, чтобы нас сожрали крысы.

Ло Эррик мрачно огляделся, положив правую ладонь на рукоять меча.

«Эх, не стоило поминать крыс, — подумал Паули запоздало. — Вроде бы мертво и пусто кругом, но, как говорится, не буди лихо, пока оно тихо…»

Два охотника двинулись дальше, учащенно дыша и взбираясь все выше и выше по склону. И вскоре вышли на обрыв.

Вид с обрыва внушал надежду: хоть далеко не так высоко, как на свободно парящем Листе, но все же до поверхности рукой не достанешь. Утес высился над каменистой долиной, там и сям испещренной багровыми языками лавы; вдали чадила одинокая коническая гора. Сквозь дымы у ее вершины даже в свете дня тускло отсвечивало алым.

Однако ло Паули не собирался любоваться сомнительными красотами низа: он полез за пазуху и добыл щепотку совиного пуха. Отделив пять или шесть пушинок, он отпустил их в полет.

Сначала пушинки принялись медленно планировать в пропасть, но вскоре их подхватил тот самый теплый восходящий поток, на который Паули и надеялся. Некоторое время охотники наблюдали за пушинками; те величаво взмыли на несколько человеческих ростов, прошли над головами