Малыш - Жюль Верн

— Не теряй надежды!

Молодой моряк отправился в Трали на тележке. Его сопровождал отец, братья и Малыш. Пат уехал поездом в Дублин, а оттуда отправился на корабле в Ливерпуль.

В следующие недели было еще немало работы на ферме: жатва, молотьба… И вот Мартен отправился по рынкам распродавать свои продукты, оставив себе лишь зерно для посева.

Фермер брал Малыша всегда с собой; надо ли осуждать ребенка, который живо интересовался торговлей, предполагая стремление к наживе. Он охотно довольствовался камешком, который получал каждый вечер от Мартена, и радовался, что его богатство увеличивается. Заметим, впрочем, что любовь к наживе — врожденное качество у ирландцев. Жители Зеленого Ирина не прочь наживать деньги при условии, конечно, чтобы они были добыты честно. Когда фермеру удавалось продать выгодно товар на Тралийском рынке или в соседних селениях, Малыш был так же счастлив, как если бы эта прибыль шла только в его пользу.

Октябрь, ноябрь, декабрь прошли при довольно хороших условиях. И когда управляющий явился за арендной платой накануне Рождества, деньги были приготовлены. Мюрдок, не желавший видеть, как будут отданы деньги, заработанные усиленным трудом, поспешил выйти, как только показался управляющий. Ведь на ферме не осталось ни копейки. К счастью, зима была обеспечена, а запасы позволяли начать посевы без новых затрат.

С новым годом начались сильные холода. Из фермы почти не выходили. Но работы и теперь было достаточно. Надо было кормить и выхаживать скот. Малышу был поручен птичий двор, и на него можно было вполне положиться. Не забывал он, что у него была крестница. С какой радостью он держал на руках Дженни, улыбался ей, вызывая ее ответную улыбку, пел песни, убаюкивал, когда мать ее была занята работой! Он отнесся серьезно к своим обязанностям крестного отца и смотрел на девочку, как на собственного ребенка. Он составлял честолюбивые планы ее будущего. Ей не понадобятся учителя, он сам научит ее всему — сначала говорить, потом читать, потом писать и, наконец, всему остальному, чтобы она могла «самостоятельно вести хозяйство».

Малыш прекрасно воспринял уроки, преподанные Мартеном и его сыновьями, а в особенности Мюрдоком. Он уже далеко ушел вперед от того, чему обучил его Грип, этот бедный Грип, который постоянно занимал его мысли и воспоминания о котором не могли никогда изгладиться из памяти.

Весна не запоздала после очень суровой зимы. Маленький пастух принялся опять за свои обычные занятия, сопровождаемый Бирком. Опять овцы и козы потянулись под его охраной на пастбище. Как он жалел, что еще не был достаточно силен, чтобы принимать участие в земледельческих работах! Он говорил об этом бабушке, которая отвечала ему, качая головой:

— Имей терпение, твое время придет…

— Но до тех пор неужели я бы не мог сеять, как другие?..

— Это доставило бы тебе удовольствие?

— Да, бабушка. Когда я смотрю, как Мюрдок и Сим ходят равномерным шагом и, раскачивая рукой, кидают зерна, мне ужасно хочется делать так же.

Это такая славная работа, и так интересно подумать, что из зерен выйдут колосья, длинные, длинные… Отчего так делается?..

— Я не знаю, дитя мое, знает лишь Бог, и этим мы и должны довольствоваться.

Но через несколько дней можно было видеть Малыша на поле, ходившего равномерными шагами и бросавшего зерна с такой ловкостью, что он заслужил похвалу от Мартена Мак-Карти.

Зато, когда из земли показались маленькие зеленые ростки, Малыш с удивительной настойчивостью отгонял ворон-грабителей от своего посева; он вставал раньше обычного, отгонял птиц камнями. Мы забыли сказать, что в день рождения Дженни он посадил посреди двора маленькую елку, которая должна была расти одновременно с малюткой. Ему приходилось также усердно защищать это дерево от нападения назойливых птиц, ставших его злейшими врагами.

В лето 1880 года работы были особенно тяжелы в деревнях Западной Ирландии. Климатические условия оказались очень неблагоприятны, и во многих местностях урожай заметно уступал предыдущим годам. Хотя голод не предвиделся, потому что картофель хорошо уродился. Зато ржи, ячменя, овса собрали очень мало, а пшеницы почти вовсе не было. Конечно, это поднимет цены на них, но какой толк в том для земледельцев, которым нечего будет продавать; они собрали лишь зерно, необходимое для будущего посева. У кого было хоть немного скоплено денег, тот должен был истратить их на уплату налогов, а когда придется платить аренду, то ни у кого не останется ни одного шиллинга.

И как следствие — усиливающееся народное брожение в графствах. Это случается каждый раз, когда над ирландскими деревнями нависают тучи, предвещающие нищету. Во многих местах раздавался ропот, смешанный с криками отчаяния. Слышались ужасные угрозы по адресу владельцев земли.

В Уестпорте в июне народ, возбужденный голодом, кричал:

— Держитесь крепко за ваши фермы!

А в деревнях раздавались возгласы:

— Земля должна принадлежать земледельцам! Вспыхнули беспорядки в графствах Донегальском, Слитском, Галуейском. Не составил исключение и Керри.

Испуганная бабушка, Мартина и Китти заметили, что Мюрдок стал по ночам часто покидать ферму и возвращался лишь на другой день усталый и еще более мрачный. Он посещал митинги, которые организовывались в главных селениях и на которых призывали к восстанию против лордов, к общему бойкоту, так что вся земля лордов оставалась незасеянной.

Тревога семьи за Мюрдока еще более увеличилась, когда она узнала, что лорднаместник Ирландии, готовый на самые крутые меры, приказал полиции строго наблюдать за националистами.

Мартен и Сим, разделяя чувства Мюрдока, ничего не говорили, когда тот возвращался после продолжительного отсутствия. Но женщины упрашивали его быть осторожным и сдержанным в поступках и словах. Они хотели заставить его дать им обещание не присоединяться к мятежникам, стоящим за home rule.

Мюрдок тогда не выдерживал, и в большой зале раздавались его сердитые возгласы. Он говорил, увлекаясь, точно был на митинге.

— Нищета после целой жизни труда, нищета без конца! — повторял он.

И в то время как Мартина и Китти дрожали, чтобы его не услышал агент полиции, бродивший по окрестностям, Мартен и Сим сидели молча в стороне, опустив голову.

Малыш бывал очень взволнован, присутствуя при таких сценах. После всех пережитых им испытаний неужели его несчастья еще не окончились с того дня, как он поселился на Керуапской ферме? Что еще готовила ему судьба?

Ему было восемь с половиной лет. Благодаря крепкому сложению его организм устоял — и ни болезни, ни лишения, ни плохие жизненные условия не могли сломить его. Про паровые котлы говорят обычно, что они испытаны «до высоких атмосфер», когда они подвергались соответствующим давлениям. Малыш тоже был испытан до последнего градуса сопротивления и мог выдержать какие угодно физические и нравственные лишения. Это было заметно по его развитым плечам, широкой груди. Волосы сильно потемнели и были коротко острижены. Темно-синие глаза с блестящими зрачками выражали живость и энергию. Такие же энергия и решительность сказывались в его слегка сжатых губах и в немного выступающем подбородке. Все это не ускользнуло от внимания семьи. Земледельцы люди серьезные, рассудительные и всегда хорошие наблюдатели. Они не могли не заметить, что этот мальчуган был трудолюбив и что из него, без сомнения, должен был вырасти незаурядный человек.