Волшебное свечение Ладоги - Юлия Ефимова

– Никогда, слышишь, никогда не живи завтрашним днем. Как это ни банально, но жизнь – это секунда, которая идет сейчас. Никакого будущего нет, есть только здесь и сейчас. Всегда носи самые красивые вещи, что у тебя есть. Дегустируй самую вкусную еду и наслаждайся настоящим красным вином.

– Почему именно красным? – насмешливо спросила Беата, рассматривая коробочки с таблетками.

– Древние греки, а также финикийцы и римляне, которые знали толк в вине, говорили так: «Для того, чтобы жить долго, надо выпивать в день бокал вина, а для того, чтобы жить долго и счастливо, – бокал красного вина. Потому что именно оно попадает не в тело, а в душу».

– Красиво, но неубедительно, – ответила Беата. – Давайте мы с вами вернемся к нашим баранам, а точнее, на кинофестиваль в Афинах.

– Мне было тогда сорок три, хоть и выглядела я на тридцать, но, похоронив только что мужа, думала, что моя личная жизнь перечеркнута полностью. Нет, я по-прежнему ухаживала за собой и носила самые красивые и невероятные для Советского Союза платья. Хотя, – задумалась она, – наверное, не только для Союза.

– Давайте ближе к теме, насчет вашей внешности все понятно, мы все завидуем и преклоняемся, но к делу это не имеет никакого отношения.

– Ну как же, – возмутилась Агния, – это чуть ли не самое главное в этой истории, потому как Атлас увидел меня и пропал. Позже он мне говорил, что его имя означает Тот, кто не мог противостоять. Вот он и не смог, пропал. Он был моложе меня почти на десять лет, но его это не остановило.

– Вас, я так понимаю, тоже, – вставила Беата, ухмыльнувшись.

– Мне хотелось вырваться из Советского Союза, мне хотелось красивой жизни. Яхты, море, горы и целые магазины, заваленные красивой одеждой, – вот чего я хотела. На тот момент я уже натерпелась в своей жизни многого. Первый муж, годящийся мне в отцы, толстый и старый, потом второй, который абсолютно никогда не был трезвым, а в этом состоянии он был еще и агрессивным. Жизнь хорошо побила меня. А тут красавец грек, молодой, умный, богатый. Я боялась одного, что мне не разрешат. Но Атлас лишь хитро улыбнулся моим опасениям и сказал, что у него партнерские отношения с советским правительством и он все решит. Так и случилось. Уже через месяц я была женой миллионера.

– Все очень красиво, – прервала ее Беата. – Золушка просто нервно курит в сторонке. Непонятно одно: при чем здесь эта кукла?

– Когда Атлас утонул, я очень горевала, – грустно сказала Агния, – наверное, по нему единственному я плакала по-настоящему. Мы прожили счастливо пять лет, но он увяз в каких-то махинациях, и, если честно, его уход спас меня. Он не успел в это сильно погрузиться, а нет человека – нет проблем.

– Как грек мог утонуть? – засомневалась Беата. – Они рождаются сразу с функцией плавания, как рыба.

– У него что-то не клеилось в бизнесе, он выпил сильнейшее успокаивающее и пошел купаться. Я предупреждала его, что так делать не стоит, ведь он делал это и раньше, но тут меня не было дома. Он уснул там, где бассейн переходит в гидромассажную ванну, и захлебнулся.

– Понятно, – кивнула головой Беата, – сейчас это называется «наркотики». Но устаю напоминать суть: при чем тут кукла?

– У него был сын от первого брака, – сказала Агния, – после смерти Атласа у него случились проблемы с психикой, видать, генетика, его мать именно из-за этого умерла, покончив жизнь самоубийством. Вот мне и пришлось поместить его в спецлечебницу. Там он и скончался от своего заболевания в возрасте пятнадцати лет.

– А что кричала кукла? Это ведь греческий, как мне кажется? – Беате стало все понятно.

– Да, это греческий, и кукла кричала: «Мама, помоги!» – На лице Агнии не дрогнул ни один мускул. – К слову сказать, эту информацию было добыть труднее всего. Тогда еще был железный занавес, и в Советском Союзе про это никто не знал. В капиталистической Греции все решали деньги, а их у меня тогда было уже предостаточно. Я думала, что навсегда похоронила эту информацию.

– Вы из-за этого усыновляли мальчиков? – спросила Беата.

– Что? – Агния словно на миг перенеслась туда и сейчас пыталась стряхнуть налет воспоминаний. – Нет, что ты, я ни в чем не виновата. Он был болен. А вот тот, кто раскопал все это, опасен. Ты выяснила, кто шутник?

– Почти, – уклончиво сказала Беата.

– Ну тогда пошли к гостям, вечер еще не окончен, – скомандовала Агния и вышла, блистая в новом платье от Мишеля.

«А он неплохой модельер, – оценила про себя Беата изящество исполнения и кроя, – надо будет потом заказать у него платье в Москве, если, конечно, злой шутник не он».

Беата обманула великую актрису, она пока не знала, кто этот знаток ее биографии, но рассчитывала сегодня вечером узнать это обязательно.

Здравствуй, моя милая Ассоль.

Вот и добрался я до приморского города Геленджика. Трудно мне здесь, потому как каждая улица мне напоминает о маме и Сашке, каждый цветок акации. В этом году она цветет особо красиво, хотя, может быть, после ненавистного снега и полярной ночи я так соскучился по морю и солнцу, по цветению деревьев, что все мне кажется особенно прекрасным. Я дышу воздухом маленького Геленджика и не могу надышаться. Словно голодающий человек не может наесться. Как же прекрасна жизнь, как она чудесна, а люди не ценят ее или начинают это делать, только когда теряют. Страшно. Я решил, что больше и минуты не потрачу на скуку и жалобы. Как только отчаяние вылилось из меня в виде слез, там, на полу маленького кабинета в Норильлаге, когда мне зачитывали решение комиссии о моей реабилитации, я понял: это Господь дает мне второй шанс прожить жизнь счастливо.

Про Сашку пока тишина. Одно узнал, что был он в местном детском доме до шестнадцати лет. Там мне рассказали, что после он пошел работать в порт Новороссийска и учиться в школу рабочей молодежи. Правда, ни там, ни там про